— А говорил, у тебя денег нет. — Голос Вермара послышался прямо за моей спиной. — И откуда у тебя такой топор?
Мгновением позже что–то тяжёлое опустилось мне на затылок. Рука сорвалась с выступа, и я рухнул в воду.
Глава 6
Ледяная вода обожгла лицо. Ноги разъехались на камнях, и я рухнул в ручей плашмя, но зато выскользнул из захвата Вермара. Затылок трещал от боли, вода попала мне за шиворот. И хорошо, это взбодрило. Я перекатился на другую сторону ручья и поднялся на четвереньки. Вермар как раз нащупывал удобный камень, чтобы перепрыгнуть на мою сторону. Я вскочил на ноги и попятился, не сводя взгляда с угрюмыша.
— Ты чего творишь?
Вермар перекинул топор из одной руки в другую, словно это для него было игрой. Мой топор, будь он проклят! В глазах у него плясали недобрые огоньки.
— Ты и правда думал, что мы доведём тебя до Развилки? — усмехнулся он.
— Почему нет?
Я зачем–то тянул время. Было ясно, что мои пожитки они разграбили, а значит, я лишился не только топора, но также денег и рун. Парнем я был крепким, но и худоба Вермара оказалась обманчивой. Он знал стойку воина, двигался плавно. И опыта в бою у него явно было больше, чем у меня. И если этот дрищ имел хорошие шансы уложить меня на лопатки, то про белобрысых братьев и говорить было нечего. Одному против троих — без шансов. Что делать?
— Забирайте все мои вещи, кроме ножа, и отпустите, — предложил я. — Разойдёмся мирно.
Начертателя я разыщу: о них всегда ходит молва, местные укажут путь. С пищей будет туго, но с голода не помру. Айна учила меня искать съедобные коренья. Руны вырежу новые. А вот оружие Вигдис было и правда жаль. Но даже топор не стоил моей жизни.
Вермар осклабился и перекинул оружие в правую руку.
— Зачем нам тебя отпускать, если в Вольхелле можно выгодно продать? Таких, как ты, с руками отрывают на вёсла. И лучше не рыпайся, а то денег за калеку дают меньше.
Он прыгнул. Я инстинктивно отпрянул назад и больно ударился о край скалы. Рука нашарила камень: против топора оружие так себе, но выбирать не приходилось.
Вермар приземлился и двинулся на меня. Я переместился влево, чтобы открыть путь к наступлению. Здравый смысл вопил о бегстве, но я не хотел поворачиваться к Вермару спиной.
— Не глупи, Хинрик, — спокойно сказал он. — Ты в заднице, но могло быть и хуже. А нам очень нужны деньги.
Вместо ответа я метнул камень, целясь в голову Вермара. Удар принял топор — аж икры вспыхнули. Вермар поморщился от боли.
— Сильный бросок. Но он тебе не поможет. — Угрюмыш посмотрел куда–то позади меня. — Свяжите его, парни.
Я обернулся и едва заметил Броки и Коли прежде, чем мне в лицо влетел кулак. Слёзы брызнули из глаз, в челюсти что–то хрустнуло. Я развернулся к Броки всем корпусом и тут же получил пинок в живот. Воздух меня покинул, я сгорбился, разинув рот, словно вытащенная из воды рыба. И когда Вермар пнул меня по ногам, боли уже особо не чувствовал.
— Ну зачем лицо испортил, а? — проворчал угрюмыш, пока Броки и Коли меня вязали. Я попробовал вырваться, но младший накинул мне на шею верёвку и затянул.
— За что? — прохрипел я.
— Ничего личного, Хинрик. — Броки проверил узлы на моих запястьях. — Будешь хорошо себя вести — со временем получишь вольную.
Меня отвели к лагерю и привязали к дереву. Коли неусыпно за мной следил, пока Броки снаряжал обед. Вермар пошёл к ручью забрать воду. Говорить с ними мне не хотелось, да и братья не рвались беседовать. Младший старательно избегал встречаться со мной взглядом. Стыдился что ли? Я же думал, как выбираться. Ритуальный нож они у меня забрали, перерезать путы было нечем. Можно попробовать сбежать, когда они свернут привал — ноги–то свободные. Правда, далеко не уйду.
Я попытался прикинуть, сколько осталось хода до Развилки. Если Броки говорил правду, то к вечеру мы должны были до неё добраться. И оттуда ещё где–то два дня пути до Вольхелла.
