Пашка радовался, чуть не подпрыгивая и предвкушая их удивление. Ярослав был его однокурсником, и Пашка нарочно умолчал о том, что они знакомы, чтобы при случае поразить Сашу. Поразить получилось.
И Сашу, и Ярослава. Пашка ржал, довольный шуткой, и Марина, узнав, в чем дело, тоже повеселилась.
Саша изо всех сил скрывала свое разочарование. Сначала она решила отозвать Марину в сторону и признаться ей, но увидев, как искренне улыбается сестра, подумала, что слишком часто последнее время Маринка встречалась с невнятными придурками.
Вдруг это ее судьба? И вдруг это наконец переведет ее на серьезный лад, потому что Ярослав и легкомыслие явно не были знакомы.
Ну и… если Маринка включала свое обаяние, то у Саши уже не было никаких шансов. Она всегда была сестрой-простушкой, чуть менее красивой, чуть менее изящной и чуть менее общительной. А все вместе давало такой большой серый минус, так что по своему опыту Саша заранее знала, чем все закончится. Еще никто и никогда не мог устоять перед Маринкой.
Ярослав тоже не смог.
Да, он поглядывал на Сашу в начале вечера. Немного вопросительно, иногда хмурясь. Саша отвечала неловкой улыбкой, полагая, что тот пытается понять, насколько она участвовала в розыгрыше Пашки.
Маринка потом утянула ее в туалет.
— Сашка, — строго сказала она, взяв ее за локоть. — У-и-и.
Маринка засмеялась, удачно подражая когда-то популярным в школьной юности интонациям.
— А серьезно? — спросила Саша, принужденно улыбаясь.
До этого момента она еще надеялась, что получится объяснить.
— А серьезно, — подхватила Маринка и наклонилась к зеркалу, поправляя гладкие темные волосы, — думаю, мне повезло. Надо воспользоваться случаем.
— О…
— Я имею в виду, что все холостяки за тридцать, которые мне попадались, были зацикленные на какой-нибудь фигне, зожники, бабники или алкоголики.
— О да, — вздохнула Саша, вспоминая Аркадия, последнего бывшего парня Маринки. Он был красив, как древнегреческая статуя, писал многосмысленные картины, был очень ласков со всеми, а еще постоянно уносил ценные вещи в ломбард, потому что его музе требовался алкоголь, а работа была вредна.
— Ярослав не такой, — пробормотала Саша.
— Ага! И это зашибенно круто. И вроде бы не играет в компьютерные игры.
— Это плохо? — с сомнением спросила Саша.
Посмотрела в зеркало и вздохнула — уложенная вокруг головы по ролику из интернета коса уже порядком растрепалась. Саша намочила пальцы водой и безуспешно попробовала пригладить выбившиеся светлые пряди. Глупой было затеей городить что-то сложное из ее непослушных длинных волос.
Она невольно посмотрела на Маринку, которая осторожно убирала осыпавшуюся тушь, и шагнула немного в сторону, чтобы их отражения не стояли рядом.
В примету Саша не верила. Просто не любила напоминать себе о том, как выглядит по сравнению с сестрой. Они были слишком похожи: почти одного роста, почти одной комплекции — и это «почти» было практически непреодолимым. Более изящная Маринка, с тонкими чертами овального лица, с яркими серо-зелеными глазами и вечно изменяющимся цветом волос. И Саша — как деревенская Аленушка со встрепанными светлыми волосами рядом с царевной в драгоценном венце.
— Это хорошо! — сказала Марина. — Значит, внимание будет обращать только на меня. И он не против современного искусства, слышала, да?.. так, а ты не говорила, чем я занимаюсь?
— Мы о тебе вообще не говорили, — сумрачно ответила Саша. — Я же не знала, что Пашка именно его приведет знакомиться.
— Ну и отлично! Значит, он это сказал не для того, чтобы подбавить себе очков.
— Марин… — через силу сказала Саша, но сестра тем временем, глядя на нее через зеркало блестящими глазами, выдохнула:
— Я, кажется, влюбилась!
И с этим Саша спорить уже не могла.
— Здорово, — произнесла она. — Он хороший.
— А что ты хотела сказать? Я тебя перебила, — сказала сестра, скосив на нее глаз через зеркало и поправляя помаду.
