— В таком случае, чем могу быть вам полезен?
— А вот это уже разговор.
— Ближе к делу, господа, обед стынет.
И альмаиканцы любезно поведали, что являются большими друзьями конфедерации. Это замечание заставило Роберто усмехнуться.
— Да, господин Соррел, позвольте вам напомнить, кто помог избежать республике гнёта орочьего кнута.
При этих словах лицо майора вспыхнуло. Долгие годы гномы и не помышляли о своем государстве, а жили под пятой воинственных орков Ларты.
Впрочем, кто же привык отдавать должное.
— Не так ли, господин Соррел?
— Мне жаль, господа, но я не вижу причин для нашего разговора.
— А они есть. — Люди переглянулись. Тот, что был пониже ростом прочувственно обратился к майору.
— Вскоре начнется конфликт. Это дело решенное. Боюсь, что интересы конфедеративной республики Колария могут быть ущемлены.
— Не понимаю.
— Это тонкая материя, господин Соррел. Однако, есть очень большая проблема. Проблема, которая поставит страну на грань выживания. Коалиция ордена и королевства, коалиция людей и орков готова уничтожить конфедерацию. Остановить её развитие и поработить.
— Как вы смеете!
— А ведь этого можно избежать. Избежать позорного рабства! Позорного поражения в неминуемой войне. Разве это не долг настоящего патриота?
Альмаиканцы снова переглянулись.
— Господин Соррел, в ваших руках судьба гномьего народа.
— Что вы от меня хотите?
— Малого, ничтожно малого одолжения.
— Говорите.
— Господин Соррел, Роберто, вы обязаны спасти конфедерацию. И чтобы спасти тело, нужно отсечь больной орган. Вы знаете, что нечестивое богатство паршивой овцы Рорара поставило эту провинцию высоко над головами других участников джентльменского клуба. Коалиция Альмаики и Ларты покарает гордецов. Однако, наши миролюбивые правительства опасаются, что Колария может опрометчиво броситься спасать пораженную плоть. Это опасно, очень опасно, Роберто.
— Но?
— Никаких но, господин Соррел. В случае войны, люди и орки уничтожат слабую и разрозненную свору гномьих политиканов. А народ? Народ вновь будет порабощен. Разве это справедливо?
— Что вы хотите?
— Господин Соррел, нужно выполнить всего одну маленькую просьбу. И тогда ваш народ будет спасен.
— Что я должен сделать?
— Вы должны зорко следить за настроениями его превосходительства президента Слатина. Нам доподлинно известно, что он не намерен объявлять войну и брать власть в свои руки. И это глубоко правильное решение. Президент очень стар, он просто не справится с ситуацией.
— Мне следует…
— …вам следует, зорко наблюдать за его настроениями, и в случае кардинальных перемен немедленно оповестить нас. Будем называть вещи своими именами.
— Измена?
— Да, неужели? Спасение, Роберто, спасение своего собственного народа. Разве не в этом заключается ваш долг офицера?
— И все-таки!
— Не стоит беспокоится, господин Соррел, коалиция умеет быть благодарной. После неминуемого возмездия, прокаженный Рорар будет избавлен от взяточников и мздоимцев. Коллаборационным властям потребуются умные, волевые, честные гномы. Мы искренне полагаем, что ваше служение на пользу дела не будет забыто.
— И даже так?
— Почему нет, Роберто, Рорар никто не планирует включать в свой состав, это и впредь будет провинция гномов, другое дело, неподмандатная властям Коларии.
— Я могу подумать?
— Нет, такой возможности у вас нет. События развиваются слишком стремительно. Ваш ответ требуется прямо сейчас. И не извольте нам лгать. Принимайте решение по совести, с легким сердцем.
— Я… я согласен, господа.
— Ответ честного гражданина, браво.
— Куда мне писать?
— В мировой мыслиум, конечно. Домицилий я чиркну на салфетке. Не пишите нам никаких обстоятельных рапортов, только краткое «нет», в случае перемены настроения его превосходительства.
— Понятно.
— Да, господин Соррел, не примите за оскорбление, здесь чековое обязательство Золотого банкума.
— Сорок тысяч дублосов?
