Никто не понял, что доктор Дуглас убит, пока на следующий день не получили результаты вскрытия. К тому времени доказательств, которые могли остаться на месте преступления, уже не было. Операционную тщательно очистили, инструменты продезинфицировали, белье выстирали, а все остальное выбросили как биологически опасные отходы сразу после операции.
Возможно, доказательств и не было, но подозреваемых имелось в избытке. Главным из них числился доктор Кларк, спасший Стеллу Пикаро на операционном столе, и в настоящее время считающийся героем. Он являлся главным соперником Дугласа.
У доктора Дугласа было много врагов. Это был манипулятивный эгоманьяк, причинявший вред многим людям, в том числе почти каждому в его хирургической бригаде, многим из наблюдавших за ходом операции и даже пациентке, которую оперировал перед смертью.
Но ни Стоттлмайер, ни его помощник лейтенант Рэнди Дишер, не могли понять, как доктора Дугласа отравили перед огромным количеством свидетелей, ничего не видевших! Они были озадачены, поэтому и позвонили Монку.
Они рассказали нам всю историю в участке, после чего Монк захотел осмотреть место преступления. Я могла бы сказать ему о моем отпуске по дороге в больницу, но сделай я это, он бы целый день не смог сосредоточиться.
Когда мы добрались до места, он пожелал надеть хирургический костюм поверх одежды, шапочку на голову, маску и очки на лицо, пластиковые перчатки на руки и даже бахилы поверх ботинок перед входом в операционную.
—Вы пытаетесь влезть в сознание хирурга? — подразнила я, стоя у двери.
—Пытаюсь избежать инфекции, — ответил он.
—Сердечные заболевания не заразны.
—Это здание заполнено больными людьми. В воздухе полно смертельных микробов. Единственное, что опасно более посещения больницы — питье воды из фонтанчика, — втолковывал мне Монк. — Хорошо, что вокруг много врачей.
—Мистер Монк, нет ничего опасного в питье из фонтанчика. Я пью оттуда всю жизнь.
—Тебе, наверно, еще нравится играть в русскую рулетку.
Монк вошел в операционную, и я наблюдала, как тщательно он обследует каждый уголок и каждый предмет оборудования. Его осмотр места преступления напоминал импровизированный танец с невидимым партнером. Он с перерывами кружил по комнате, делая резкие пируэты, скользя туда-сюда и часто наклоняясь, чтобы посмотреть на что-либо. Остановился у стола из нержавеющей стали, где проводилась операция, и внимательно посмотрел, будто представляя на нем пациентку.
Он повел плечами и наклонил голову, как бы разрабатывая излом шеи. Я поняла: что-то не так. Некие детали его раздражали, что-то не укладывалось на свое место. Ничто не беспокоило Монка сильнее беспорядка. И какая тайна, в конце концов, не взывает к тому, чтобы разложить все по полочкам для ее раскрытия?
—Где находится пациентка, которую оперировал доктор Дуглас? — спросил Монк.
—Наверху, — ответила я. — В отделении интенсивной терапии.
Монк кивнул: —Позвони капитану и попроси его встретить нас там.
Есть что-то жуткое в отделениях интенсивной терапии. Я была в нескольких, и хотя я знаю, они нужны для спасения жизней, они пугают меня. Пациенты, подключенные ко всем этим приборам, похожи не на людей, а на трупы, которые пытается реанимировать сумасшедший ученый.
Именно так выглядела Стелла Пикаро, хоть и бодрствовала. Всевозможные трубки и провода соединяли ее с ЭКГ, системой искусственного дыхания и тостером. Машины сигналили, огоньки моргали, она была жива, так что это было к лучшему. Тем не менее, я старалась не смотреть на нее. Это заставляло чувствовать себя неловко.
Мы с Монком стояли рядом с постом медсестер. Он все еще был в хирургическом облачении и смешно дышал, почти захлебываясь.
—Вы хорошо себя чувствуете, мистер Монк? — поинтересовалась я.
—Прекрасно.
—Тогда почему Вы задыхаетесь?
—Я пытаюсь ограничить дыхание.
Я задумалась на секунду. —Чем меньше вдохов, тем меньше шанс вдохнуть вирусы?
—Тебе стоит попробовать, — предложил он. — Это может спасти жизнь.
