— Осталось не так уж и много, Винсент. Твой час на исходе. Ты настаиваешь на отказе?
А говорить я не могу. Похоже, язык уже отрезан. Хочу покивать головой, но выходит покачивание из стороны в сторону. Проклятая ампула разбивается, в который раз! Убийца уходит. Изо рта течет кровь, выплескивается на мою сорочку пациента, и кровь эта пахнет не кровью. Сладкая алкогольно-коричная смесь, как рождественское вино с приправами, только еще слаще. Непереносимый тошнотворный вкус заполонил все горло, опять, опять…
*
— Стюарт, очнись! — Бальтазар держал мою голову на своих коленях, наушники висели на подлокотнике. Под щекой я нашел мокрую салфетку. Я действительно кашлял. Слюной и немного кровью. — Что снилось?
— Ничего хорошего, — хмуро прошептал я и попытался сесть ровно, но он, похоже, надолго устроил меня лежать между своих колен. — Пусти.
— Не сейчас. Отдыхай, я подежурю.
— Что?
— Твоему сну тоже нужна «дикая кошка». Я охраняю. Буду ждать твоего противника. Спи.
Я потрясенно заморгал. Может, мне послышалось? Пальцы Бэла зарылись в мои волосы, он гладит меня… гладит. Я постарался успокоиться и смежил веки, твердя себе, что, будь это наяву, нас бы уже выгнали из самолета. Итак, продолжим спать. Мазохизм.
========== 5. Напарник ==========
Обошлось без происшествий. Без снов, то есть. Самолет благополучно приземлился в Гонолулу, Бальтазар поехал в штаб на общий сбор, а я — домой, в четыре комнаты.
Тоже очень хочу попасть на общий сбор. Хочу увидеть старших командиров. Их портреты висят вместо икон в Аркадском костеле, но к лицам я никогда не присматривался. Я же не знал, что попаду к ним. Надеюсь, с сегодняшнего дня моя подготовка проходит правильно, и меня зачислят в отряд официально. Через восемь недель или даже четыре. Если Бэл останется доволен.
Довольный Бэл. Я попытался представить.
Все еще представляю…
Но получается непристойно.
Прекратил и занялся учебой.
Электронной почтой прибыли труды Канта и вопросы по этике и гносеологии. Как раз вовремя. Жаль, что это не поможет мне с неразберихой в собственной голове.
Если не придавать значения снам, то у меня нервное расстройство. От мозгового штурма, постоянного напряжения и резкой смены обстановки (и ориентации). Но если все-таки придавать — то где-то жил еще один Винсент Ван Дер Грот, который родился на двенадцать лет раньше, дружил с мусорщиками, волонтерами и тюремщиками, посадил за решетку свою жену-порноактрису, махнул из родного города в Америку, где его и убил кое-кто. Весьма интересный тип. Herr Dood¹, или мистер Длинные Волосы и Чудовищные Ботинки. И волосы, и ботинки полностью совпадают с обликом «диких кошек». Элитный отряд смерти — тоже вполне подходящее определение для места, в котором я готовлюсь к посвящению в убийцы. Тогда остается резонный вопрос: почему Ван Дер Грот №2 отказался вступить в ELSSAD? Я же согласился!
Потому что он был человеком?
Или потому что он прав? А я делаю неправильный выбор? И этот сон сигнализирует одуматься, пока не поздно…
Но я не вижу ничего плохого в работе отряда. ELSSAD охраняет хайер-билдинг на всех возможных уровнях доступа, от жизней обычных работников до защиты информации на виртуальных устройствах. Владеет многочисленными лицензиями на ношение оружия и его применение, сотрудничает с международными сыскными структурами, заслуженно пользуется уважением и популярностью. Дизайнеры корпорации сделали их черную форму самой узнаваемой сразу после нацистской. Легендарные нашивки на рукавах и легендарные красные отметины на лицах двух командиров. Безупречная подготовка кадров и безупречная репутация. У завистников зубы ноют, крошатся и выпадают. И вот я — в одном шаге от сбывшейся мечты. Должен ли меня остановить какой-то сон?
Я закрыл ноутбук и внимательно посмотрел на себя в его зеркальной крышке. А мое ли это желание? Или я делаю что-то, потому что это престижно и принесет много денег и славы?
Нет, уже нет. Я делал это из-за престижа профессии в течение первого полугодия. А сейчас я хочу превратиться в «дикую кошку» из-за Бальтазара. Целый месяц я спал рядом с ним, иногда — лежа сверху на нём. Целый месяц созерцал в упор его мерцающую кожу и ухоженные волосы. И не понимал, как ему удается оставаться таким обалденным, что в форме «дикой кошки», что без нее.