— Скромное подношение, у молодого блестящего офицера всегда так много увлечений, порой, они бывают неприятно расточительны.
— Благодарю, господа, у меня нет слов!
— Прощайте, Роберто, хорошенько отдохните в чертогах мадам Фрунетты.
Евк 1677 год, капонир штаба Четвертого тактического отряда. Рорар, республика Колария.
Генерал Неррона нервно сглотнул. Буквально только что по правительственным каналам прибыла депеша. Вывести в разоруженный резерв два мультидекера первой бригады. Это что-то невозможное! В воздухе пахнет войной, но правительство отправляет на свалку две сильнейшие машины? Два комбрига Нокирович и Соритов смотрели на патрона с удивлением. Речь шла если не об измене, значит о преступной глупости.
— Господа генералы, я немедленно поеду к провинциатору. Решение о разоружении кораблей сделает нас беззащитными.
Комбриги сдержанно кивали в ответ. Бригадный генерал Нокирович ясно представил себе, что в случае консервации мультидекеров в его бригаде останется два вымпела. По статуту его звание зависело от этого количества. Значит, вновь придется надеть полковничий шеврон. Но что было еще большей дикостью, девять оставшихся машин отряда лишали должности самого генерала Неррону.
Фактически, если распоряжение правительства будет исполнено, в отряде останутся четыре ошметочка — четыре маленькие бригады. Причем, с не самым сильным составом.
***
Когда командир уехал, генералы тяжело поднялись и покинули капонир. Они отправились смотреть какие мультидекеры можно будет избрать на резку. Состояние машин было почти всё одинаково плохое, но где-то ведь было хуже? Комбриги старались не обсуждать эту новость. Нокировичу и Соритову казалось, если об этом не говорить, все может образумиться.
Через два часа в штаб вернулся командир отряда. Его бледное лицо ничего не выражало. Комбриги смущенно не задавали никаких вопросов.
Пришли два остальных бригадных начальника: полковники Стоцен и Криворахин.
Генерал Самуэс Неррона обратился надломленным голосом к своим старшим офицерам.
— Господа, сегодня утром поступило распоряжение правительства вывести в разоруженный резерв два мультидекера. Таким образом, штатная численность соединения не позволяет мне продолжать командовать. По уставу после этого изменения старшим офицером отряда останется бригадный генерал Соритов. Прошу вас проследить, чтобы эти новости не наделали шума и не подвергли опасности то малое, что у нас осталось.
Встал комбриг Соритов. Он был хмур и бледен. Было видно, что мысль разделить всю полноту ответственности за распадающийся отряд у него не вызывает восторга.
— Господин генерал, а вы? Вы остаетесь на Рораре или вас отзывают в конфедерацию?
Неррона криво усмехнулся.
— Мне предложили подать в отставку по состоянию здоровья, вот так-с.
— Господи! — Комбриги сочувственно переглянулись. Это была неслыханная мера. В конце концов бывает немало перестановок, можно было бы остаться на половинном жаловании.
Генерал Неррона вскинул руку, прекращая ропот.
— Не нужно споров, друзья. Исполняйте свой долг.
После его отъезда, штабной капонир словно опустел. Неррона командовал отрядом уже семь лет. Это был деятельный, замечательный командир. Соритов, который никогда не мог бы даже подумать, что на него свалится, сидел потерянный за столом и думал над картой.
Машин остается все меньше, а задач все больше. Мало того, что ходят упорные слухи о приближающейся войне с королевством Ларта, так в отряде осталось всего девять вымпелов, один старый батарейтор и мультидекер первой бригады, мультидекер и два эрайзера в бригаде самого Соритова и по два эрайзера в бригадах полковников Стоцена и Криворахина. Очень мало машин.
А в это время в похожей задумчивости пребывал адмирал порта Дан Беренович. Двадцатилетний мальчишка волею случая получивший огромную должность.
Годы, годы. Куда вы убегаете? За гранью времен вы кажетесь величественными. А приближаясь, кромсаете нас своими зазубренными краями. И шрамы ваши — глубокие морщины. Беззаботная юность уносится прочь, молодость и зрелость уходят, словно не званные гости, и остается лишь старость, да немощь.