После первой же серии ударов и обстрелов, Андрей с Русом завыли: получился тот же самый «обтекатель», с единственным отличием — для его функционирования требовалось больше Силы. Не воспринимал он физические объекты, хоть ты тресни!
— Должен работать, Андрей, должен! — ярился Рус. — Я в этом уверен, а значит так и должно быть!
— Ты успокойся, Чик, охладись. Воля у тебя сильная, но ты не бог, а лишь пасынок бога… или сын?
— Да иди ты со своими сыновьями!
— Тогда тем более. Против воли богов не пойдешь, на ней весь мир стоит.
— На них стоит, говоришь?! Да это они на мире, на людской вере сидят! — через несколько вдохов-выдохов Рус осознал это явное преувеличение, мысленно попросил прощение у Величайшей и поправился. — Ну, конечно, все взаимосвязано. И люди живут благодаря их воле… — Андрей неодобрительно покачал головой. Хоть он и привык к богохульству другу, но все равно чувствовал себя в этот момент неуютно и молился всем богам, прося простить неразумного «пасынка могущественного, но излишне горячего Бога».
Вдруг во взоре Руса зажглось понимание. Черные зрачки наплыли на серую радужку и в глубине темного бездонного провала Андрей разглядел… что-то совершенно нечеловеческое. И почудился ему хохот, идущий из самых глубин. Он бы заледенел от ужаса, если бы в том смехе не различалось явное облегчение и ироничное веселье, словно говорящее: «Какой я был дурак!». Не успел Андрей испугаться за собственное здравомыслие, не успел усомниться в душевном здоровье друга, как глаза Руса приняли совершенно обычный вид. Досадно качая головой, он снял с себя новоиспеченный амулет, отбросил в сторону и с присказкой: «Мир, говоришь, стоит… хм», скомандовал:
— Ударь меня мечом, — и над ним засветилась непонятная слабая структура.
Андрей безразлично пожал плечами, материализовал в руке «Утреннюю росу» и несильно рубанул друга поперек живота. Какого же было его удивление, когда он, уже намереваясь остановить меч, почувствовал, как клинок упирается во что-то упругое, сверкнувшее слабеньким желтым светом. Оторопевший Текущий поднял взгляд на лицо Руса и увидел выражение полнейшего удовлетворения. Друг кивнул, казалось, одними глазами, но Андрей догадался: «Бей еще». И он бил и колол, и каждый раз меч отскакивал, будто налетал на прыгучую сеть сплетенную из тягучих волокон какого-то южного дерева — любимое детское развлечение. Потом он обстреливал Руса из лука, подкрадывался с кинжалом и медленно колол. А теперь уже удивился Рус — на такое «подлое» применение оружия он не рассчитывал, но структура сработала!
— Что это значит? — наконец-то спросил Андрей, когда друг изволил скомандовать «хватит» и они сели на землю.
Друг ответил не сразу. Он, закрыв глаза, то хмурясь, то улыбаясь, молча разговаривал сам с собой. Губы его не шевелились. «А может… с… самим?.. с… отцом — отчимом?..», — внутри Текущего похолодело. Он невольно сглотнул.
— Нет, Андрей, — Рус заговорил сразу, как только открыл глаза. — это я с Духами. Рассуждал, так сказать. Я не понял… — и замолчал.
— Что не понял?
— А ни дарка я еще не понял! — Рус воскликнул неожиданно весело. Повернулся к другу, заговорщически подмигнул. — Давай амулет переделывать. Так… нет, совсем новый изумруд, чистейший, есть?
— Слушай, Чик, ты меня совсем запутал. У тебя с головой все в порядке? — Рус промолчал. — Кхм. Вообще-то, мы столько трудов вложили, и самый чистый, с самой упорядоченным строением, без обрывов, как ты изволил выражаться, камешек использовали. Если только алмаз попробовать… ты саму структуру поменял?
