— Как я и думал. — Призрак удовлетворённо замерил размер её ступни. — Два с половиной. Любая придворная красавица позавидует таким ножкам, — невзначай заметил дворецкий, сворачивая ленту, чтобы облачить её ноги в кеды так бережно, точно он примерял на них хрустальные туфельки. — Некоторые, правда, начнут морщить носики от того, что вы такая худышка, но на мой взгляд — а он, поверьте, очень притязательный — вы просто идеал. Будь я на сотню лет живее и на двадцать моложе, вам пришлось бы каждый вечер наглухо запирать окна своей спальни. Иначе мои фальшивые любовные рулады не дали бы вам сомкнуть глаз, пока вы не согласились бы перестать быть незамужней.
Ева невольно улыбнулась. Почему-то нисколько его не смущаясь. И не пугаясь. Да и вообще, если подумать, всё происходящее она воспринимала на диво спокойно: даже для неё, в принципе не склонной к истерикам.
С другой стороны, ничего непоправимого (с её точки зрения) с ней пока не случилось, в замке она не видела пока ничего такого, чего нельзя было встретить в книжках или фильмах, а расхожее выражение про пульс покойника появилось не на ровном месте.
— Вы ведь призрак, — сказала она утвердительно.
— Совершенно верно.
Хотя скорее полтергейст, учитывая взаимодействие с предметами, поправилась Ева про себя.
— И вы дворецкий Герберта.
— Герберта? Как изобретательно вы его называете! — восторженностью Эльена можно было бы поднять самооценку даже человеку, у которого она упала куда-то в Марианскую впадину. — Вам известно, чем занимается дворецкий?
— Смутно, — призналась Ева. Она и дома-то немного путалась в иерархии и обязанностях слуг, когда встречала в книжках всех этих мажордомов, камердинеров и лакеев; а уж что могло скрываться за этим словом в другом мире, понятия не имела. — Хотя, если честно, для начала я хотела бы узнать, куда я вообще попала, кто ваш хозяин и зачем я ему понадобилась.
Занеся последние цифры в свою книжечку, Эльен присел на скамью рядом с ней: вполоборота, небрежно и вальяжно облокотившись локтем на стол.
— Зачем вы ему, я и сам не знаю. Честно. — Оглядевшись вокруг, точно опасаясь, что их может подслушать кто-то кроме скелетов, по понятным причинам безучастных ко всему вокруг, призрак заговорщицки понизил голос: — Я знаю только, что здесь замешано некое пророчество.
Я же говорила, отметила Ева удовлетворённо. Вернее, думала.
— Я что, должна спасти мир и всё такое?
— Об этом господин не говорил. Он упомянул только, что в канун Лёрина дня к нам пожалует юная дева из иного мира, прелестная, как лето. Судя по тому, с каким сарказмом он это произнёс, цитата дословная. Обычно его речи подобные эпитеты не свойственны.
— И по этому описанию вы представили меня?
Эльен взглянул на неё внимательно и капельку недоумённо.
— Волосы — пшеничный жемчуг, губы — лепестки пустынной розы, глаза — небо, выцветшее от зноя… О, как сказал, как сказал! Я должен это записать. — Призрак вдохновенно схватился за грифель. — Я немного поэт, — скромно добавил он, мелким почерком выводя строчки в тетради. — А «розы» можно срифмовать с «летние грёзы», прекрасно… В общем, разве красота лета могла быть иной?
— Вы это всё точно обо мне? — уточнила Ева.
Нет, она сама считала себя довольно милой, но не более. И регулярно вздыхала, тоскливо разглядывая в зеркале вздёрнутый нос.
— Вы в королевстве Керфи. — Последний вопрос Эльен то ли оставил без внимания, то ли не счёл достойным ответа. — Что же до хозяина… неужели он не представился?
— Он сказал только, что его имя Гербеуэрт.
— Ох уж эта его немногословность. — Наконец дописав, призрак аккуратно отложил грифель. — На самом деле вас приютил… — он прокашлялся — и по выработавшейся за годы службы привычке торжественно, словно предваряя явление некроманта в бальном зале королевского дворца, объявил: — Гербеуэрт тир Рейоль, глава дома Рейоль, покровитель Шейнских земель, Избранник Великого Жнеца, магистр Керфийского Колдовского Ковена, Восьмая Звезда Венца Магистров, законный наследник престола Керфи.