Но пора признать, бойцы живут попарно не для того, чтобы сказки на ночь друг другу рассказывать или длинные волосы чесать.
*
Снился суд. Фамке плюнула в меня сквозь прутья решетки, но не попала. Да и целилась плохо. Алехандро рыдал как ребенок, прося отпустить его под подписку о невыезде, и клялся вернуть все деньги. Его никто не слышал.
Прокурор в мантии казался трансвеститом из известного телешоу, широко зевал и отрывал от напудренного лица мушки. Разглядывал и приклеивал обратно. Тучный адвокат играл со свидетелем в карты. Свидетелем был я. Мне не везло, постоянно попадались двойки и тройки, а ему — валеты и тузы. Сидящий рядом со мной еще один толстый джентльмен нагло подсматривал в мои карты, смеялся и тыкал пальцем, похожим на сардельку, громко объявляя всем присутствующим, какой я неудачник. Зал заседаний вместе с присяжными гудел, как пчелиный улей, охранники пили дешевый коньяк из кожаных фляг и чихали на порядок. Но разгул толпы продолжался недолго.
Оглушительно грохнули внешние двери. Испуганная тишина, оглядывающиеся головы, вопросы на лицах, но никто не смеет задать их вслух. Отчетливо заскрипел ключ, провернувшийся в замочной скважине. Мы заперты, никто не выйдет отсюда². Высокие черные ботинки застучали по медово-желтому паркету. Еще одна навязчивая мысль о пчелах. Киллер остановился перед трибуной. В его руке тускло сверкнул пистолет. Шесть выстрелов равно шести трупам. Перезарядка. Седьмой выстрел — для судьи. Он упал под трибуну. Ни криков, ни вздохов. Живые обмерли от ужаса. А равнодушный убийца уже идет ко мне. Карты разлетелись по полу, адвокат залез под лавку, еле втиснув туда свое раскормленное тело, и молился там. Я же, наоборот, встал и стою неподвижно. Неужели сегодня я увижу это лицо?
По залу с шипением покатилась овальная капсула, все быстро заволокло ужасным, разъедающим глаза дымом. Слезоточивый газ… Проклятье. Сквозь такую злую завесу я вижу только две сверкающие точки. Его зрачки.
*
Бэл вернулся как раз вовремя и растормошил меня.
— Стю, ты уснул на стуле, головой свесившись почти до пола. Удобно было?
— Как никогда, — я потер глаза, которые еще как будто бы щипало. — Из какого ты клана?
— Волчьего, — Бальтазар широко улыбнулся, — спасибо, но можно было и на пенсии спросить.
Я проигнорировал шпильку, готовясь к более интересным издевательствам. Вопросов у меня припасено на целую вечеринку с мертвыми партизанами.
— А это правда, что при определенных компрометирующих обстоятельствах мы теряем контроль над нашими человеческими телами и обращаемся в животных?
— Нет. Но эта проблема существовала до переселения в Аркад. Изменчивые болели так называемой звериной свирепостью, заражались ею из речной воды. Здесь вода очищенная, и всем сделали прививки. Мы больше не устраиваем кровавые побоища вместо разнузданных постельных утех. Но веселиться как ненормальные все еще умеем.
Бэл переоделся и ушел на кухню. Клан он назвал, но я не догадался спросить фамилию. Побежал следом и опять натолкнулся на него, как тогда, на крыше здания в латинском квартале. Я хотел посторониться, но он и не думал выходить из кухни, а просто поджидал меня там.
— Бальтазар, ты…
— Из клана Локхорст, — он склонил голову набок, делая вид, что пропускает меня вперед, а сам подставил подножку. Я клюнул на безобидную уловку, как ребенок, потерял равновесие и упал. Чтобы на лету быть пойманным и обездвиженным. Так близко я еще не смотрел в его глаза. Его руки сцепились за моей спиной в стальном захвате. Наручники и то сковали бы меня мягче. Я попытался осмыслить происходящее. Меня тянет к своему наставнику, не спорю. Но неприятно быть легкой добычей опытного дьявола-соблазнителя. Да, Бальтазар похож на лукавого. Подвижное лицо, острые скулы и пронизывающая улыбка. Красивый изгиб рта, с которым у меня сегодня были связаны непристойные фантазии. Я перевел взгляд обратно в глаза, меняющие цвет, обычно они травяные, но иногда почти желтые… волчьи. Ответный взгляд пока не могу выдержать, скромно потупился. Дальше — тело. С этим труднее. Что они принимают? Или как тренируются? Мускулы под его кожей настолько ровной и правильной формы, насколько природа вообще допускает совершенства в нас, угловатых и ассиметричных. Я тяжело вздохнул, неуверенно обвивая его за шею. — Еще вопросы?