— Это я знаю. Можно взглянуть?
— Пожалуйста.
Светка развязала шнурки, начала выкладывать прямо на ковер большие листы бумаги. В основном это были большие черно-белые рисунки, должно быть, очень хорошие, но совершенно не производившие на меня впечатления. А вот один привлек мое внимание.
— Кто это?
— Так… один знакомый, — Светка смутилась и попыталась забрать у меня рисунок.
Но я вовсе не собиралась его отдавать. Это был портрет молодого человека с очень необычным, запоминающимся лицом и длинными распущенными волосами. Его вполне можно было назвать красавчиком, вот только выражения глаз этого парня было очень мрачным и загадочным. Он явно скрывал какую-то тайну — жуткую, роковую и от того особенно интересную.
— Кто это? — настойчиво повторила я.
— Я случайно встретила этого человека, и он привлек мое внимание, как художницы. Понимаешь, исключительно, как художницы.
— Угу…
— Маме, кстати, он не нравится, но мне кажется, что этот портрет — лучшее из того, что я нарисовала за последнее время. Как ты думаешь?
— Наверное. По-моему — клево.
Светка заулыбалась, быстренько сложила свои рисунки в папку и начала распаковывать вещи. Она достала из саквояжа халатик, хотела переодеться и умыться с дороги, направилась в ванную комнату, но я остановила ее на полдороги:
— Можно вопрос?
— Конечно.
— Что там у тебя поблескивает?
Наверное, я всегда была слишком любопытной! Мне бы вежливо промолчать, но странный таинственно мерцающий на дне саквояжа предмет, безраздельно завладел моим вниманием.
— Просто безделушка.
— Если это безделушка, зачем ты привезла ее сюда?
Выражение Светкиного лица стало серьезным и сосредоточенным. Похоже, она решала весьма важную проблему. Выдержав длиннющую паузу, она, наконец, заговорила:
— Знаешь, Яна, поскольку мы сестры, у нас недолжно быть тайн друг от друга. Только обещай никому не рассказывать о том, что сейчас услышишь.
— Буду нема, как могила! — обрадовалась я.
— Смотри… — она достала из саквояжа прозрачный хрустальный шар размером с крупное яблоко. — Это магический кристалл. Если соответствующим образом настроиться и долго-долго смотреть в него, то можно увидеть много интересного. Например, ближайшее будущее или человека, который находиться за много километров от тебя.
— Полезная штуковина, только я во все эти сказки не верю. Знаешь, Света, мне уже тринадцать лет, но пока на моих глазах не произошло ни одного чуда. Как ты можешь к этому серьезно относиться?
Светка подошла к двери, выглянула наружу, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь нашу «глубокомысленную» беседу, а потом, понизив голос, произнесла:
— Все дело в том, что я ведьма, Яна.
— Кто-кто?
— Ведьма, но в хорошем смысле этого слова.
— Ведьма в хорошем смысле этого слова? Здесь нет неточности в переводе?
— Ты все верно поняла. Знаешь, я бы не стала об этом рассказывать, но этот дар передается по наследству. Возможно, он есть и у тебя. С тобой не происходило ничего странного?
— Нет, на метле я не летаю.
У Светки было совершенно серьезное лицо, и если она прикалывалась, то делала это виртуозно.
— У меня все началось лет с тринадцати — странные сны, предчувствие того, что должно произойти через несколько минут и все такое… Потом в моей жизни случались странные встречи, и постепенно я осознала, что у меня есть дар. Его надо развивать. Мне приходится очень много работать, учиться владеть своими чувствами и мыслями, концентрировать энергию. Только так можно стать настоящей ведьмой.
— И каковы успехи?
— С колдовством у меня не очень, а вот предсказания будущего удаются.
— Понятно.
— Тебе ничего не понятно, Яна! Думаешь, это розыгрыш или у меня съехала крыша? Почти все, что говорят о ведьмах — ложь! Конечно, среди нас есть и такие, что служат злу, но о них даже вспоминать не хочется. На самом деле ведьмы — женщины, умеющие использовать силы природы. Они знают причину того или иного события и потому могут управлять реальностью, немножечко корректировать ее по своему усмотрению. Ведьмы обладают настоящей властью, поэтому их всегда боялись. Даже теперь о них продолжают придумывать всякие гадости.
— А порчу, ты навести можешь?
— Ты не хочешь меня понять, Яна! — Светка досадливо махнула рукой. — Конечно, я знаю, как это делается, но никогда не буду пользоваться этими знаниями. Ведьма должна стремиться жить в гармонии с природой, а зло ее разрушает.
Она попыталась загружать меня рассуждениями о языческих божествах и культе плодородия, но эти слова очень легко проскальзывали сквозь мою голову, не задерживаясь там ни на минуту. Наконец, сообразив, что ее не слушают, Светка прервала лекцию и отправилась умываться. Оставшись одна, я взяла в руки хрустальный шар, начала всматриваться в его кристально прозрачную глубину… В какой-то момент мне захотелось, чтобы слова сестры оказались правдой, и в жизни осталось бы место для волшебства, но потом я выкинула из головы эти нелепые мысли.
Ночь я провела довольно скверно. То ли на меня подействовали Светкины рассуждения о колдовстве, то ли за ужином я объелась обалденно вкусными булочками, но сон никак не желал приходить. Сестренка мирно сопела на раскладушке, а я ворочалась с боку на бок, представляя лицо того парня с портрета. Он смотрел мне прямо в глаза, манил рукой, зовя в темноту…
— Светка! Ты не спишь? — я попыталась разбудить ее и узнать что-то о зацепившем мою душу парне, но она так и не откликнулась, только перевернулась на другой бок и натянула на голову одеяло.
Я начала повторять в уме таблицу умножения. Обычно это срабатывало и, не дойдя до «семерки», меня одолевал сладкий сон. Так случилось и теперь, только вот сон оказался до боли знакомым кошмаром… Я знала, что сплю, но никак не могла избавиться от назойливых, не раз посещавших меня видений.
Я находилась посреди огромной белой комнаты без окон и дверей. Здесь не было ни мебели, ни одного темного пятнышка, нарушавшего ее безупречную белизну, ничего, на чем мог бы остановиться взгляд. Белоснежные стены, белоснежный пол, белоснежный потолок. Единственным ярким пятном в этом жутком месте была я сама. И вот со мной начало происходить нечто невероятное — белизна будто вымывала из меня краски, я бледнела, бледнела, растворяясь в сияющей пустоте. «Проснись, Яна, проснись!» — но мысленный окрик не помогал, мои руки, одежда, волосы обесцвечивались, превращаясь в ничто.
Нет, это была даже не комната, а бескрайняя белая равнина, укрытая снежным покрывалом. Белый цвет пугал меня, вызывал чувство необъяснимого, всепоглощающего ужаса, но от него невозможно было скрыться. Начал падать снег.