Он самодовольно улыбается, закидывает руки за голову:
— Не лишишь. Потому что у меня для тебя просто убойное предложение. Вот оно: если тебе стремно флиртовать со случайными бабами, давай найдем для тебя какую-нибудь распутную блогершу. Ей это тоже будет выгодно. Для рейтинга. А честь ее не пострадает, потому что страдать там нечему.
Я некоторое время размышляю над его словами, а потом киваю:
— Мысль интересная. А после поцелуев можно отключать камеру и полоскать рот мирамистином, да?
Тоха вздрагивает и косится на меня с подозрением:
— Слышь, Никитос, ты чего такой повернутый? Ты там руки по двадцать раз не намываешь, а? У меня, кстати, подруга одна в психдиспансере работает, может, вас свести?
— А она симпатичная?
Антон крякает:
— Фух, ты все-таки не потерян для общества. Раз не спрашиваешь, в первую очередь, о ее здоровье.
— А зачем спрашивать? Она же медик, она регулярно сдает все анализы.
Некоторое время мы бестолково ржем, а потом Антон становится серьезным:
— Ну так я напишу паре блогерш, закину им наше деловое предложение?
— У тебя уже кто-то есть на примете?
— Уже есть. Говорю же: всю ночь не спал, разрабатывал твою новую пиар-стратегию. И, конечно, скреб по сусекам.
Я старательно хмурюсь:
— Ты там это… осторожней с сусеками, они тебе еще понадобятся. Для передачи твоего ценного генетического материала человечеству.
В кухню заглядывает Пупс:
— Ребят, а можно мне все-таки тоже чаю?
— Можно, — говорю я, помахивая куском колбасы. Ко мне постепенно возвращается хорошее настроение.
Пупс с щенячьей радостью на лице бросается к чайнику. У него, похоже, с детства навязчивое желание — не отрываться от коллектива. А может, ему просто нравится тереться среди мужиков. Дома-то у него дамский клуб: мама, бабушка и сестра. Папаша вроде был когда-то, но бесславно свалил с концами в новую семью.
Антоха придирчиво оглядывает Пупса с головы до ног. Тот у нас весьма своеобразно одевается. Постоянно таскает какие-то советские брюки, а еще настойчиво заправляет в них видавшие виды футболки. Выглядит подобное ужасно, но я помалкиваю на этот счет. Главное, чтобы работал хорошо, а так — пусть хоть в шторе по улицам рассекает.
Антоха же не такой терпимый, как я. Он у нас старательно растит из Пупса мужика. А мужик, по мнению Антохи, начинается с нормального тряпья. В этот раз брат, конечно, тоже сразу же врубает свою шарманку:
— Валера, ты эти свои штанишки случайно не у бабули на антресолях нашел?
Пупс от неожиданности слегка цепенеет и вовсю хлопает своими длиннющими светлыми ресницами.
— Наверное, это дедовские? — добавляет Антоха, довольно грубо выдергивая футболку Пупса из брюк.
— Нет, — тихо выдавливает из себя Валера. — Мне их мама купила.
— Чё? — Антоха демонстративно роняет челюсть. — Мама купила? Капец! Валера, ты уже здоровый мужик, на полголовы выше меня, какого фига тебе мама одежу покупает?
Пупс смущенно молчит. Одна его рука нервно дергается. Ему хочется запихать футболку обратно в штаны, но интуиция подсказывает, что лучше этого не делать — можно схлопотать подзатыльник от Антохи.
— Валера, купи себе джинсы со следующей зарплаты, — подсказываю я (во мне тоже просыпается дух Макаренко). — И кроссовки какие-нибудь приличные.
— Я не могу, — Валера вздыхает и чуть ли не шаркает в подобострастии ножкой.
— Почему?
— Я коплю.
— Да на что ты, пугало огородное, можешь копить? — удивляется Тоха. — Неужели на тачку?
— Эй, полегче, — одергиваю я. — Давай без оскорблений.
Тоха зыркает на меня недовольно, но исправляется:
— Пардон, я хотел сказать, не пугало, а братан. У меня, видимо, косноязычие уже от вас двоих. Вы меня своей правильностью довели уже до ручки.
— Не, это не косноязычие, — меланхолично возражаю я. — Это алкоголизм. Первые симптомы.
Антон ухмыляется:
— Спорить не стану. Алкоголизм у меня тоже в наличии. А как мне, спрашивается, не бухать, если у меня работа нервная?
