— И что же? Вам удалось попасть туда?
— Нет, — покачал головой Голд. — Миновав Речь Посполиту, я оказался в Королевской Венгрии, было в те времена такое государство. Напомню, благодаря общению со Стефаном Баторием я неплохо знал венгерский, потому сразу понял, где нахожусь.
— Хм… Никогда не слышал такого названия.
— Венгрия в те времена была огромной страной, включавшей земли многих современных государств, но в результате войн оказалась разделена на несколько частей. Королевской звалась территория, находившаяся под властью Габсбургов, в противоположность Османской Венгрии, завоеванной турками. А оставшуюся относительно независимой часть величали княжеством Трансильвания.
— То есть вы оказались на земле Священной Римской империи?
— Да, Джон, именно так. Именно там, в маленькой деревушке неподалеку от городка Унгвар, тихим июльским вечером 1607 года мне посчастливилось встретиться с Ласло Молнаром и спасти его от разъяренного булочника.
Голд застонал. Викарий очнулся от своих воспоминаний и обеспокоенно посмотрел на друга. Тот открыл глаза и слабо улыбнулся.
— Еще раз прошу простить меня, дорогой Джон. Я отдохнул и готов продолжать. На чем я остановился?
— Кажется, вас захотел взять к себе некий бан Иштван, юноша с миндалевидными глазами.
— Да-да, верно, — кивнул доктор. — Знаете, он был на редкость красив. Но увы, я ослышался. Лекарь сказал «бан», то есть «хозяин, господин», а мне показалось — «барон». Сердце мое забилось сильнее, я внимательно взглянул на юношу — молодой, красивый и, как я когда-то, барон. К тому моменту, как он кивнул, соглашаясь взять меня с собой, я уже принял решение и с готовностью потрусил за ним.
Мы направились через лес, и всю дорогу Иштван ласково и беспечно болтал со мной, как со старым другом. Вскоре деревья расступились, и мы вышли к небольшому сельскому поместью. К дому из темного камня были пристроены два крыла с круглыми башенками по краям, вокруг разбит парк и цветочные клумбы. В общем, выглядело все красиво и маняще. Я окончательно утвердился в своем решении и теперь лишь ждал удобного момента. И вскоре он наступил.
Не заходя в дом, юноша присел на каменную скамью и поманил меня к себе.
— Дай лапу, — улыбнулся он и протянул руку.
«Пора», — решил я, положил лапу на его ладонь и мысленно произнес: «Твоя душа во мне, моя душа в тебе». Тут же появилось знакомое головокружение, глаза на мгновение застила пелена. Когда она рассеялась, мир заиграл множеством ярких красок. Это было столь непривычно, что я на мгновение зажмурился.
В этот момент одно из окон распахнулось, оттуда выглянула служанка в белом чепце и крикнула:
— Бан Иштван, вас просит отец.
Вот тут-то я и понял, что ошибся, и юноша вовсе не барон. Но было поздно: в его теле я сидел на каменной скамье, а на моей ладони лежала лапа пса, которым несколько секунд назад был я сам.
В глазах несчастного животного светилось такое недоумение, такая растерянность, что мне стало не по себе. Я вскочил и топнул ногой, пытаясь отогнать пса, но тот сидел, как приклеенный. Пришлось легонько ткнуть его сапогом в бок, он взвизгнул и отскочил. А я повернулся и пошел к дому, пытаясь представить себе чувства юноши, который еще минуту назад был человеком, а теперь оказался жалкой собачонкой и смотрел со стороны, как кто-то в его облике заходит в его же дом.
Дверь была приоткрыта, и через несколько мгновений я шагнул через порог в новую жизнь, сопровождаемый тоскливым собачьим воем.
Часть II
Королевская Венгрия, XVII век
Стены холла, увенчанного сводчатым потолком, были увешаны алебардами, мушкетами и чучелами животных. Со всех сторон на Иштвана мертвыми глазами смотрели головы кабанов, лис и волков. Он поежился и в этот момент на лестнице, ведущей на второй этаж, заметил ту самую служанку, которую видел в окно. Девушка улыбнулась и махнула рукой в сторону правого крыла дома:
— Бан Томаш ждет вас в библиотеке.
— Спасибо, — кивнул Иштван.
«Значит, моего нового отца зовут Томаш».
