Он не теряет времени, укладывает руку на мою ногу. Не рискует, не пытается задрать подол платья. Как парочка, которая уже во всю «милуется» за соседним столиком.
Касается невинно, но с ощущением падения. Когда знаешь, что разобьёшься, просто час возмездия не настал. И я знаю, что парень дальше пойдёт. Отвлекает, очаровывает. Домой приглашал, о смысле тату рассказать.
Хотя, скорее, показать остальные.
— Я думаю, что у тебя тату пророческое, — наклоняюсь, почти касаюсь губами его губ. Чуть больше артикуляции и точно поцелуй случится. — Веришь в судьбу?
— С тобой поверю.
— Это хорошо. Вот мужчина, — веду пальцем по правой стороне. Кадык парня дёргается, словно вибрируя в пальцы. И кожа у него слишком приятная. Такой постоянно касаться хочется. — А вот женщина. А между ними сантиметр.
— И?
Он забавляется, каждое слово слушает. Мне кажется, что между нами напряжение. Двести двадцать и выше, сейчас проводка сгорит и обоих шандрахнет.
Или уже?
— И они никогда не поцелуются.
Но действую наоборот. Едва подаюсь вперёд, впечатываюсь в него. Не поцелуй, касание. Меньше секунды, чтобы обжечься. А после отпрянуть со смехом.
Собственный смех глушит, внутри собираясь непонятным клубком.
— Так что приглашай кого-то другого на лекции о смысле рисунков. Я не заинтересована.
Жар внутри, конечно, другое говорит. Рвётся навстречу парню, просит, чтобы его ладони вернулись на тело. Провели по коже, сжали. Или ещё что-то натворили, чтобы унять это желание.
Сжимаю бокал с коктейлем. Настя заказывала, я названия даже не знаю. Приторно-сладко, но в голову даёт. Если я серьёзно на этого парня заглядываюсь.
На растрёпанные волосы, которые пригладить охота. Попробовать, мягкие или нет?
На эти чертовы татуировки, которые покоя не дают. Он с самого рождения забивается? Ощущение, что везде чернилами измазался. А мне проверить охота.
И на смехе зацикливаюсь. Короткий, рваный. Приятный такой, который слушать хочется. Ещё бы музыку тише, и мозги на место.
Тогда бы идеально было.
— Ты меня обула, хороша. Жалеть не будешь?
— Что отказала?
— Что сразу не поцеловала, время упустила. Распробуешь и поймёшь свою ошибку.
— Я же сказала, у меня парень есть. Так что руки, губы и другие части тела — при себе держи. Мне не интересно.
Интересно, даже слишком.
Но у меня же правда парень есть. Был. Да всплыл.
Нет, если бы прибила его, то знаю, что делать дальше. Лёгкие надо протыкать, в каком-то триллере читала.
Или отец рассказывал? Он любил жути нагнать, чтобы меня держать на виду. Мол, вот пошла девочка на речку, а её через год нашли. И всё в таком духе, без смягчения слов.
А то Эмма влипнет куда-то, а это несолидно. Дочь генерала-майора Одинцова, гордости страны, и что-то учудит. Несолидно, надо ведь правильной быть.
Хорошей, как отец повторяет.
А мне в печёнках сидит — хорошей девочкой быть. На зло хочется сейчас наоборот поступить. Прижаться ближе к парню, укатить куда-то. Или Олега пригласить на свадьбу отца.
Через двенадцать часов я должна быть во всей красоте. И знакомиться со сводным братом. Праздновать, что через месяц мы породнимся. Чудесно ведь, семья расширяется, сразу и мачеха, и брат прилагаются. Только я надеюсь, что можно будет возврат сделать.
Даже четырнадцати дней не нужно.
Хотя бы до того, как к отцу и его жене новой перееду. Потому что «надо жить вместе» и «налаживать контакт» и «становиться семьёй».
Не мои слова, отца.
А меня этот контакт совсем не интересует.
Я лучше с Саши стрясу за моральный ущерб. И простыни. И больной прикинусь, с горячкой и галлюцинациями.
Про больную — правда.
У меня точно горячка, и температура шпарит.
Кажется, что этот наглец, пусть и красивый, ближе двигается. И сразу жаром отдаёт. Хотя ведь никак не могу чувствовать.
— Забей на своего Олега. Поверь, я лучше. Пусть с той блондинкой развлекается.