— Нормальная у тебя работа, — рыкаю я. — Не хуже, чем у других.
— Молчу-молчу, начальник, — бурчит Тоха, а потом поворачивается к Пупсу, — Вернемся, пожалуй, к тебе.
Он глубокомысленно подымает вверх указательный палец и изрекает:
— Братан! Брателла! Прислушайся к мудрости старика. Нельзя забивать на себя, даже если копишь на тазик, в котором будешь любить девочек.
Щеки Валеры стремительно розовеют. Он у нас еще та нежная фиалка. Один раз даже кефиром подавился, когда Тоха пошлый анекдот рассказывал.
Я проникаюсь торжественностью момента и тоже качаю головой:
— Да, Валера. Послушай эту рухлядь, пока она еще способна складывать слова в предложения. Тачка не прибавит тебе популярности у девушек, если будешь носить дедовские штанцы.
— Я не на машину коплю, — Валера еще больше краснеет и смущенно отводит взгляд. — Я коплю на первый взнос по ипотеке.
— Серьезно? — мы с Тохой удивленно переглядываемся.
— Да, я уже проанализировал цены на новостройки Подмосковья и присмотрел себе хороший вариант, — с радостью делится Пупс. — Однушку-бабочку. С окнами на разные стороны.
— Круто! — я одобрительно улыбаюсь. — Вот умеешь ты расставлять приоритеты. Девки подождут, квартира — это святое.
— Ну не скажи, — бурчит Тоха. — Воздержание вообще-то чревато проблемами со здоровьем.
На меня вдруг нападает подозрительное человеколюбие. Я ненадолго отлучаюсь в спальню, а потом возвращаюсь на кухню с несколькими купюрами, которые удалось насобирать по углам (с наличкой у меня плохо, я привык всюду платить картой).
— Держи, — я вручаю деньги Валере и многозначительно киваю. — Ипотека — это хорошо, но все-таки в ближайшие дни наведайся в ТЦ и найди себе приличные джинсы.
— Да зачем? Не надо, — блеет Пупс. — Мне и так нормально.
— Валера, начальник дал задание — выполняй, а не пререкайся, — одергиваю я. — Я собираюсь тебя скоро с собой в поездку взять. И мне как-то не улыбается, чтобы от нас из-за тебя люди шарахались.
— Вы хотите взять меня с собой? — Валера чуть не подпрыгивает от радости. — А куда?
Я поворачиваюсь к Тохе:
— Куда там нас сегодня спонсоры зазывали?
— В круиз по Средиземному морю.
— Отлично! — киваю я. — Значит, ты, Валера, поедешь с нами в круиз. До какого числа у тебя в универе каникулы?
— До первого сентября.
— Нормально, — констатирую я. — Мы уже успеем вернуться.
— Может, нам и блогершу с собой в круиз взять? — задумчиво предлагает Антон. — По-моему, лайнер — отличное место для осуществления нашего проекта. Для подписчиков, конечно, обставим все, как случайную встречу. Будешь флиртовать с размахом — на фоне европейских городов.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Пиши всем, кого присмотрел, договаривайся.
Допив чай, мы расходимся — каждый к своему ноутбуку. Пупс монтирует выпуск, я клепаю заставку, Антон старательно налаживает «связи с общественностью». Он так ожесточенно стучит по клаве, будто строчит злобный пасквиль, а не переписывается с девчонками. И лицо у него крайне сосредоточенное.
Если честно, беря его к себе по просьбе тетки, я не ожидал, что он так серьезно отнесется к работе на меня. Думал, буду изредка давать ему камеру, а в остальное время он будет слоняться из угла в угол и играть в танчики. Но нет. Я его недооценил. Антоха выкладывается на сто процентов. И кажется, ему уже тесно в моем проекте. Надо будет как-то серьезно побазарить с ним на этот счет: пора ему уже мутить что-то свое. Мне без него, конечно, будет печально, но ничего — подыщу еще помощника.
Антоха замечает мое внимание и оживляется:
— Слушай, нам прет нереально. Написал трем цыпочкам, и все три готовы сотрудничать. У одной, правда, недавно парень появился, но она согласна с ним порвать на время вашего с ней общения.
— Мать моя женщина! — я шутливо хватаюсь за голову. — А можно без драм? Ненавижу любовные треугольники!