— Купите сверчка, — остроумно посоветовал Барбур. — Или мышку. Слушайте, в самом деле, за двадцать пять зеленых вы спокойно можете купить взрослую мышь!
— Ваша лошадь тоже может умереть, как мой Гручо, — сказал Рик. — Без предупреждения. Придете вы сегодня вечером домой, а она лежит на спине, кверху ножками, как жук… Как этот… сверчок!
И он зашагал прочь, сжимая ключ от кара.
— Простите, если я вас нечаянно обидел, — нервно произнес ему вслед Барбур.
Рик молча отпер дверцу аэрокара. Ему нечего было сказать соседу. Его мысли были уже заняты предстоящим рабочим днем.
2
В пустой комнате пустого гиганта-многоэтажника, где когда-то жили тысячи людей, одинокий телевизор развлекал пустоту во всю мочь динамика.
До Последней Мировой Войны эти ничейные руины были процветающим, ухоженным, любимым многими домом. Отсюда, из пригорода Сан-Франциско, было рукой подать до центра на быстром монорельсовом экспрессе. Полуостров был полон жизни, как крона дерева — птицами. Теперь его владельцы были или мертвы, или эмигрировали на одну из планет-колоний. В основном, умерли — война обошлась людям дорого, несмотря на заверения Пентагона и его самодовольного научного вассала — корпорации Рэнд, которая, к тому же, находилась где-то неподалеку от этих мест. Как и выжившие владельцы квартир, оставшиеся в живых сотрудники корпорации переехали в другое место, и правильно сделали. Никто по ним не скучал.
Никто уже не помнил, почему началась война и кто в ней победил, если вообще были победители. Пыль, отравившая атмосферу Земли, возникла словно из ниоткуда. Ни одна из воюющих сторон не ожидала ее появления.
Первыми, как это ни странно, вымерли совы. Тогда это казалось почти забавным: толстые, в белом пуху перьев, они валялись прямо на улицах. Ведущие ночной образ жизни, совы редко попадались людям на глаза прежде. В средние века подобным образом заявляли о себе эпидемии чумы — умирали тысячи крыс. Это была новая чума, спустившаяся с небес.
За совами, естественно, наступила очередь остальных птиц. Но к тому времени загадка была решена. Колонизационная программа, развивавшаяся потихоньку и до войны, вступила в новую фазу. Солнце больше не сияло над Землей. И в связи с этим оружие войны. Синтетический Боец за Свободу, было модифицировано.
Способный функционировать в условиях другой планеты, гуманоидный робот (точнее говоря, органический андроид) превратился в мобильный вспомогательный движитель программы колонизации. По принятому ООН закону, каждый эмигрант-колонист автоматически становился владельцем одного андроида. Подтип андроида владелец выбирал сам. К 1990 году количество подтипов превзошло всякое объяснение, подобно разнообразию моделей автомашин в Америке 60-х.
Итак, возникли два стимула для эмиграции: слуга-андроид в роли пряника и радиоактивные осадки в роли кнута. ООН позаботилась, чтобы эмигрировать было легко, а оставаться — трудно, если вообще возможно. Промедление с переселением оборачивалось угрозой для биологической безупречности расы.
Если на гражданине появлялся ярлык «специал», то даже после добровольной стерилизации он выпадал из истории. Фактически этот человек переставал являться частью человечества. И, тем не менее, то тут, то там некоторые люди отказывались эмигрировать. Это выглядело неразумно, необъяснимо. Даже для тех, кто изучал данную проблему.
Логически рассуждая, все регуляры должны были давно эмигрировать. Но искалеченная Земля не отпускала. Они не в силах были от нее оторваться. Может, надеялись, что пылевой чехол постепенно рассосется? Как бы то ни было, тысячи людей продолжали жить на Земле. Большая часть скопилась в городских районах, где можно было ощущать физически присутствие друг друга и черпать в этом поддержку. Это были люди, в общем-то, нормальные. В покинутых же пригородах поселялись всякие странные типы сомнительных достоинств.
Одним из таких типов был Джон Исидор, который брился, в то время как телевизор в соседней пустой комнате развлекал пустоту.
Джон забрел в эту округу еще в первые послевоенные дни. В те мрачные времена все сорвалось с мест, пришло в беспорядочное движение. Люди группами и в одиночку скитались по стране. Радиоактивная пыль тогда выпадала неравномерно. Население передвигалось в соответствии с перемещением пыли. Этот полуостров к югу от Сан-франциско первое время от пыли был почти свободен, многие поселились здесь, но появилась пыль — и некоторые умерли, остальные уехали. Джон Р. Исидор остался.
— …воссоздавая безмятежную атмосферу штатов довоенных дней! — разорялся телевизор. — Южных штатов! А в качестве слуги или незаменимого помощника в работе — сделанный по индивидуальному заказу гуманоидный робот, отвечающий ИМЕННО ВАШИМ УНИКАЛЬНЫМ ПОТРЕБНОСТЯМ! ДЛЯ ВАС И ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС! Андроид вручается вам по прибытии, совершенно бесплатно, укомплектованный в точном соответствии с вашими инструкциями, данными перед отлетом с Земли. Андроид станет вашим верным, безотказным спутником, разделит невзгоды и трудности величайшего, отважнейшего приключения людей за всю историю существования…
И в том же духе. Без конца.
«Не опоздать бы на работу», — подумал Исидор, царапая подбородок бритвой. У него не было исправных часов, и обычно он сверялся с сигналами времени по телевизору, но сегодня, судя по всему, был День Межпланетного Обозрения. Во всяком случае, как утверждал телевизор, наступила пятая (или шестая?) годовщина Новой Америки — американской колонии на Марсе. А телевизор Джона, не совсем исправный, принимал только государственный канал, национализированный в дни войны и оставшийся до сих пор таковым. Так что теперь Джон был вынужден довольствоваться официальной программой из Вашингтона об успехах колонизации ближайшей к Земле планеты Солнечной системы.
— Послушаем миссис Мэгги Клагмен, эмигрировавшую недавно на Марс и любезно давшую нам интервью, записанное на пленку, — предложил ему диктор с экрана. Джон поморщился — он всего лишь хотел узнать, который час. — Миссис Клагмен, как вы считаете, сильно отличается жизнь на радиоактивной Земле от жизни на новой планете, полной всех вообразимых перспектив?
Пауза, затем усталый, высушенный голос женщины средних лет:
— Думаю, меня и всю нашу семью из трех человек больше всего поразило… достоинство.
— Достоинство, миссис Клагмен? — переспросил диктор.
— Да, — ответила жительница Нью-Йорка на Марсе. — Это трудно объяснить. Но мы имеем слугу, на которого можно положиться в эти нелегкие времена… Я нахожу, что это очень подбодряет.