Дальше я иду на кухню, она-которую-нельзя-называть повсюду, точно, как мама. Должно быть гормоны. Синди обнимает меня долго и сильно, так что я могу почувствовать слабый запах ее яблочного шампуня. Её голубая форма служанки растянулась на ее округлом животе, где растет мой братик или сестричка.
Она где-то на пятом месяце беременности. Отец был действительно смущен, что это произошло, учитывая наше трудное положение. Он был один, пока где-то год или полтора назад не встретил Синди, которой двадцать восемь лет. Я полагаю, она достаточно милая, но я не думаю о ней, как о маме.
Я все еще сердита, что она забеременела. Не похоже, что они женаты или что у них есть деньги на свадьбу. В некоторой степени хорошо, что мы переехали из Западной Вирджинии, потому что здесь нам не нужно платить аренду за дом. Может у папы будет больше денег на детскую одежду, страховку и прочие мелочи. Конечно, возможно мне и не нравится эта ситуация, но я уверена, что хочу, чтобы у этого ребенка была жизнь лучше той, которая была у меня, пока я росла.
Синди кладет мою руку на свой живот.
— Он сегодня такой активный, — не могу ей ничем помочь, но улыбаюсь, когда чувствую движение малыша.
— Вау, — говорю я, — если это мальчик, то мы должны назвать его Гераклом.
— Мы не будем называть ребенка Гераклом, — говорит Синди.
— Тогда как насчет Зевса? — спрашивает папа.
— Как клички, которые Джек Гудвин дает своим охотничьим собакам, — отвечает она, — я слышала, что одну зовут Афина, другого пса Тор. И еще он разрешил своей младшей сестре назвать пса Джаспером, как в Сумерках.
— Я уверена, что ты должна назвать малышку Ивонн, — говорит Ивонна, зашивая мужскую рубашку за столом. Прачечный диктатор Гудвинов собрала свои седые волосы в пучок, а на ее форме прислуги чудесным образом нет ни единой складки. Она подняла взгляд и заметила мою одежду, забрызганную грязью, вскочила на ноги, как будто ей было двадцать лет, а не шестьдесят.
— Снимай эту одежду, девочка. Нужно ее постирать прежде, чем останутся пятна.
— Все нормально, я сама могу, — начала говорить я, но Ивонна одарила меня убийственно-испепеляющим взглядом.
— Даже не смей появляться рядом с моей прачечной, — я улыбнулась, представив Ивонну, стоящую у входа в прачечную, держа тяжелый топор, и готовую растерзать любого незваного гостя, который хочет что-то постирать.
— Я знаю, как стирать собственную одежду, — говорю я.
Ивонна указала на меня.
— Однажды я нашла мистера Гудвина в своей прачечной, учившего Джека стирать вещи, а потом я накричала на них обоих. Они выглядели, как будто я поймала их на заднем сидении машины, занимавшихся непристойностями. Возможно, они бы пожелали, чтобы я их так и поймала, — жалуется она. — Мистер Гудвин заявил, что он давал Джеку “необходимый урок жизни”. Ши-и-иш.
Папа чуть не лопнул от смеха.
— Занимаясь непристойностями.
— Грубо, — говорю я. Не хочу больше никогда слышать, как папа говорит это снова.
— Мораль этой истории проста: держитесь от моей прачечной подальше, — продолжает Ивонн.
— Но прачечная — необходимый жизненный урок, — говорю я.
Отец засмеялся, щелкая пальцами.
— Занимаясь непристойностями.
Ивонна снова указала на меня пальцем.
— Ты позволишь мне самой управлять прачечной и пойдешь есть свой сэндвич с ветчиной. — Она перевела свой взгляд. — Денни, ты видишь кости этой девочки? Она выглядит так, будто до этого никогда не ела.
— Кто хочет кушать? — оборвала Синди, и ворчащая Ивонна вернулась к штопанью рубашки. Она выглядит расслабленной. Это рубашка Джека? Бьюсь об заклад, если я надену ее, она будет доставать мне до колен. Боже, я становлюсь прачечным преследователем.
