Она лежала на моих руках в блаженной истоме, и мне не хотелось отпускать ее ни на секунду — хотелось трогать губами розовые соски, ласкать бедра, ловить легкие улыбки, я не мог расстаться с нею ни на миг, а меня поднимали под руки, вели…
* * *— Уже все, все закончено.
Из стоматологического кабинета меня вежливо поддерживая под локоток, вывели в соседнюю комнату и посадили на топчан.
— Приляг, отдохни. Потом тебе все рассчитаем. Отдыхай.
С той же корректностью уложили на спину и заботливо укрыли байковым одеялом…
Глава 3
Сын убывающей Луны
— Поднимайся, скоро настанет вечер, — услышал я, и прохладная ладонь нежно коснулась моей щеки. — Ты меня слышишь, Лунный Охотник?
— Как? — я невольно вздрогнул и открыл глаза.
Тхеу сидела на коленях рядом и нежными, невесомыми движениями ласкала мое обнаженное тело. На губах ее блуждала мягкая, задумчивая улыбка. А за спиной выгибался Поющий Мост. Уже давно накрыла нас тень от высокой стены ущелья, и только сияющие верхушки скал подсказывали, что яркое солнце еще не покинуло неба.
— Проснулся? — она пригладила мне волосы. — Поднимайся, пора.
— Сон… — это был всего лишь сон! Похоже, листья, которые мы жевали перед танцем, обладали сильным галлюциногенным эффектом. Я поймал ее руку и прикоснулся губами к ладони. — Как хорошо, что ты существуешь на самом деле. А то мне такое причудилось…
Она засмеялась и вдруг с внезапной силой прижала меня к груди… но уже в следующий миг резко оттолкнула и вскочила на ноги.
— Поднимайся, Лунный Охотник, нам нужно успеть сходить на мои грядки и вернуться к вечернему костру.
— К какому костру? — я поднялся и накинул рапсодию.
— Мы же не можем разжигать очаг каждый для себя; тогда нас быстро найдут. По огню, по запаху, по дыму. Поэтому каждый вечер поселок устраивает костер для всех. Пойдем, а то можем не успеть.
На этот раз, вернувшись к поселку, мы не свернули на улицу, усыпанную песком, а прошли по самому краю обрыва, вдоль осевших сырыми грудами брошенных домов. Рядом со скалой, обрушивающей в Колодец водопад, оказался узкий утоптанный проход, который и вывел нас на небольшую, густо заросшую высокой изумрудной травой полянку между горой и стенами ближайших домов.
— Здесь раньше стояла лестница к Небесному Городу. А когда ее сожгли, остался лужок. Никто тут сеять даже не пытался. Боялись, что заметно будет. А я попробовала. Смотри, — она присела на корточки и раздвинула траву. Из одиночной лунки, сантиметров двадцать в диаметре, торчали мясистые широкие листья, похожие на свекольные. — Это магола. Весь луг засеян, а ничего не видно, правда?
— Ни за что бы не подумал, — я наклонился и раздвинул траву рядом с собой. С третьей попытки мне удалось обнаружить точно такую же лунку. — Здорово! С двух шагов незаметно! Тхеу, ты гений маскировки!
— Ага, — скромно согласилась она и быстрыми, привычными движениями вырвала три клубня. Каждый размером со среднюю кастрюльку. То ли сорт такой, то ли земля невероятно плодородная.
— Послушай, Тхеу, — решил проверить я свою догадку, — а ты не посыпала здесь кости дракона?
— Нет, — ответила она, отряхивая клубни и обрывая листву, — Я добавляю их только в грядки рядом с домом. Скелетами драконов усыпана вся Долина, но выходить из ущелья опасно. Могут поймать охотники. Поэтому порошком из костей никто особо не разбрасывается. К тому же пищу, выросшую на костях, нельзя варить.
— Ядовитой становится?
— Просто бесполезной. Пойдем.
Мы вернулись обратно в поселок, подошли к дому рядом с двумя шелковицами. Тхеу остановилась, покрутила головой, словно что-то ища, потом негромко позвала:
— Вейса, ты здесь? — в жарком воздухе слышался только угрюмый гул водопада. Тхеу немного выждала и позвала снова. — Вейса!
— Мама… — донесся тихий, шелестящий, почти неразличимый ответ.
— Не бойся, — повернулась женщина к дому. — Это Лунный Охотник. Он хороший.
Шелохнулась тень в кроне шелковицы, качнулась ветка, на стену спрыгнула стройная круглолицая черноволосая девчонка лет четырнадцати, присела на корточки и принялась внимательно меня разглядывать, слегка склонив голову набок.
— Я дала ему твою новую рапсодию. Ненадолго. Завтра мы пойдем на Голодное Поле, нарвем ему конопли.
Девчонка вздохнула, спрыгнула на песок и подошла к нам.
— Это моя дочь, — сообщила Тхеу, — ее зовут Вейса. Горный цветок.
Я кивнул. Девчонка испуганно отскочила метра на два, заметно побледнев, но быстро пришла в себя и дружелюбно улыбнулась, обнажив крепкие сахарные зубы.
* * *Первым появился дразнящий запах дыма и аппетитный кухонный аромат, потом донеслись негромкие голоса и, наконец, замыкающие улицу стены разошлись. По одну сторону открывшейся площади десяток толстых, покрытых барельефами колонн поддерживал уже несуществующий навес, по другую, в черном камне горы, был вырублен храм неведомых богов. Свет, проникающий через широкие высокие ворота не мог разогнать царящий внутри мрак, но окна, по десять в ряд, поднимавшиеся на высоту семиэтажного дома, давали ясное представление о размерах помещения.
Каждое из окон защищал свой демон — крылатые, зубастые, шипастые, рогатые, они бросали на поселок голодные взгляды, готовые кинуться на любого, кто покажется опасным для их окон. А перед распахнутыми, окованными бронзой створками ворот — они не только уцелели, но и казались совершенно новыми — перед створками, на небольшом возвышении из крупных прямоугольных камней, пылал огонь. Над костром, упираясь в камень множеством коротких толстых ножек, держался огромный котел, в котором впору было варить быка. Вплотную рядом с возвышением стоял столб, на уровне котла заканчивавшийся креслом, до безобразия похожим на пластиковое сидение трактора «Беларусь», а в кресле восседал маленький морщинистый старик и вдумчиво помешивал булькающее на пламени варево медным черпаком на длинной ручке.
Вокруг котла расположилось на песке местное население: десяток детей, десятка полтора женщин и шестеро мужчин — дед рядом с котлом, седой однорукий старик, выговаривающий о чем-то маленькому ребенку, мужчина лет сорока, молча сидевший рядом с женщиной своего возраста, двое парней лет на двадцать, и мальчишка годов пятнадцати. Я сразу отметил, что одет правильно: рапсодии женщин были плотно обтянуты ремешками от талии до груди, а все мужчины просто подвязывались пояском. Кроме того, на поясах парней и деда висели длинные ножны, по размеру подходящие под мачете.