Стася с Лидией быстро убрали остатки корешков, расставили на полки заполненные банки и достали приборы к чаю.
— Вот это будет твоя кружка, — протянула Урсула Стасе маленькую коричневую чашку с белой птицей.
Все уселись пить чай, жуя толстые ломтики сыра и заедая его чёрным пахучим хлебом с тмином.
— А когда вы меня учить начнёте? — осмелев, спросила Стася.
— Так ты уже учишься, — ответила Урсула.
А Висия с Лидией переглянулись и засмеялись.
— А ты думала, мы тебя за парту посадим? — хохотнула Лидия. — Нет, уроки жизни надо постигать только через саму жизнь. В колдовстве мало теории, больше практики. Эти знания передаются в основном не через уши, а через глаза и кожу. Тот, кто тонет в колдовских книгах, останавливаясь на теории, умнее не становится, а сходит с ума… Поела? — спросила она у Стаси, отодвинувшей кружечку.
Та кивнула.
— Ну, тогда одевайся и отправляйтесь с Висией за хвоей.
Стася натянула куртку, Висия тоже оделась и взяла корзиночку. Они вышли во двор и углубились в лес.
На воздухе Висия сразу стала касаться деревьев, мимо которых они шли, покрылась румянцем, глубоко задышала. А потом и вовсе принялась напевать какую-то весёлую песенку на незнакомом языке. Стася за ней еле поспевала.
В лесу было тепло и тихо, на многих деревьях набухли почки, другие покрылись длинными серыми серёжками. Несколько раз девушки замечали зайцев, которые только-только меняли свои зимние шубки на весенние, и от этого хорошо были видны издалека…
Когда девушки подошли к ельнику, Висия поклонилась ближней пушистой ёлочке и попросила у неё разрешения сорвать пару веточек. Они со Стасей быстро собрали молодые побеги. У другой ели всё повторилось.
— А зачем мы собираем это? — спросила Стася.
— Будем делать отвар и настой. Еловые ветки очень полезны. Это лучше витаминов из аптеки.
Корзина наполнилась, и девушки двинулись в обратный путь. По дороге Висия рассказывала Стасе, как называются окружавшие их деревья и кусты.
— Ты столько знаешь! — удивилась Стася.
— Конечно. Я же заканчивала биологический факультет… — спокойно ответила Висия.
— Правда? Так отчего не стала работать по специальности?
— Потому что у каждого своя стезя. Моя — быть Лесной ведьмой и находиться здесь, — развела руками Висия, указывая на лес.
— А как ты поняла, где твоя дорога?
— Когда её находишь, то сразу узнаёшь. Сердце волнуется и радуется.
— А как вы меня выбрали? Как поняли, что вам нужна именно я?
— По глазам. Вернее, по тоске в них. У каждой будущей ведьмы в глазах затаённая тоска. По тому миру, который она не знает. Но чувствует… — Висия помолчала, а потом продолжила: — Почти все вокруг живут с закрытыми глазами — слепыми…
— Как это? — растерялась Стася…
— С закрытыми глазами сознания. Но только у ведьмы они открыты с рождения. Как у тебя.
Оставшийся путь девушки провели молча, каждая думала о своём, пока не вышли на дорогу у сосны. Стася сразу узнала это место.
— Ну что же, беги к своей бабушке! А мы тебя будем ждать завтра! — помахала рукой Висия.
Попрощавшись, Стася, полная впечатлений, понеслась к дому Старой Ксении. Она даже не заметила, что над ней тихо кружит ворон Арон. Он проводил её до бабулиного сада и, только когда Стася закрыла калитку, полетел обратно.
Глава 4
Перед тем как зайти в дом, Стася оглянулась и сквозь ещё прозрачные кусты глянула туда, где в потёмках чернело море. По нему время от времени пробегали отсветы маяка, зажжённого Старой Ксенией.
— Спокойной ночи… — нежно сказала девушка морю.
«Ш-ш-ш-ш…» — набежавшей на берег волной ответило ей оно.
Когда Стася зашла в коридор и стянула с себя сапожки и куртку, у неё зазвонил телефон. Это была мать.
— Привет, — сказала Агния. — Ну как ты там? Как Ксения?
— Привет! Всё хорошо. Налаживаем быт. Бабуля бодра и весела, — Стася тщательно подбирала слова, чтобы чем-нибудь не огорчить маму, не вывести её из равновесия. — А ты как?
— Тоже хорошо. Только пришла с почты. Готовлю ужин.
— Тогда приятного тебе аппетита!
