Нюську, с кривыми ногами, понятно почему не выбирали, но у Маруси и ноги были прямыми, и волосы кудрявые от природы, и формы впечатляющие, гармоничные, но никто это богатство не оценил.
Иногда она с Нюськой ходила в кино посмотреть на чужую любовь, после просмотра фильма барышни посылали друг другу нежные письма от воображаемых кавалеров, которых так не хватало в реальной жизни.
Потом подруга поехала на буровую поварихой, а вернулась домой мужней женой.
— Вот где надо женихов искать! — делала бешеные глаза замужняя Нюська, — как на подбор: работящие, все на виду, их много, а ты — одна. Они от тебя зависят, потому что не накормишь вкусно и хорошо, — плана не будет. Там одно развлечение — пожрать.
— Господи, да я ж не смогу готовить на такую ораву!
— Какая орава? Всего-то человек пятнадцать-двадцать. Только возьми с собой приправки, там с этим туго. От мамаши своей пару рецептов запиши. Она ж у тебя профи. Книжку по кулинарии проштудируй, и — вперёд. С выбором не спеши. Они все тебе объясняться в любви будут. А ты выбери того, у кого это серьёзно, а не гормоны в голову ударили.
Маша не спала целую неделю и, наконец, приняла решение — ехать.
4. История с Шуриком
Уже в поезде «невеста» получила львиную долю внимания. Её угощали газировкой, конфетами, домашним салом и водкой. Командир отряда, маленький крепыш с уже намеченными залысинами, дал ей список бойцов для ознакомления, и Маруся провела первый кастинг женихов. Женатики, мелкота и все с дурацкими фамилиями сразу вылетели из претендентов на её руку и сердце.
«Да, в такой обстановке обмануться трудно. «Женихи» и правда на виду», — думала Маруся под бренчанье гитары, которую терзал в хвосте вагона носатый Леня. При полном отсутствии чувства ритма и слуха у гитариста хорошее настроение зашкаливало. Его однообразный концерт затянулся за полночь и, возможно, продолжался бы до утра, если бы огромный, двухметрового роста Шурик не сел на Лёнину гитару, когда тот отлучился в туалет. Этот яркий поступок дал возможность поварихе заснуть чутким тревожным сном среди молодых весёлых мужчин. И, засыпая, она отметила, что ни Лёня-музыкант, ни слон Шурик ей не нравятся.
Однако Шурик постоянно напоминал о себе. Всё, что он ни делал, заканчивалось мелкой пакостью или большой катастрофой. Когда он наступал на ногу — у пострадавшего случался перелом, он попутно ошпаривал кого-нибудь горячим чаем, роняя чашку из своих граблеподобных рук. У него в руках ломались ручки, расчёски, и когда он садился — стулья рассыпались, разбрасывая в разные стороны свои деревянные ноги, как пьяные балерины.
Марусины будни начинались весело и страшно. Огромные котлы, печка, сложенная прямо в степи. Бочка с водой, которую нельзя транжирить на постирушки, душ и прочие излишества. Ну и степь, конечно, — ровная, бескрайняя, без единого кустика и… без туалета. Это сразило её наповал. Где бы она ни присела, повариху могли наблюдать даже со строительной площадки. Чтобы справить нужду, следовало дожидаться ночи. Да и то никто не гарантировал, что в ответственный момент кто-нибудь из стройотрядовцев не захочет «полюбоваться на звёзды». Маруся поставила вопрос ребром: «Готовить не буду, пока не поставите туалет». Так первая саманная постройка появилась в голом поле, как памятник человеческим потребностям.
В этом строении отсутствовала дверь — сказалась местная нехватка материалов: деревья здесь не росли, доски не водились. Но находчивый Шурик, который очень серьёзно воспринял ультиматум поварихи, отлучился в посёлок и принёс дверь от холодильника, которую немедленно водрузили на законное место в маленьком саманном домике на одно очко.
Спала вся бригада в большой военной палатке. Своей кормилице выделили угол, завешенный двумя простынями. Ночью мужики храпели, воняли или шумно мочились за тонким брезентом палатки, разрушая своей физиологией мечту о прекрасном принце.
