— Вот именно, — успокоил его Лупеску. — Пора нам переходить в нападение.
— Не забудьте, о чем мы с вами договорились и напомните, пожалуйста, Бланко еще разок.
— Как скажете, господин Штайн. — Лупеску нехотя поднялся и махнул Бланко, чтобы тот подошел. Он призвал игрока к порядку и, искоса бросив взгляд на Симсона, громко добавил: — Мы в состоянии выиграть и не нарушая правил.
— Прекрасно, прекрасно! — Симсон не смог скрыть издевки в голосе. — Только другие не станут придерживаться правил.
В это время раздался свисток судьи, и Симеон с удовлетворением показал на лежащего на земле Яна.
Как и раньше, неделю назад, молодой человек поднялся без обычных в таких случаях демонстраций, когда симулируют перелом или нестерпимые боли в животе, и протянул противнику руку. Зрители зааплодировали, и это прозвучало как сигнал для судьи. Он погрозил нарушителю пальцем и устно предостерег его на будущее. Свободный удар провел Бланко, передав мяч Яну; удар головой — и счет стал 1:0 в пользу «Голубых соколов».
Штайн перешел в нападение. Прежде чем противники собрались ответить ему, счет стал 3:0. Парень вихрем носился по полю, прорывая оборону «Конкордии». Симпатии зрителей были полностью на его стороне. Они по достоинству оценили номер десятый. Он не отвечал грубостью на многочисленные выпады хозяев поля. Наконец Конти, самого нахального игрока «Конкордии», удалили с поля. Каждый новый удар Яна встречали аплодисментами.
— Игрок что надо, — кричал Симеон, — его место в Высшей лиге!
— Конечно, это бы вас устроило, — вскипел Лупеску, — мы его открыли, а вы вздумали упрятать в Высшую лигу! Там он будет киснуть в запасных. А у меня — нет, он играет в полную силу. И потом, вы не сделаете этого в середине сезона.
— Но вы сами прекрасно знаете, что никаких препятствий для клуба Высшей лиги не существует. Стоит им только захотеть и затребовать игрока.
— Да, я это знаю! — крикнул Лупеску. — А если он не захочет?
— Тогда ему запретят играть.
— Прекрасная директива! Игрока отстранят от игры. Правила — курам на смех, а ведь они должны быть одинаковы для всех, иначе любые законы вообще теряют смысл…
— Поскольку Ян больше играть не будет, вопрос, я надеюсь, решен, — прервал спор Мартин Штайн.
Лупеску и Симеон вытаращили на него глаза.
— Вы с ума сошли, извините, конечно, но это просто немыслимо. Прикрыть такой талант! Пойдемте.
Тренер потащил Штайна за собой, Милл последовал за ним. В укромном месте, в тренерской раздевалке, Лупеску уставился на отца Яна вопросительно.
— Ведь вы это не всерьез. Скажите правду, вы просто нашли предлог, чтобы отделаться от Симеона?
Заискивающий взгляд тренера не способен был поколебать Мартина Штайна. Он отрицательно покачал головой и тихо возразил:
— Нет, мне не до шуток. Ян больше не будет играть.
— Почему, объясните же толком?! — Лупеску ломал пальцы, и казалось, что на глазах у него вот-вот выступят слезы.
— Для вас это тяжело, так не может продолжаться, — сказал Штайн.
Лупеску упрямо замотал головой и опять повторил свой вопрос:
— Почему? Я же не чиню ему никаких препятствий. Пусть только один сезон поиграет за нашу команду, с ним мы добьемся успеха. Потом пойдет в Высшую лигу, потом в сборную, у него большое будущее.
Мартин Штайн взглянул на родственника. Милл пожал плечами:
— Нет, это не может больше так продолжаться, ведь Ян не настоящий его сын, — он кивнул на Штайна.
— Но это ничего не значит. — Лупеску не знал, как ему все это понимать. — Но почему он не должен играть? Он что, внебрачный? Ну и что? — Лупеску неуверенно хохотнул и изучающе перевел взгляд с одного на другого. — Тем более станет любимцем публики, — старался переубедить стариков тренер.
Наконец он умолк. Гнетущая тишина наполнила комнату.
— Ян не человек, — выговорил Мартин Штайн медленно. — Он робот или, скорее, биоробот. Я не знаю, понимаете ли вы…
Лупеску быстро замотал головой. Потом высокомерно улыбнулся:
— Нет, этого вы можете мне не рассказывать. Нет, нет, я знаю, что такое роботы…
Штайн и Милл многозначительно глядели на него.
— Вы что, хотите меня доконать своими шуточками? — Казалось, что плечи тренера опустились под тяжестью груза. — Скажите мне настоящую причину.
— Это правда, Ян — биоробот, — объяснил Милл тихо, — мы оба инженеры по биомеханике из одного исследовательского института; Яна мы создали для личных научных испытаний. Конечно, придавать ему подобный человеческий облик было необязательно. Для всевозможной деятельности, для разнообразных заданий существуют комбинированные, соответствующие назначению роботы.
Ян — больше чем прекрасно удавшаяся модель. Создание нового образца с улучшенными функциями, псевдомускульной системой, биологической системой с центральным управлением и человеческой внешностью было всего-навсего реакцией на споры с коллегами. Но это может далеко завести…
Лупеску смотрел на него с таким озадаченным видом, что Милл начал оправдываться:
— Наш биоробот — это не робот в общепринятом смысле. Он пользуется полученными впечатлениями, комплектует их и логически решает. Именно поэтому его поступки кажутся вам такими человеческими. Теперь вы наверняка поняли, почему он так быстро все усваивал.
— Да, да. — Лупеску старательно закивал. — Но, честно говоря, я думал, что он уже был хорошим спортсменом, который только притворяется неумелым.
— Так быстро научиться не может ни один человек. Ян владеет своими мускулами, как и человек, отдавая им приказания, его мускулы повинуются ему. Важно то, что он распознает эти приказы лучше человека. Поэтому он превзошел всех остальных спортсменов. Было бы неправильно противопоставлять его людям.
— Я побеседую с ним, он наверняка захочет играть дальше, — сопротивлялся Лупеску.
Мартин Штайн разозлился, стекла его очков поблескивали:
— Это бесполезно, мы должны прекратить эксперимент.
— А кто его может запретить?
— Никто, — ответил Милл, — потому что никто не знает о нем. Это, так сказать, частная инициатива, конечно, недопустимая и непозволительная. Возможно, мы уже зашли слишком далеко.
Лупеску хитро подмигнул:
— И поэтому вы испугались, что дело раскроется.
— Да, это можно и так понимать. — Мартин Штайн вздохнул.
— Я буду молчать как рыба, а вы разрешите Яну еще поиграть в этом сезоне в моей команде. Согласны? — Лупеску не хотел потерять недавно обретенного аса.
Мартин Штайн уставился в пол. Предложение тренера совсем не понравилось ему, но он заметил скрытую угрозу в его словах.