— Вот же Тартар! — Рус с досады хлопнул себя по лбу. — Совсем из головы вылетело! Есть у нас уже есть нормальный амулет, я же ничего не менял… что ж, давай испытывать, — сказал, поднимая с земли отброшенный медальон.
Следующий статер «пасынок Френома» позволял себя избивать. Наконец, не выдержал, и начал уклоняться. В конце концов, закрутилась веселая карусель. Костюмы каганских разведчиков, как бы обрызганные разливами цвета хаки всевозможных оттенков, слились в размытый силуэт, с трудом различимый на фоне выгоревшего холма с проплешинами белесого ковыля. Если бы на тучи пыли и не сверкания «Утренней росы», то заметить «сражение» было бы очень трудно. Непревзойденными мастерами маскировки были каганы…
Когда друзья разлетелись в разные стороны, оба тяжело дышали и лица обоих светились удовлетворением. Взрослые мужчины смотрели друг на друга и еле сдерживались от чисто ребяческого кривляния: «Как я тебя!», «А как я тебя?!». Они, оказывается, соскучились по битвам. Стоило начаться потешной драке, как обоих охватил азарт. Рус опомнился первым. Достал из-под куртки амулет на длинной бронзовой цепочке, снял его через голову и бросил Андрею.
— Капни на него своей кровью. — Друг удивленно поднял брови. — Не думай ни о чем! Проколи палец, и проложи к кристаллу! Быстрее! — Андрей машинально выполнил этот странный приказ. — Одевай его на шею. А теперь держись!
В руках Руса сверкнули «близнецы» и снова возник вихрь из смешавшихся тел. Вскоре, к необычно тихим, без звона стали о сталь звукам схватки, присоединились завывания Духов, а мечи замелькали цветами самых разных стихий. Если бы можно было снять этот «бой» скоростной съемкой, а потом прокрутить запись в обычном режиме, то зритель заметил бы, что один участник действа, открыв рот и опустив длинный узкий прямой меч, стоял практически неподвижно, а второй, скалясь как волк, наскакивал и кружил вокруг первого, молотя парными мечами, казалось, со всех сторон одновременно и на разу не смог коснуться тела неподвижного противника.
«Близнецы» исчезли и Рус, страшно усталый и жутко довольный, лег на иссохшую траву…
Объясниться «пасынок Френома» изволил только после того, как они с Андреем распили фляжку настоящего виноградного вина, изделие нынешних жителей Кальвариона, а не «фруктовое пойло» — произведение прошлых хозяев города. Андрей, как истинный месхитинец, великолепный каганский напиток не жаловал. Вино Текущий вытащил из своего «кармана» и поспешил угостить друга. Иначе бы Рус достал каганское «пойло», которое носил с собой, называя его «Росой золотого цветка» или просто «кисленьким».
— Понимаешь, Андрюша, ведь «обтекатель» вообще-то тоже не должен был работать.
— То есть? — удивился мастер-Текущий.
Кстати, неофициальный. Потому что работу на ранг не сдавал, не экзаменовался и подтверждения из ордена соответственно не получал. Это надо было ехать в Альдинополь, где он до сих пор официально числился учеником — экстерном, и подписывать контракт. Конечно, его бы легко отпустили в «отпускные» маги, у Текущих с этим особых проблем не наблюдалось, но… мало ли. Да и четверть от заработка надо было потом отчислять всю оставшуюся жизнь. Но не в этом дело, Андрей не жадничал, просто… сам не понимал почему. Наверное, заразился от Пиренгула здоровой паранойей. Все-таки житель загадочного Кальвариона, муж Верховной жрицы Эледриаса, а ехать надо чуть ли не в пасть врагам. Ордена, как бы Рус не утверждал обратное, сильно зависели от царской власти. Да и сама орденская верхушка была жутко любопытной и, зачем скрывать, жадной. И, наконец, Андрею было элементарно некогда.