Молодец, Хинрик. Увязался за разбойниками, чтобы спастись от других разбойников. Видимо, Вода моя жертва не устроила.
Пока я предавался самобичеванию, братья собрались и готовились выходить.
— Веди себя тихо — и обойдёмся без побоев, — сказал Броки, отвязывая меня от дерева. — Мне самому мерзко от того, что приходится делать. Но надо использовать все дары богов. Будет забавно, если мы с тобой попадём на один корабль.
— Молись, чтобы этого не случилось, — прошипел я. — Перережу всем вам глотки, обещаю.
Броки снова улыбнулся, да только теперь я видел в этом не обезоруживающее обаяние, а угрозу.
— Ты мне нравишься, Хинрик. И сейчас я твой единственный друг. Вермар любезничать не станет. Не подведи моё доверие.
— Услуга–то какая, охренеть!
— Замолчи и иди, иначе затолкаю твои же портки тебе в рот.
Голова всё ещё гудела от побоев, на затылке кровоточила рана, даже немного подташнивало. Не иначе как Вермар едва не раскроил мне череп. Я поплёлся следом за Броки и Коли, оставив позади себя угрюмыша. Шёл, стараясь незаметно глазеть по сторонам. Искал возможность. Выжидал.
Почти весь путь от привала и до самой Развилки мы преодолели молча. Шли медленно и осторожно. Броки больше не пел песен, Коли опасливо глядел по сторонам, Вермар хранил безмолвие, но тоже нервничал и всюду искал угрозу. Братья явно боялись разбойников Кровавого Топора. Эти, судя по рассказам, пленных не брали: либо грабили путников до нитки и отпускали, либо убивали на месте, если те сопротивлялись. А я уже не знал, что лучше: гнуть спину на вёслах в качестве раба или просто подставиться под меч.
Когда солнце начало клониться к горизонту, дорога пошла на спуск. С вершины холма мы увидели, что путь уходил в леса и там раздваивался. Севернее я заметил огонь костра, но добраться до него не мог — слишком далеко. А дальше почти у самой кромки горизонта виднелись очертания крыш Фисбю. Это злило ещё сильнее.
— Обойдём по лесу, — решил Броки. — На дороге мы слишком хорошая мишень. Поспешим, нужно пройти как можно дальше на запад до привала.
Вермар подтолкнул меня вперёд.
— Не смей орать, — предупредил он. — Убью.
А мысль дельная, хоть и смелая. Какая разница, от чьей руки погибать?
Мы углубились в лес. Знаменитый тёмными чащами и свирепыми медведями Бьерскогг располагался севернее, но даже здесь становилось неуютно. Двигались мы почти на ощупь: страх гнал Броки как можно дальше от обиталища разбойников, и ради этого он явно был готов рискнуть переломанными ногами. Перебираясь через овраги, мы то и дело спотыкались о старые камни и коряги. Коли угодил в неглубокую яму и повредил лодыжку, но ходить мог, хотя и прихрамывал. Я брёл, прислушиваясь к звукам леса. Ухала сова, драла глотку кукушка, возмущённо квакали жабы, рассыпаясь в стороны при нашем приближении.
Сколько мы так шли, я не знал, но солнце закатилось окончательно, и дальше двигаться было нельзя.
— Ищите поляну, устроимся на ночлег, — скомандовал Броки и указал на меня. — Этого привяжите. Огонь разводить не будем.
Вермар занялся моими верёвками. Гад так их затянул, что я едва мог дышать. Коли выбрал местечко, где мох был помягче и постелил плащ. Броки раздал еду. Мне перепала вяленая рыба, и вожаку пришлось кормить меня с рук. Я давился костями и жадно хлебал остатки воды.
— Я первый караулю, — вызвался Вермар. — Всё равно сон не идёт.
Броки кивнул и устроился рядом с младшим братом. Угрюмыш сел напротив меня, положив топор на колени.
Засыпать, привязанным к дереву, было тем ещё удовольствием, но усталость всё же меня сморила. Живя на Свартстунне, я привык спать в лесу вместе с Айной. Ночь была прохладной, немного заморосило, но даже это не спугнуло сон. Вермар же пялился то на меня, то в сторону Развилки, почти не моргая.
Моя голова клонилась всё ниже, щебет ночных птиц убаюкивал, и я не заметил, как провалился в сон.
Проснулся я от шума. Ещё не рассвело, но лес немного посветлел. С трудом разлепив глаза, я прислушался к звуку шагов и огляделся. Вермар спал, его сменил Коли. Шум приближался. И шёл кто–то не один.