— Еще бы, конечно! Мы прочли все, что смогли достать, — и Полларда, и Дэвидсона, и новую книгу Гамова. Но мы еще недостаточно подкованы в математике.
— До каких разделов математики вы уже дошли?
— Мы умеем решать дифференциальные уравнения.
— Неужели? — удивленно спросил Каргрейвз. — Погодите-ка, ребята, но ведь вы же еще школьники.
— Закончили школу в этом году.
— Так в программу средней школы входят дифференциальные уравнения? Черт, похоже, я безнадежно отстал от жизни.
— Это эксперимент, — объяснял Морри, как бы оправдываясь. — Если вы сдадите экзамен, вам читают смешанный курс: планиметрия и стереометрия, сферическая тригонометрия, аналитическая геометрия на плоскости и в пространстве — все скопом. Закончив этот цикл, а его можно усваивать быстро или медленно, смотря по способностям, ты приступаешь к…
— Пока я возился с нейтронами, мир не стоял на месте, — произнес доктор, качая головой. — Ну что ж, юные дарования, такими темпами вы уже очень скоро приступите к квантовой теории и волновой механике. И как это преподаватели решились так вас загружать? А вы уже усвоили основные постулаты математики?
— В общем-то, да.
— Ну-ка?
Морри набрал полную грудь воздуха.
— Ни один из разделов математики, даже арифметика, не описывает существующую реальность. Вся математика умозрительна и не связана напрямую с окружающим миром, за исключением тех случаев, когда оказывается удобно выражать явления природы через понятия математики.
— Хорошо. Дальше.
— Но даже и в этом случае результаты математики не бывают реальными, хотя они «верны» в том смысле, как их понимали древние. Каждая математическая система основана на произвольных допущениях, называемых постулатами. В древности их именовали аксиомами.
— Прекрасно, парень! Ну, а теперь я хотел бы услышать о методике научного познания. Нет, пусть Арт расскажет.
Арт смутился. Морри, явно довольный собой, с облегчением передал слово ему. — Так… научное познание — это процесс построения теории на основе экспериментальных фактов: измерений, отсчетов и тому подобное… Это способ извлечения из эксперимента сведений, которые прежде не были известны. Каргрейвз кивнул.
— Прекрасно. Я вижу, ты отлично знаешь, о чем говоришь. — Он помолчал и добавил: — А вы всерьез интересуетесь ракетами?
На сей раз ответил Росс:
— Ну конечно. Мы и впрямь хотим выиграть этот конкурс.
— И только?
— По правде сказать, нет. Мы все надеемся, что, может быть, однажды… — его голос прервался.
— Мне кажется, я понял, — Каргрейвз выпрямился. — Но при чем здесь конкурс? Ведь вы сами сказали, что модель всегда будет проигрывать настоящим ракетам. Премии дают только для того, чтобы поддерживать интерес к ракетостроению. Когда я был мальчишкой, то же самое происходило с авиамоделированием. Но вы, ребята, способны на большее, так почему бы вам не задуматься о вещах посерьезнее?
Три пары глаз уставились на него.
— Что вы имеете в виду?
Каргрейвз пожал плечами.
— Почему бы вам не полететь со мной на Луну?
Глава 3
КОЛУМБ С ОСКУДЕВШЕЙ РУКОЙ
В помещении клуба воцарилась тишина, такая осязаемая, что ее можно было нарезать на куски и наделать бутербродов. Росс первым обрел дар речи.
— Вы это серьезно? — сдавленным голосом произнес он.
— Отчего же нет? — спокойно отвечал доктор. — Я не шучу. Предлагаю вам совершить путешествие на Луну. Я хочу полететь туда с вами. Арт, добавил он, — закрой рот, не то челюсть отвалится.
Арт судорожно сглотнул, пошевелил губами, словно хотел что-то сказать, и опять разинул рот.
— Но послушайте, — слова хлынули из него потоком. — Дядя Дон, если вы возьмете нас с собой… я хочу сказать, если это будет возможно… зачем вам…
— Спокойно, спокойно! — перебил Каргрейвз. — Помолчите минутку, и я все объясню. Потом вы пораскинете мозгами и решите, стоит ли вам связываться со мной.
Морис хлопнул ладонью по дивану.
— Мне все равно, на чем вы собираетесь лететь, хоть на метле! Я с вами.
— И я, — добавил Росс, облизывая губы.
Арт негодующе посмотрел на товарищей.
— А я что, отказывался? Я только спросил. Черт возьми! Я тоже с вами, вы же знаете.
Молодой ученый слегка поклонился, не вставая с места.
— Джентльмены, я благодарен вам за доверие, но я еще не все рассказал.
— Ну и что…
— Тише, — попросил доктор. — Раскрою вам свои карты, а уж потом мы обсудим, что и как. Вы, ребята, когда-нибудь давали клятву?
— Было дело. Мы принимали скаутскую присягу.
— А мне однажды пришлось свидетельствовать в суде.
— Отлично. Вы должны дать слово, что без моего согласия не станете никому рассказывать о том, что я вам сейчас сообщу, независимо от того, выгорит у нас дело или нет. Конечно, вы не обязаны молчать дольше, чем вам позволит совесть. Разумеется, вы можете нарушить обещание в том случае, если у вас появятся моральные или правовые основания, но до тех пор вы будете хранить тайну. Полагаюсь на вашу честь. Ну как, согласны?
— Да, сэр!
— Конечно!
— Еще бы!
— Ну что ж, — произнес Каргрейвз, откидываясь на спину, — с формальной стороной дела мы покончили. Надеюсь, вы сумеете держать рот на замке. Зачем это нужно, поймете позже. А теперь о деле: я всю жизнь мечтал дожить до того дня, когда человечество покорит космос и начнет осваивать другие миры. И я хотел принять участие в этом деле. Думаю, вы понимаете меня, — он обвел рукой книжные полки. — Эти мысли мне внушили те самые книги, которые читаете и вы. К тому же вы в достаточной степени безрассудны, чтобы разделить мои чувства. Все, что я видел здесь и вчера в лаборатории Арта, говорит о том, что вам мало мечтать и читать книги. Вы хотите что-то сделать. Верно я понимаю?
— Конечно! — воскликнули все в один голос.
Каргрейвз кивнул.
— В ваши годы я мыслил точно так же. Став инженером, я не забывал о ракетах и понимал, что для работы в области ракетной техники мне понадобятся дополнительные знания. Получив место техника, я накопил достаточно опыта, чтобы вновь начать учиться. Я понял — Господи, да разве я один? — что без атомной энергии нечего и думать о создании звездолетов, и получил докторскую степень по ядерной физике. Затем были война и Манхэттенский проект. Наступила атомная эра, и многие люди считали, что космические перелеты начнутся едва ли не завтра. Они заблуждались. Никто не знал способа обуздать атом и заставить его двигать ракету. Известно ли вам, почему?
— Э-э… думаю, да, — нерешительно произнес Росс.