Обе помолчали, не зная, о чём говорить. Кажется, обеих разговор немного напрягал.
— Дочь, звони, если что. Пока. Целую тебя!
— И я тебя…
Стася положила трубку и, распрямившись, вдруг поняла, что разделась впервые за долгие годы. Нет, она, конечно, снимала с себя одежду каждый день. Но здесь, у бабули, — она освободила свою душу. Девушка не думала каждую секунду, что сказать, будет ли это правильно и как воспримут её слова… В городе Стася постоянно подстраивалась под всех, поэтому и скрывалась, будто рак-отшельник, потому что вечная игра, которой хотелось окружающим, требовала много душевных сил. Но здесь она была рада общению, ведь говорила только то, что думает…
Стася почувствовала себя свободной и, глубоко вздохнув, шагнула в тёплую комнату.
Её уже ждала бабуля. Они быстро сели есть. Стася жевала дымящуюся разваренную картофелину в мундире, щедро политую душистым маслом, и чувствовала себя абсолютно счастливой. Бабушка рассказывала, как она провела день. К ней опять приезжал врач, выписал ей новые лекарства.
— Ты будешь мне делать уколы? — спросила она у внучки.
— Конечно. Но я не умею, придётся почитать об этом. Бабуль, я всё сделаю, лишь бы ты выздоровела.
Ксения погладила её по щеке.
Затем они болтали и занимались хозяйством, а когда переделали все дела, Стася, просмотрев видеоуроки, сделала бабуле укол и села на краешек кровати, почитать ей свои сказки.
Закончив, внучка повернулась к Старой Ксении и увидела, что та плачет.
— Что ты, бабуля?! — испугалась девушка.
— Я плачу, потому что ты очень талантлива. Я никогда не слышала ничего лучше твоих сказок, — сказала Ксения, вытирая глаза краешком одеяла.
Вокруг, и в доме, и за его стенами, царила тишина. Вдруг на чердаке что-то заскрипело. Словно там кто-то медленно ходил. Стася покосилась на потолок и вжала голову в плечи.
— Не бойся. Это дух дома. Он добрый и такой же старый, как само это жилище. Ему уже больше ста лет. Он всегда так скрипит. Особенно весной и осенью, — успокоила её бабуля.
— Скажи, — спросила Стася, — а когда ты осталась одна в этом доме, тебе не было страшно? Одно дело жить с кем-то, а другое — одной…
Глаза Ксении потеплели:
— Милая, мне было очень страшно поначалу. Особенно вечерами. Так страшно, что казалось, я умру от ужаса. И сколько раз я так умирала по ночам — и не сосчитать. Ложилась спать и боялась. Прощалась со светом… Но всегда наступало утро. А потом я просто устала бояться и привыкла. Когда что-то повторяется сотню раз, то к этому привыкаешь. Поэтому нельзя терпеть плохое. К нему тоже привыкнешь…
Ксения закрыла глаза. Стася наклонилась к ней, крепко поцеловала в щёку, пахнущую лавандовым кремом, и сказала:
— Я тебе желаю, как ты мне в детстве, — цветных снов. Спокойной ночи!
Стася тихо вышла в коридор, прикрыв дверь. Сама она так рано не ложилась. Наступило её время. Она налила себе на кухне крепкого чаю, положила на поднос большое яблоко и печенья и в радостном предвкушении поднялась к себе в комнату, зарылась в кровати среди подушек и, открыв ноутбук, стала вдохновенно работать над новой сказкой.
За окном на чистом небе заблестели большие звёзды. В городе они не так видны из-за фонарей, а здесь на долгие километры вокруг, кроме маяка, ночью света не было. Стася вспомнила, что в детстве ей казалось, будто летом звёзды пахнут ванилью, а зимой — имбирным печеньем.
Сегодня у неё было столько вдохновения, которое, словно огромное море внутри, подбрасывало ей новые сюжеты и истории, что она едва успевала записывать мысли и делать зарисовки. Выплеснув всё то, что хотела, на белый лист, удовлетворённая и опустошённая, девушка сладко заснула…
Стасю разбудил солнечный зайчик, скакнувший ей на щёку. Он пощекотал ей нос, она поморщилась, чихнула и проснулась. Одевшись, спустилась вниз. Но Старой Ксении не было в доме. Стася схватила со стола кусок хлеба, заварила себе в огромной чашке кофе, бухнув туда три ложки сахара. Натянув бесформенный толстый тёплый свитер, длинные носки, она сунула ноги в большие тапки, в которых могла ходить, словно лыжник по талому снегу, почти не отрывая пяток от земли, и вышла на крыльцо.