Саша замялась.
— Да я просто… ну, мы же вместе работаем… ну, чтобы, не знаю, чтобы вы… не ругались.
— Вас понял! — бодро отозвалась Маринка и отсалютовала тюбиком помады. — Буду вести себя прилично.
Саша невольно засмеялась, и они вернулись к столику.
Если отрешиться от досадных мыслей, то вечер был неплохим. Приятный ресторан с негромкой музыкой и вкусными блюдами, отличная компания, интересные разговоры…
Правда, отрешиться не получалось.
Потом они вышли покурить. К сашиной досаде — вдвоем с Ярославом, потому что Маринка не курила, а Пашка в очередной раз пытался бросить.
Они обменялись парой фраз о промозглой погоде, необычной для февраля, когда ожидаешь мороза и снега, а получаешь просто холод и вечный мелкий дождик.
Потом Ярослав погасил сигарету и решительно повернулся к ней.
— Саша, — начал было он, но девушка быстро подняла ладони, останавливая его.
— Я ничего не знала, — сказала она. — Пашка мне не говорил.
— Я не… — нахмурившись, сказал Ярослав, но Саша перебила его, опасаясь услышать что-нибудь похожее на то, что говорила в туалете восхищенная сестра.
Про то, какая Маринка замечательная. Или красивая. Или то и другое сразу.
Это было бы слишком досадно. Еще не больно, но уже неприятно.
— Я все понимаю, Ярослав…К… константинович, — торопясь, сказала она. — Если у вас все сложится, я на работе ни словом не выдам, и положением пользоваться не буду, и никакой фамильярности, и всякого такого… и… ну, что еще там может быть…
Саша скривилась, поняв, что запуталась в словах, и не знает, что дальше говорить.
Ярослав молчал некоторое время, глядя на нее с непонятным выражением.
Разочарование? Или то был уже призрак ставшего потом обычным недовольства?
— Вот как, — насмешливо сказал он. — Ну что ж, намек я понял.
Саша не стала ничего отвечать. Разговор и так был слишком неприятным.
И еще она чувствовала себя дурой.
На следующий день она купила себе электронную сигарету, а потом и вовсе бросила курить.
***
— Уже укачало? — сухо спросил Ярослав, глянув на нее в зеркальце заднего обзора.
Саша поудобнее улеглась на сидении и поправила куртку под головой. Согласно промычала в ответ, не очень желая врать.
Ну, не говорить же ему, что ее везде укачивает, а в его машине нет. Еще не укачивало в отцовской, но Саша посмотрела бы на того человека, которого тошнит в прыгающем и громыхающем на кочках уазе-хантере. Сейчас ей просто хотелось подремать.
— А тебя чего, укачивает? — всполошился Пашка. — Давай остановимся.
— Не надо, — чуть резче, чем необходимо, сказала Саша, — я уже легла и мне нормально.
— Достань из бардачка леденцы, передай, — скомандовал Ярослав.
— Слушаюсь, княже, — хохотнул Пашка, не обижаясь на тон.
Иногда казалось, будто Ярослав умеет только приказывать. У него и в офисе была кличка за глаза — Ярослав Мудрый.
— Не надо леденцов, спасибо, — пробормотала Саша, жалея, что решила прилечь.
Но Ярослав нахмурился, и Пашка послушно передал маленькую круглую жестянку.
Коробочка была симпатичной, в ретро-стиле, и еще запакованной. Хомяк-любитель хорошеньких вещей, который жил внутри Саши, даже обрадовался.
— Они от кашля, но с имбирем. Имбирь помогает от укачивания, — Ярослав помолчал немного и недовольно продолжил: — Скиньте ботинки и ложитесь удобнее.
— Мне нормально, — так же недовольно отозвалась Саша, вспомнив про носки. Сегодня она проспала и не смогла вовремя найти пару одинаковых, поэтому один был весело-полосатый, а второй белый.
— А давайте музыку включим, — жизнерадостно сказал Пашка, который давно уже привык разбавлять тяжелую атмосферу и делал это практически на автомате.
Через полтора часа довольно сносной дороги (Саша боялась, что на кольцевой будут пробки, но как-то удачно проскочили), Ярослав вырулил на проселок, который вел к дачным участкам.