Первая же дверь вела в библиотеку, и новоиспеченный юноша решительно шагнул внутрь. Здесь располагались несколько открытых книжных шкафов, большой, наподобие обеденного, дубовый стол и с полдюжины курульных кресел. В одном из них сидел бледный худощавый мужчина лет пятидесяти с тронутыми сединой усами и бородкой клинышком.
— А, Пишта, — улыбнулся он, и его лицо озарились радостью. — Заходите же, садитесь.
Юноша расположился рядом с Томашем, передал ему снадобье и выжидающе взглянул на него.
— Спасибо. Вот что я хотел сказать вам, мой друг, — начал тот и на мгновение замялся, — дело в том, что приезжает дядя Золтан.
Естественно, Иштван понятия не имел, о ком идет речь, поэтому, слегка нахмурившись, продолжал смотреть на отца.
— Знаю, знаю, — махнул рукой Томаш, по-своему истолковав этот взгляд, — он не слишком вам приятен, но что же делать? Он брат вашей матушки, и, будь она жива, не одобрила б, что мы его не жалуем. Кроме того, Нади еще никому в гостеприимстве не отказывали, вы это знаете не хуже меня.
«Значит, меня зовут Иштван Надь. То же самое, что и «Легран» по-французски… Что это, совпадение? Судьба? Похоже, фамилия преследует меня».
— Конечно, отец.
Он с удовольствием отметил, что слова дались ему легко, несмотря на трехлетнее пребывание в собачьем теле.
— Ну, вот и прекрасно. Постарайтесь быть к нему терпимы, мой дорогой. Конечно, дядя Золтан иногда бывает… эм-м… грубоват, но я заранее прошу вашего снисхождения.
Иштван с легкой улыбкой склонил голову. Он от души радовался решению поселиться здесь, ему положительно нравился этот бледный господин.
— Как вы помните, Вихрь повредил ногу, а других лошадей для дяди Золтана у нас нет. Завтра рано утром управляющий едет в Пожонь, дабы закупить все необходимое. Прошу вас, мой милый сын, отправляйтесь с герром Майером и выберите для дядюшки хорошую кобылку.
— Как прикажете.
Боясь выдать себя нехарактерной интонацией или акцентом, Иштван старался говорить поменьше.
— Спасибо, дорогой. А сейчас, может быть, вам подняться к себе и отдохнуть? Полагаю, вы устали после охоты? Марта разбудит вас к ужину.
— Не стоит, отец. Позвольте мне отдохнуть до утра, я что-то неважно себя чувствую.
— Как вам угодно, Пишта.
Иштван твердым шагом вышел из библиотеки, на ходу пытаясь сообразить, где находится «его» комната. «Старик сказал «поднимайтесь», значит, мне на второй этаж», — решил он и взбежал по каменной лестнице.
Оказавшись в коридоре, он огляделся: несколько дверей, одна из них открыта. Иштван направился к ней и столкнулся все с той же служанкой. Девушка посторонилась, пропуская хозяина, поправила выбившуюся из-под чепца темную прядь и с улыбкой сообщила:
— Я как раз закончила у вас прибираться.
Она аккуратно закрыла за собой дверь, и Иштван остался один. Он с любопытством огляделся. Комната была довольно просторной, уютно обставленной: кровать, неширокая, но на вид мягкая, каменный резной камин, небольшой стол, несколько кресел, бронзовые подсвечники. На стенах — гобелены со сценами охоты и старинные гербы.
Внимательно все осмотрев, Иштван снял сапоги и блаженно растянулся на постели. Господи, как хорошо снова стать человеком, жить в прекрасном доме, спать на кровати, а не бегать по помойкам, не плясать на площадях! Взгляд упал на потертый герб, висящий напротив кровати. «Похож на герб Медичи… Боже, сколько же лет прошло? Екатерина давно мертва, нет в живых ни короля Карла, ни Генриха, ни Стефана Батория. Умерла моя Женевьева, все мои любовницы и дети. А я жив! И не в теле паршивой собаки, а в образе молодого, полного сил юнца».
Иштвана вдруг охватила бурная радость. Конечно, тяжело терять близких, но это все в прошлом, зато сам он будет жить вечно! Узнает, как станет развиваться человечество, какие открытия совершат ученые, как изменятся нравы, быт, оружие, мода. Да никакому королю такое счастье не снилось! А положение… Он приобретет его, нужно лишь время. Мир велик, и он сможет поехать, куда захочет.