— Что?
— Должен заметить, что спать гораздо удобнее в одежде, специально для этого предназначенной, а ты даже не потрудился меня переодеть. Ведь мог бы помочь своему другу.
Рон от злости даже задохнулся. Он схватил Драко за грудки и хорошенько встряхнул.
— Слушай ты, мерзкий слизняк, я тебя сейчас прямо здесь придушу.
Драко вцепился в руки Рона и, приблизив свое лицо к его, четко проговорил:
— Только не забудь, что сейчас я – это Поттер. И наоборот. Ударив меня – ударишь его. Ты готов к этому?
Рон слегка ослабил хватку, и Драко отцепил его руки от своей рубашки.
— Только не думай, что напугал меня. Нам надо найти Гарри, и как только все станет по–прежнему, я с тобой разберусь, – Рон поднялся и направился к двери. – Вставай и пошли, – оглянулся он.
— Ну не могу же я идти в таком виде. Ты посмотри, вся одежда измята, ботинки не чищены.
— Ты что, хочешь, чтобы я этим занялся? – еще немного и Рон был готов закипеть от гнева.
— Ой, было бы здорово, – Драко с наслаждением потянулся, получая удовольствие от одного его вида, – а я пока приму душ.
Входная дверь захлопнулась с таким грохотом, что посыпалась штукатурка, а будь каменные стены чуть потоньше, они бы точно развалились. Улыбка тут же сошла с лица Драко. Да, он попал и попал по–крупному. Сейчас действительно надо было срочно искать Поттера, пока тот не наломал дров, и попытаться вернуть все на свои места. Драко понимал, что всему виной это чертово заклинание, которое он вычитал летом в одной из книг в отцовской библиотеке. Но что теперь делать, он даже не представлял. Одного нельзя было отрицать – в одиночку ему не справиться. А значит, придется искать решение вместе с, Мерлин его побери, Поттером.
Драко всегда считал себя разумным, а главное, расчетливым человеком. И если для достижения своей цели – возвращения собственного тела – придется засунуть гордость намного глубже, чем самые глубокие подземелья Хогвартса, что ж, так тому и быть. В конце концов, надежды на то, что все образуется само собой, не было.
Со вздохом встав с кровати, Драко привычным жестом потянулся, чтобы взять свою волшебную палочку, и замер. Еще одна трудность. Естественно, на тумбочке, вместо его десятидюймовой из боярышника, лежала палочка Поттера.
— Замечательно, просто замечательно. Если уж попадать в неприятности, так сразу в крупные.
Приведя себя в порядок и кое‑как разгладив одежду через раз слушающейся палочкой, Драко спустился в гостиную, где его в одиночестве поджидал Рон.
— Наконец‑то его высочество решило выйти из спальни.
— Уизел, ты все равно не умеешь язвить, так что лучше не берись.
— Если ты будешь продолжать меня так называть, то кто‑нибудь обратят на это внимание и захочет узнать, а что же это случилось с Гарри, что он так изменился, начнет приставать с вопросами. Еще решит, что его прокляли. Ты этого хочешь?
Драко удивленно взглянул на Рона.
— Ты меня поражаешь. Впервые говоришь умные вещи, Рон. Кстати, а где все?
— Ушли на завтрак.
— Ммм… Было бы совсем неплохо подкрепиться.
— Некогда. Пошли.
— Куда?
— В подземелья. Выручать Гарри.
Драко покачал головой:
— Беру свои слова о твоем здравомыслии обратно. Ты представляешь, что с нами там сделают, если мы с тобой появимся около гостиной Слизерина и скажем, что хотим поговорить с… эээ… Драко Малфоем. В лучшем случае выпроводят вон. А с твоим драгоценным Поттером ничего не случится. Ведь все его примут за меня, если он, конечно, будет держать язык за зубами. Поэтому пошли на завтрак, может он уже там.
Гарри снился кошмар. Его словно протаскивали через нескончаемую узкую трубу. Ощущения были как при аппарации, но какой‑то уж слишком затянувшейся. Словно время остановилось, и он застрял в вечном переходе между «тут» и «там». Гарри чувствовал себя бегущим по проводам электрическим током или какой‑то жидкостью, беспрестанно переливающейся из одного сосуда в другой. Он не осознавал своего тела. Было одновременно страшно и безразлично. Но почему‑то где‑то очень глубоко мелькала мысль, что все будет хорошо и он, наконец‑то, попадет именно туда, куда ему попасть необходимо.
Внезапно появилось чувство реальности, оно начало распространяться по телу, определяя его, отделяя от окружающего ничто. Оно ширилось, как круги на воде, от чьей‑то руки, вцепившейся в плечо Гарри и довольно ощутимо встряхивающей его. В сумраке спальни кто‑то склонился над ним.
— А? Что?
— Ты стонал, – успокаивающий шепот над самым ухом, – дурной сон?
— Да.
— Тогда хорошо, что ты проснулся. Мама всегда говорила, что когда человеку снится кошмар, его надо разбудить, иначе он навсегда может остаться там, во сне.
Матрас прогнулся под весом севшего на кровать человека.
— В ушах шумит.
— А, это, наверное, ты головой ударился, когда упал. Вот, выпей, – вынырнувшая из полутьмы рука со стаканом, казалось, жила своей, отдельной от тела жизнью.
— Я упал? – Гарри с жадностью стал глотать воду. Мысли постепенно прояснялись.
— Ну да. После того, как шарахнул в Поттера тем заклинанием.
Гарри поперхнулся и чуть не выронил стакан.
— В Поттера…
Сильная рука несколько раз хлопнула его по спине.
— Извини, Драко. Я знаю, что ты терпеть не можешь, когда при тебе говорят о нем. Просто я волновался за тебя и, наверное, опять забыл, – в голосе явно слышалась вина.
Гарри показалось, что его вырвали из одного кошмара только лишь для того, чтобы тут же столкнуть в другой. Он что есть силы ущипнул себя. На глазах выступили слезы, но больше ничего не изменилось. Приняв единственно правильное в данной ситуации решение – молчать, Гарри стал осматриваться, пытаясь понять, где же он находится. В комнате стало немного светлее, и можно было уже не только увидеть очертания находящихся в ней предметов, но и различить мелкие детали и цвета. О, именно они и поражали больше всего. Все оттенки зеленого: от яркого и сочного цвета молодой, еще не обожженной солнцем весенней травы до глубоких насыщенных изумрудных и нефритовых тонов. Взгляд остановился на лице сидевшего перед ним нескладного крупного парня, в котором Гарри узнал Крэбба. Тот словно давал отчет своим высоким, явно не соответствующим его внешнему виду, голосом:
— Когда вы оба потеряли сознание, мы с этим Уизли решили, что будет лучше отнести вас по комнатам, пока никто ничего не заметил. Вечером в гостиной все спрашивали, почему ты не поднялся на ужин, я сказал, что у тебя разболелась голова и ты ушел спать. Я никому не говорил о том, что было на самом деле. Я ведь правильно сделал, Драко?
Он замолчал, ожидая ответа. Гарри только кивнул, продолжая размышлять, что же произошло. Кто из них двоих сошел с ума. Крэбб, который упорно продолжает принимать его за Малфоя? Или он сам, и его больное воображение поместило его в слизеринскую спальню, окружив предметами и людьми, которым там самое место. А может это Малфой спятил и сейчас воображает себя Гарри Поттером. Последняя мысль помогла Гарри прийти в себя. «Если я буду продолжать в том же духе, то рехнусь окончательно, даже если сейчас в своем уме».