— Ну что, правильно?
— Да, но… То есть… Как?!
Толпа заволновалась, раздались возгласы удивления.
— А что я говорил? — обрадовался старик. — Он еще и не то может. Ежели кто шибко грамотный, предложите по-польски или по-французски.
Народ, привлеченный реакцией зрителей, потянулся от лотков к центру площади. Толстый седой господин в камзоле и шляпе с пером выкрикнул:
— Пусть напишет «Vive le Roi!».
Ласло растерянно глянул на друга в надежде, что тот понял задание. И в самом деле, пес деловито наклонился над картонкой и криво, но вполне разборчиво вывел нужную фразу. Господин подошел поближе, внимательно прочел ее и потребовал:
— А теперь переведи на венгерский.
На свободном клочке картонки Барат написал: «Да здравствует король!».
— Не может быть! — изумленно воскликнул толстяк. — Такого просто не бывает!
Зрители все прибывали, и вскоре старика с собакой окружала плотная толпа. Только подошедшие спрашивали, что тут творится, а те, кто видел трюки, с горячностью посвящали их в суть происходящего.
— Кто еще желает проверить знания моего друга? — вопрошал Ласло.
Девушка лет шестнадцати, по виду дворянка, робко произнесла:
— Gib mir mein Herz zurück.
— Ну-ка, дружище, напиши это.
Пес сконфуженно опустил голову и прикрыл лапой глаза, давая понять, что такого языка он не знает. И это произвело не меньшее впечатление на зрителей, чем правильное написание венгерских и французских фраз.
От толпы отделился тот самый лоточник, что недавно попытался надуть Ласло, и гордо сказал:
— Я знаю этого пса. Он еще и считать умеет!
Послышались недоверчивые возгласы, но их перекрыл чей-то крик:
— А ну-ка, сложи один и три.
Барат с готовностью гавкнул четыре раза.
— Из семи убери пять, — прозвучало с другой стороны.
— Гав! Гав!
В толпе зашумели, заахали, послышались возгласы: «Ну, надо же!», «Прямо как человек!», и в конце концов зрители разразились аплодисментами. Публика кричала:
— Браво!
— Молодец!
— Умница!
Пес подхватил зубами лежащую рядом шапку и пошел по кругу. Восторженные зрители, не уставая ахать, щедро сыпали монетки. Обойдя всех, Барат вернулся к разложенным картонкам и как мог поклонился.
Так повторялось в каждом городе, в каждом селении. Пес танцевал, рисовал по просьбе публики картинки или писал фразы. Зрители не могли прийти в себя от изумления — дрессированных собак они худо-бедно видели, но чтоб псина могла написать, что ей скажут… Невероятно! Пфенниги текли рекой, и очень скоро Ласло сказал своему верному спутнику:
— А мы неплохо зарабатываем, милый мой Барат. Годик-другой так походим, и хватит на домик. Я хотел бы поселиться где-нибудь в окрестностях Пожони, ты ж не против, если мы туда и направимся?
Пес согласно кивнул.
День за днем, в ясную погоду и в дождь, они двигались на запад и постоянно давали представления. На ночь останавливались на постоялых дворах, выбирая комнатку подешевле. Осенью старик купил овчинный тулуп и теперь уже не походил на бродягу. Он экономил каждый пфенниг, но не жалел для Барата самые лучшие косточки: ему хотелось хоть как-то выразить свою любовь и признательность другу. Больше того — он отвел пса к цирюльнику, который вымыл и расчесал бурую шерсть. Барат стал выглядеть намного симпатичнее.
Каждую ночь во сне Ласло видел их будущий домик. Осталось накопить совсем немного, несколько месяцев — и мечта осуществится. Может быть, даже будущим летом… Они поселятся вдвоем с Баратом где-нибудь в предместье Пожони, представлениями будут зарабатывать на жизнь, а все остальное время Ласло посвятит саду, вырастит много цветов, овощей, зелени, а может быть, даже заведет какую-нибудь живность, чтобы у пса всегда было мясо. Вокруг дома обязательно поставит плетень, и на его кольях будут сушиться глиняные крынки. Господи, неужели все это исполнится?! Даже поверить страшно…
К апрелю они оставили позади Попрад, Тренчин, и едва миновали Вагуйхей, когда случилось непредвиденное. Уже несколько дней пес выглядел слабым и вялым, почти не ел, а утром у него начались судороги. Встать Барат не смог. Насмерть перепуганный Ласло гладил его по голове, трогал сухой, горячий нос и приговаривал:
— Да что ж с тобой, милый мой песик? Как тебе помочь-то, а?