Да ему в коллекцию только титула Матери Драконов не хватает, отметила несколько ошарашенная Ева. Хотя этот было бы трудно заполучить по техническим причинам.
— Будем считать, что я знаю некоторые из этих слов, — после секундного молчания изрекла она. — Как насчёт расшифровки по порядку?
— Не печальтесь, подобный титул может ввести в замешательство и гостей из иных стран, не говоря уже о вас, — любезно откликнулся Эльен. — Спрашивайте.
В процессе расспросов выяснилось следующее. Небольшое, но вполне себе процветающее приморское королевство Керфи делилось на несколько «земель» (местный аналог областей), и некромант являлся кем-то вроде губернатора одной из них. «Дом Рейоль» ожидаемо был синонимом «династии», а поскольку родители Герберта почили, когда тому было всего пятнадцать, звание главы рода в юном возрасте досталось ему. Также Герберт фактически являлся принцем: правящая королева Айрес, незамужняя и бездетная, приходилась некроманту тётей и назначила его своим преемником в обход всех других претендентов.
Насколько поняла Ева, в Керфи ни порядок рождения, ни пол не играл определяющей роли в передаче трона. Правители просто выбирали среди своих детей самого достойного (по крайней мере, так предписывалось в уставе о престолонаследии), не делая разницы между сыновьями и дочерьми. Бездетный король выбирал среди сестёр и братьев; если же и тех не было, рассматривали кандидатуры ближайших родственников — до определённой степени родства, и здесь пол и старшинство также не играли роли. В случае Герберта, к примеру, выбор стоял между ним, его двоюродным братом и его двоюродным дядей, кузеном королевы. Герберт не был первым претендентом по праву рождения, однако Её Величество Айрес Первая склонила чашу весов в его пользу.
Вопрос, отчего наследник престола обитает не в королевском дворце, в окружении роскоши и раболепствующей свиты, и довольствуется обществом скелетов, Ева решила оставить до лучших времён. Пока нашлось много других.
— Избранник Великого Жнеца, — вспомнила Ева следующий титул. — Так у вас называют некромантов?
— Именно.
— И что за Великий Жнец?
Конечно, она догадывалась об ответе, но уточнить во избежание казусов было не лишним.
— Сын Творца Изначального. Бог смерти и жизни, приводящей к ней. — Призрак аккуратно закрыл свою тетрадь. — У Творца много детей: Великий Садовод, Великая Ворожея, Великий Воитель, Великая Заступница… мы чтим их всех, и их отца тоже. Но Великий Жнец едва ли не самый сильный из всех, и культ его в Керфи, пожалуй, главенствующий.
И здесь теологические заморочки, пытаясь как-то разложить по полочкам ворох новой информации, подумала Ева. Ладно, со всеми этими богами определённо можно разобраться потом.
А пока, осмыслив слова призрака, она сделала один интересный вывод.
— Значит, у вас… в Керфи… быть некромантом почётно?
— Маги других специализаций ценятся не меньше. Но учитывая, что в нашем мире некроманты рождаются только в Керфи, и именно они не раз спасали страну от вторжения извне, можно сказать и так. — Эльен проницательно воззрился на неё. — Вас это удивляет?
— Просто в нашем мире некромантов… не очень любят. И побаиваются. — Ева решила не вдаваться в сложные подробности вроде «в книжках». — Всё же они оскверняют могилы, тревожат покой мертвецов, да и вообще… кхм… якшаются с трупами и взывают к тёмным силам смерти. А это… кхм… вроде как не очень хорошо.
Призрак фыркнул.
— В других странах придают слишком большое значение бренным останкам. Да и жители Керфи, поклоняющиеся иным богам, сторонятся некромантов. Но для истинных керфианцев, последователей нашей религии… — он рассеянно обвёл рукой ряд скелетов поваров. — Все они принадлежат тем, кто когда-то служил здесь. Они умерли своей смертью и подняты исключительно с их предсмертного согласия. Для верного слуги завещать своё тело господину — естественно. Если ты всю жизнь провёл в стенах этого замка и умер здесь же, тебе не хочется его покидать. Если ты всю жизнь преданно служил кому-то, для тебя в радость будет послужить ему и в посмертии. И если господин найдёт достойное применение той пустой и жалкой оболочке, что остаётся, когда душа твоя отправляется за грань… или же, если господин не был избран Жнецом, это сделает его потомок… это честь. Иначе твоё тело обречено просто гнить на кладбище, принося пользу разве что червям.