Обеды у поварихи удавались так себе, но строители саманных коровников хвалили её стряпню, просили добавки и даже назначали свидания «для обсуждения меню». Маша на ухаживания пока не отвечала. Пару раз её пытались ущипнуть за зад или просто по-дружески облапить — вроде благодарности за обед, но тут же рядом появлялся большой Шурик, который убедительно объяснял, что так делать не надо. Он поставил свою раскладушку прямо возле отгороженной простынями «комнаты» Маши, зорко оберегая её ночной покой.
Сначала повариха радовалась, что влюблённый слон взялся её охранять. Но потом поняла, что благодаря его заботе может остаться совсем без кавалеров. Она с ужасом смотрела, как Шурик, пристально глядя в глаза слишком любезному строителю, закручивал штопором ложки и вилки, намекая на то, что он может сделать с нахалом. Иногда предупреждение не срабатывало, и под глазом соперника появлялся синяк.
На третьей неделе Шурик оказался вне коллектива. С ним не здоровались, не садились рядом за обедом, а он угрюмо смотрел, сидя на отдельной табуретке усиленной конструкции, на меченую им рабочую братию, хлебавшую щи кручеными ложками.
«Боже, из-за меня все переругались, все пошло не так, — переживала Маруся. — Надо персонально поговорить с Шуриком. Важно только выбрать правильное время».
Повариха поставила кастрюлю с супом посреди стола — пусть разливают сами. Кинулась в палатку, сняла передник, причесалась, тронула губы помадой, выглянула в степь — «женихи» рассаживалась по лавкам. Следовало дождаться конца обеда, когда все новости воспринимались куда лучше.
Волнение заставило ее двинуть быстрым шагом к саманному строению с эксклюзивным входом, которое красовалось в степи на виду у всех, кто, расслабившись, черпал из алюминиевых мисок пересоленный рассольник.
Маруся потянула на себя ручку «холодильника», но она почему-то не поддалась. Второй рывок получился посильнее. А с третьим — дверь выскочила из петель и тяжело упала, едва не придавив ей ноги. Саманный домик закрывался на верёвочную петлю, за которую можно было ухватиться изнутри и оберегать свою тайну физиологических отправлений. Петлю сконструировал Шурик. Он её и удерживал изо всех сил, но Маруся победила.
Повариха стояла перед упавшей дверью, на которой, вцепившись мертвой хваткой в держалку, лежал ее вздыхатель с голой задницей. На правой ягодице у него темнела родинка.
Три дня Шурик с утра уходил подальше в степь, а спать ложился, когда повариха видела десятый сон. Потом к ней пришла делегация. Носатый Лёня от имени бригады умолял помочь влюбленному другу справиться со стрессом. Вдруг повесится после такого конфуза. Он бы и повесился уже, только было негде.
— Да я тут при чём! — сердито обрезала разговор Маруся.
Глупые девичьи мозги не могли принять верное решение. Повариха, с трудом дождавшись замены, вернулась в Минск нецелованной невестой с воспоминаниями о неудавшейся любви. Нюська, выпытав у подруги драматическую историю про крушение надежд, обозвала Марусю дурой и напророчила остаться вечной девой.
Сейчас одинокая бухгалтерша остро нуждалась в совете. Она набрала Нюськин номер и рассказала о прибившемся к ней мужчине, забывшем своё имя. Подруга примчалась, гордо неся беременный живот, на котором пуговицы халата уже не застёгивались. Заставила Машу ещё раз всё пересказать, задала пару очень странных вопросов и сделала выводы:
— Ну вот, думаешь, сама судьба тебе подарок прислала? А это сплошной геморрой. Может, он алкоголик или наркоман. Ты же ничего о нём не знаешь! Когда ездила со стройотрядом — ты видела, кто есть кто. У каждого есть свои минусы, их можно исправлять. Если человек тебя любит, он будет меняться. Шурик тебя любил, а ты его пробросила.
Маруся смотрела на рябое Нюськино лицо, и ей казалось, что это мама надела такую маску и по обыкновению завинчивает ей мозги.
— Надёжный мужик встретился! А этот? Ноль информации. Да у него, может, и жена есть. Всё романтики какой-то ищешь! — не унималась подруга.
Чем дольше Маруся слушала Нюську, тем больше хотелось ей стукнуть по столу ладонью, плашмя, чтобы зазвенело в голове и заболела рука, и сказать: «Заткнись! Я всё буду решать сама». Но не стукнула и не сказала, потому что сама позвала её, чтобы услышать то, что давно известно и понятно нормальным людям.