Я выдержал десять дней и отозвал свой рапорт. Он, как можно было догадаться, валялся в общей канцелярии неподписанный. Урсула, пресс-секретарь, которая увидела, как я рву его на мелкие клочки, проявила некоторое сочувствие и спросила, не нужна ли мне помощь. Конечно нужна! Но узнать бы ещё — какая.
*
— Винсент, — мой мучитель стоит за кроватью, в его фигуре что-то неуловимо изменилось. Посмотреть на него во сне я по традиции не могу, но на больничное одеяло удачно падает тень. В его руке нож, узкий, похожий на скальпель. Какое разнообразие внесено в сюжет. А я уж боялся… — не передумал?
— Вырежи мне язык, — я поглядел на ампулу, мирно лежащую на тумбочке, которую не мог взять при всём желании. Не мог вколоть антидот и не мог исцелиться. Руки и ноги двигались строго по сюжету. Вольными были только глаза, и рот — частично. — Вырежи, а?
Киллер наклонился, волосы, как обычно, свесились, и показались руки в тонких перчатках. Это не нож, это карандаш, тень меня обманула. Он пишет что-то на спинке кровати, целует меня в темя и уходит. Ампула разбивается. Я хочу повернуться и прочитать, удушье неумолимо забирается вглубь и перебивает дыхание. Буквы прыгают, я успеваю заметить только «dead». Что-то там dead. Очевидно, что я — мёртвый. Эх… Пора просыпаться.
*
Бальтазар заявился утром без приглашения. Трое моих соседей вытаращились на него, как птенцы на корм, широко разевая рты. Ну ещё бы, «дикий» боец в форме, почти при полном параде и при оружии. Я сам тихо застонал, посмотрев на его ноги… Ботинки не так страшны, как у киллера в моём сне, но ведь похожи.
— Я ухожу на вызов. И ты идёшь со мной. Прислали робота поднять наверх твои вещички. Даю минуту на дожёвывание завтрака и переодевание, — из ящика у входа в мою секцию он достал песочные часы (я даже не знал, что они там лежали), перевернул их и поставил. — Минута пошла.
Эй, он не шутит!
Я забегал как ошпаренный, сбрасывая сковородку с омлетом и чашку в мойку, не попадая в рукава и штанины и спотыкаясь на каждом шагу. Бэл наблюдал за моими жалкими метаниями и посмеивался, а другие новички подглядывали в приоткрытую дверь. Вот кретины.
Но я был отомщен тотчас же спустя эту страшную минуту. Потому что Бальтазар крепко схватил меня под руку и повёл. А ребята тупо смотрели нам вслед. Я так счастлив снова прикасаться к Бэлу… закусывать губу, ругаться про себя, но прикасаться всё равно!
Он смотрит на мой слабый румянец критически. И я пытаюсь отвлечь его внимание.
— Куда мы идём?
— Едем. Мотоциклом в аэропорт, потом самолётом на материк.
— А что там?
— Задание. Не болтай много, Стю.
— Но я и так… — и я засунул свое мнение в задницу. Да, я ни с кем обычно не общаюсь, и меня прозвали молчуном, но я много думаю. И многое хочу спросить, только не решаюсь никак.
— Твоя девочка, — Бэл кивнул куда-то в конец моторяда, а сам оседлал огромного чёрного с красным монстра. — Полностью заправлена. Береги её. Погнали.
Мой мотоцикл действительно был похож на девочку: небольшой, изящный, фиолетовый с серебряными обтекателями. Наверное, всем новичкам такой полагается. Я бы предпочёл ехать вдвоём с Бэлом, сесть впереди него, если бы он позволил… Зачем я об этом думаю?
Как будто мне горя мало.
Я бросился его догонять, попутно вспоминая те четыреста двадцать часов учебной езды по стадиону, которые входили в мою полугодовую подготовку. Тогда было весело нарезать круги. А сейчас — страшно. Из багажника я вытащил авиабилет на своё имя. В Лос-Анджелес.
========== 4. Винтовка ==========
Задание было странным и даже забавным. О своих беспочвенных страхах я забыл почти сразу по прилету, потому что Бальтазар был рядом и глаз с меня не спускал. Под его контролем я поспал, поел, приготовил оружие (снайперскую винтовку) и потренировался занимать безопасную позицию для выстрела. Краткое объяснение он давал по дороге на место боевых действий.