И наконец понял, что ждать больше нельзя. Справившись у трактирщика, где живет ближайший лекарь, он взял Барата на руки и потащил в деревню Дилленце.
Идти было трудно. Пес весил не менее полуцентнера, старику такой вес был давно не под силу, к тому же давала о себе знать поврежденная когда-то спина. Снова появилось жжение в груди. Ласло шел короткой дорогой, через лес, поминутно спотыкаясь о коряги. Ветки дубов и елей били по лицу, он тяжело дышал и поминутно останавливался, чтобы перевести дух.
Ближе к деревне стало совсем тяжко, внутри словно взорвался огненный шар, и обжигающая боль разлилась по всей груди. Напрягая последние силы, Ласло дотащился до Дилленце.
К счастью, лекарь жил совсем близко. С трудом передвигая ноги, старик без стука ввалился в дом и бессильно опустился на скамью. Из соседней комнаты выглянул мужчина лет сорока и с удивлением воззрился на гостя.
— Умоляю, спасите моего пса, — прохрипел Ласло.
— Я не лечу собак, — недоуменно ответил хозяин.
Старик встал, осторожно положил Барата на лавку, доковылял до стола и вытряхнул из сумы целую гору монет.
— Прошу вас, милостивый господин, не откажите. Возьмите все, только спасите его.
— Но… я даже не знаю… Право, здесь слишком много… Столько денег за какого-то пса.
— Его зовут Барат, — из последних сил прошептал Ласло. — Он мой друг.
Жжение в груди стало невыносимым, ноги подкосились, он упал на колени и через мгновение повалился на пол лицом вперед. Лекарь кинулся к нему, но было уже поздно — Ласло умер.
Пес остался у лекаря, которого, как ни странно, звали Магор Ковач. Выполняя последнюю волю бродяги, врачеватель старательно пичкал Барата микстурами и настойками, капал в глаза какую-то синюю жидкость и кормил, как на убой. Первые несколько дней пес чувствовал себя препаршиво и почти все время спал. Но усилия Магора не прошли даром, и скоро пациенту стало лучше.
Ранним апрельским утром пес открыл глаза и увидел перед собой чудное видение: рядом с ним стояла девушка лет семнадцати и смотрела на него с ласковой улыбкой. Заметив, что Барат проснулся, она протянула руку и погладила его по голове мягкой, теплой ладошкой. В глазах ее мелькнули веселые искорки, она наклонилась и участливо спросила:
— Ну, как ты?
Более очаровательного создания Барат не видел за всю свою жизнь. У девушки были необыкновенные золотисто-медные волосы, глаза цвета липового меда, а на милом личике отчетливо проступали веснушки. Пес вытянул шею и осторожно лизнул руку незнакомки. Девушка мягко рассмеялась.
Раздались шаги, в комнату вошел лекарь.
— Агнеш, сынишка лавочника занемог, я пошел к нему. Вот тут, смотри, две микстуры, дашь псу обе с небольшим перерывом. И следи, чтобы он не вставал.
— Хорошо, — кивнула девушка. — Не беспокойтесь, я за ним пригляжу.
Она потрепала пса по голове и принялась хозяйничать. Перелив зелья в две плошки, Агнеш поставила одну из них перед Баратом.
— На, миленький, попей. Ну, пожалуйста.
Тот послушно вылакал содержимое, млея от мысли, что за ним ухаживает такое очаровательное создание.
— Вторую — чуть позже, — объявила Ангеш. — А теперь поспи, ты еще очень слаб.
Она вышла. Пес осторожно огляделся: он лежал посреди комнаты в чем-то, похожем на деревянное корыто. У окна стоял стол, а пространство вдоль стен заполняли полки с разноцветными склянками. В открытое оконце дул теплый ветерок, под потолком жужжала одинокая муха.