— А мне с кем тогда? С тобой?
— Рад, что ты предложила.
— Свали из-за моего стола.
Олег, совсем не вовремя, возвращается. Теряет где-то Настю, но его это мало интересует. Куда больше его волнует чужак рядом со мной.
Реально? То есть те рассказы о работе и хоккее, который терпеть не могу, были подкатами?
Ловлю трубочку, делаю большой глоток. Горло жжёт, но сильнее жжёт любопытство. Они друг друга знают, явно. Смотрят в упор, два нахохлившихся мужчины. Сейчас рванёт, только спичку поднеси.
Я плохой-плохой человек.
Но мне интересно.
Из-за хороших девочек тоже драки устраивают?
Глава 5
Свали с моего столика.
Сказал он.
Очень грубо. Не меньше банально.
И я банальностью ему отвечаю:
— Ты этот столик не купил.
Лениво откидываюсь на спинку, всем своим видом показываю, что идти никуда не собираюсь, разумеется. Тут сидит паучок, и я тоже с места не сдвинусь.
— Я два раза не повторяю, — он подходит ближе, упирается кулаками в стол.
Это скучно уже, как в дешёвом боевике, ему лишь кольта не хватает за поясом джинсов.
— Как там тебя, Олег? — забираю у своей шатенки стакан, через трубочку пью пару глотков. Смотрю на него. — Иди пока потанцуй. Мы заняты.
Он резко подаётся вперёд, рывком, за футболку пытается меня из-за стола выдернуть. Получается не очень, я довольно крупный, но вот воротник трещит, и мне это не нравится.
Ставлю коктейль, встаю сам, с грохотом двигаю стул.
— Ты мне футболку порвал, Олег, — дёргаю плечами, стряхиваю его руки. — А это моя любимая. Мама подарила.
– Долго ещё нарываться будешь? — он тяжело дышит, поправляет очки.
– Я только начал.
— Парень, если меня ещё хоть раз судить поставят, знаешь, что тебе будет? Ты с первой минуты матча в подтрибунном засядешь.
— О как, — смеюсь. — Сейчас паучок тебя на диктофон запишет, — оглядываюсь, подмигиваю ей. — И тебя с твоего места махом снимут.
— Девушку мою не трогай, — он щурится. — Просто вали отсюда. Подобру-поздорову.
– Девушку? — паучок изгибает бровь.
— Сиди тихо, я сейчас разберусь, — заявляет он ей.
Вижу, как она фыркает. И понимаю — тут он сильно промахнулся.
С такими указочками.
– Тихо сидят в библиотеке, — она встаёт из-за стола. — А мы в клубе — это во-первых. И я не твоя девушка — во-вторых.
— Погоди, — он морщится, интерес ко мне теряет, двигается вокруг стола ей навстречу. — Сядь на место.
Ву-ха-ха. Он бы ещё, как собачке, кость бросил.
– Олег, отстань от меня, — она раздражается. — Я что тебя, что сестру твою — полтора часа от силы знаю. И я устала.
Полтора часа? Хм.
Усмехаюсь, смотрю на Олега.
Он недовольно зыркает на меня в ответ.
— Ну тут ты сам виноват, — развожу руками, почти беззлобно, мне его жаль даже по-мужски немного, его же явно целыми днями отшивают, вот он и бесится на льду. — Отдыхай, — от души советую.
И нагоняю девушку. Пристраиваю руку на ее талии.
— Тебя это тоже касалось, — она слегка извивается, в такт музыке или мою ладонь сбрасывает.
Предпочитаю думать, что первое, не отстаю.
— В уголочке возле входа, куда падал солнца лучик, — шепчу ей на ухо. — На уютной паутинке, что сплела с любовью мама, появился…
— Почему паучок? — она любопытства не сдерживает, поворачивает голову.
— Когда в хоккее команда противника выстраивает защиту, — оказываюсь почти вплотную, по залу ее веду. — Мы называем это паутина.
— И что?
— А ты вовсю от меня защищаешься. Как тебя зовут?
— Допустим, Эля. А тебя?
— Допустим, Белый.
— Это не имя.
— Меня так друзья называют.
— Мы с тобой не друзья.
— Конечно, — подталкиваю ее к нашему столику. — Мы нечто большее. Присаживайся.
Она на удивление не спорит, может, и правда, устала. Просто садится, синим пристальным взглядом окидывает замолкнувших парней.