— Отловом инсайдеров на материке занимаются командиры. Это трудоемкое дело в паре с опытным программистом, поручать его «диким кошкам» бессмысленно. Однако после того, как беглый шпион найден и зафиксирован под пристальным наблюдением, его остается обезвредить. Так пойманную мышку отдают неопытному котенку для тренировки охотничьего инстинкта. Эта мышка — твоя. Готов?
— Убивать?
— Нет, конечно. На убийство ты еще не подписан, Стю, через месяц я дам добро, но не раньше. Кроме того, запомни, что особо опасных инсайдеров наши командиры убивают на месте. А здесь — гнилой огрызок человека, который проник в хайер-билдинг вместе с молодежной экскурсионной группой и увидел немножко больше, чем полагается, сунувшись на лабораторный этаж. Фотографий у него нет, но есть очень длинный язык. Ты ему укоротишь его.
Я был неприятно поражен тем, что тема с языком в реале перекликается с моим сном. Но промолчал, как и всегда. Мы приехали в какой-то густонаселенный латинский квартал, остаться тут незамеченным было невозможно, но Бальтазару, похоже, плевать. Мою винтовку он нес в красной подарочной коробке конфет, легко и уверенно, с обманчивой небрежностью. Я старался идти в ногу с ним и не глазеть по сторонам.
Бэл дал денег консьержу при входе в какой-то дом, мы поднялись на крышу.
— Мишень может скрыться? — я нашел удобное место с упором для согнутого колена и вытряхнул конфеты из коробки. С крыши просматривался весь Норд-Лонг-Бич.
— Нет. Я ведь сказал, он зафиксирован. Два бойца дежурят у выхода из отеля, где он живет, еще один ждет под номером, и еще один — у бассейна, если он вздумает сигануть туда через балкон. Тебе нужно только нажать на спусковой крючок.
— А если я не попаду?
— Стю… — Бальтазар дотронулся до моей головы, но не погладил, как я думал (или надеялся). — Мы тебя выбирали именно для того, чтоб ты тщательно прицелился и попал. Какие могут быть сомнения? Никаких. Дальность выстрела два километра. Мишень прохаживается туда-сюда по номеру, болтая по телефону. Куда целиться — ты знаешь. Ставить песочные часы или так справишься?
— Справлюсь, — я поджал губы и внимательно рассмотрел окрестности через оптический прицел. Нашел. Отель «Pacific Inn», последний этаж, третье и четвертое окно, если считать слева. Лысый мужчина латинской наружности в цветастой рубахе, шортах и шлепанцах, сотовый у уха. Жует жвачку.
Уже не жует. Схватился за рот. Упал.
В стекле четвертого окна появилась дыра диаметром семь с половиной миллиметров, но ее не сразу обнаружат.
Я поднялся с колен и отряхнул запыленные штаны. Когда выпрямился, натолкнулся на Бальтазара — он довольно грубо сгреб меня в охапку и поцеловал. Я чуть не выронил винтовку. За порчу оружия полагается штраф, точно полагается… Но в тот момент я об этом не помнил.
Так глубоко язык мне в глотку еще никто не засовывал.
Домой мы ехали в гробовой тишине. Я боялся издать хоть звук. Бэл был занят отчетом о проделанной мной работе и всю дорогу просидел за ноутбуком. Я, разумеется, получил копию этого отчета, но он меня мало заботил. Если не сказать — вообще насрать было.
В самолете мы сидели рядом, я у окна, а Бэл у прохода, и всякий раз, когда мне нужно было выйти, я мучительно терся ногами о его коленки. Это не значит, что я совсем свихнулся, додумывая продолжение чего-то пикантного между нами по прибытию. Допускаю, что поцелуй всем бойцам полагается после первого выстрела. Но теперь я размышлял о себе как об изменщике. Впервые за последний месяц я вспомнил Изабеллу. Раскаяния не было, только бесконечное чувство вины за то, что я оказался таким. Таким… это каким?!
— Бэл? — я набрал полные легкие воздуха, осознав, что готов задать самый главный вопрос.
— Дома, — последовал сухой и категорический ответ.
Я привел сиденье в горизонтальное положение и надел наушники. Вивальди, спасибо богам в Вальхалле за Антонио Вивальди.
*
В больнице пахло анисом и корицей. Киллер стоял боком, но даже его профиль мне не удалось рассмотреть из-за копны тяжелых волос, спадавших на лицо. В руке он держал шприц.