Меня пугало обстоятельство, как хорошо я понимала его своеобразный способ мышления, эту Монкологию. Уже это само по себе довольно веский аргумент сбежать от него на некоторое время.
Я собиралась поведать о поездке на Гавайи прямо в тот момент, но внезапно подошел Стоттлмайер со стаканчиком латте из автомата Старбакс в руке. На его усах повисли капельки пены, и свежее пятно красовалось на широком полосатом галстуке. Я заметила, что растрепанным он выглядит довольно мило, но знала, что небрежность капитана сведет Монка с ума. Иногда я думала, что Стоттлмайер нарочно так поступает.
Лейтенант Дишер как обычно торчал за спиной капитана. Он напоминал мне золотистого ретривера, счастливо ошивающегося рядом с хозяином, в блаженном неведении об уничтожаемых им вещах, когда он виляет хвостом.
Стоттлмайер улыбнулся Монку: —А ты знаешь, что противозаконно выдавать себя за врача?
—Я и не выдаю, — смутился Монк. — Это мне для собственной защиты.
—Тебе стоит носить его все время.
—Я серьезно рассматриваю этот вариант.
—Бьюсь об заклад, что рассматриваешь, — засмеялся Стоттлмайер.
—У Вас пена в усах, — указал Монк.
—Серьезно? — Стоттлмайер вскользь провел по усам салфеткой. — Так лучше?
Монк кивнул. —Ваш галстук испачкан.
Капитан приподнял его и посмотрел: —Так и есть.
—Вам стоит переодеть его, — заметил Монк.
—У меня нет с собой другого галстука, Монк. Это подождет.
—Вы могли бы купить его, — сказал Монк.
—Я не собираюсь покупать.
—Вы могли бы позаимствовать его у врача.
—Или можете взять мой, — предложил Дишер.
—Я не хочу твой галстук, Рэнди, — отказался Стоттлмайер, потом повернулся к Монку. —Что, если я просто сниму его и положу в карман?
—Я бы знал, что он там, — вздохнул Монк.
—Представь, что его там нет.
—Я понятия не имею, как это представить. У меня не получится.
Стоттлмайер передал латте Дишеру, снял галстук и выбросил его в контейнер для биологических отходов.
—Так лучше? — спросил капитан, принимая у Рэнди латте.
—Думаю, мы все оценили ваш поступок, — произнес Монк, глядя на Дишера и меня. — Не так ли?
—И что ты дашь мне взамен выброшенного галстука? — поинтересовался капитан.
—Убийцу.
Стоттлмайер и Дишер оглянули комнату. Как и я.
—Где? — не понял Стоттлмайер. — Не вижу ни одного из наших подозреваемых.
Монк наклонил голову к Стелле Пикаро. Один вид дыхательной трубки в ее горле едва не вызвал у меня рвотный рефлекс.
—Вы говорите о ней? — спросил Дишер.
Монк кивнул.
—Она сделала это? — недоверчиво произнес Стоттлмайер.
Монк кивнул.
—Ты уверен?
Монк снова кивнул. Я снова взглянула на Стеллу Пикаро. Казалось, она пытается покачать головой.
—Может, ты забыл эту часть, — растолковывал Стоттлмайер, — но когда доктор Дуглас умер, эта леди без сознания лежала на операционном столе, ее грудь была разрезана и разворочена, а ее бьющееся сердце находилось в его руках.
—И на основании этого надуманного алиби Вы вычеркнули ее из списка подозреваемых? — вопросил Монк.
—Это же логично! — удивился капитан.
—И это при том, что она была его хирургической медсестрой и любовницей в течение пяти лет?
—Правильно.
—Вы учли факт, когда доктор Дуглас бросил жену, он сделал это не ради нее, а ради двадцатидвухлетней модели, демонстрирующей купальники?
—Посмотри на нее, Монк. Ей делали коронарное шунтирование во время совершения убийства. Она едва не умерла на операционном столе.
—Это было частью ее хитроумного плана.
Мы все уставились на нее. Она смотрела на нас широко открытыми глазами, не издавая ни звука. Все, что мы слышали — только писк ее ЭКГ, звучащий, по-моему, очень беспорядочно, но я не врач.
Стоттлмайер вздохнул. Это был вздох усталости и поражения. Общаться с Монком утомительно, а спорить с ним об убийстве — вообще бесполезно. Когда речь заходит об убийстве, Монк почти всегда прав.