Синди ставит на стол сэндвичи, салат с курицей и печенье и берет лакомый кусочек сэндвича, при этом выглядя так, будто ее сейчас вырвет. Ее беременность протекает отвратительно: ей трудно удержаться от выворачивания всей еды из желудка.
— Что ты нашла в городе, пирожок?
Я вздрогнула, затем быстро вынудила улыбку. Как папа, мама всегда называла меня Клубничным пирожком из-за моего цвета волос, и каждый раз, когда меня так называет Синди, меня это раздражает. Это прозвище принадлежит родителям.
— Здесь есть игровые автоматы, которые называются Фан Таннел, где есть множество дорожек для Ски-Бола. Я нашла много мест, где можно покушать. Я видела школу Ста Дубов. Выглядит миленько. Но это где-то в пяти милях отсюда. Мне придется ездить на школьном автобусе. Лучше бы у меня был велосипед.
Синди и папа взглянули друг на друга. Я могла видеть, как их мысли сошлись. Мы не можем позволить велосипед, мы все это знаем.
— Я говорила с Джеком Гудвином ранее, — говорю я. — Он выглядит достаточно приземлено.
Синди и папа взглянули друг на друга снова. Я клянусь, они что, развили экстрасенсорные способности или что-то вроде того?
Она положила вилку на ее тарелку.
— Пирожок, я не думаю, что проводить время с Джеком хорошая идея.
— Да-да, я знаю. Гудвины высоко ценят личную жизнь.
Синди кивнула.
— Я не про это… он водит девочек в свою комнату. Другие служанки говорят, что не видели ни одну девочку дважды. Я думаю, что ты слишком хороша для него.
Я фыркнула. Что за глупости. Я слишком хороша для миллионера и владельца фермы. Неважно. Кроме того, первое, что я здесь выяснила, так это то, что семейные слуги живут для сплетен. Они усложняют все.
— Я уверена, у Джека нет крутящейся двери в комнате.
Ивонна завязывает нитку и делает петлю иголкой вокруг манжета.
— Я слышала от садовника, что Джек проводил Кэнди Роксан, проститутке, поющей кантри музыку, экскурсию по саду роз миссис Гудвин. И, очевидно, одно следует за другим, а потом он доставал шипы из его…
— Ивонна, — сказал папа с предупреждением. Он похлопал меня по руке. — Ты знаешь, что мистер и миссис Гудвин хотят сохранять дистанцию. Я не могу позволить себе проблем на новой работе. Не с ребенком на подходе.
— Я поняла, поняла.
Папа взял немного салата с курицей. Кусочек остался у него на губе, и Синди наклонилась через весь стол, чтобы убрать этот кусочек своей салфеткой. Он одарил ее быстрым поцелуем. Меня сейчас вырвет.
В глубине души я желала, чтобы у меня был кто-то, кто будет меня также обожать. Раньше в Западной Вирджинии я изредка ходила на свидания (хотя это было несерьезно) на выходных с парнем по имени Адам, но у меня никогда не было реального парня. Может в этом году он у меня, наконец-то, появится.
Не могу не думать о Джеке, о том, как он со мной обращался, когда думал, что я здесь с сенатором. Он флиртовал, он задавал вопросы, улыбался мне. Чувствовалась непринужденность… но он не флиртовал со мной, когда узнал, кто я.
***
После того, как я доела свой сэндвич, я направилась в Гринбрэир, чтобы найти Звезду. Я должна лучше его узнать, прежде чем оседлать завтра утром.
Я пробегаю мимо кучи грязи, где фермеры жгут навоз и делают из него удобрения. Папа говорил мне, что мистер Гудвин продает навоз компаниям с затруднительным положением; они используют его для выращивания грибов. Напомните мне, никогда не есть сливочный грибной суп снова.
Огромные деревянные двери распахнуты, в то время, как я прохожу мимо стаи птиц, выпрашивающих зерно, отравляющий запах сена, лошадей и навоза ударяет мне в нос. Солнечный свет наполняет прохладную конюшню, согревая меня, как хорошие объятья.
Я нахожу Рори Витфилд чистившим Звезду. Он трет нос жеребца, а затем, используя мягкую щетку, делает гладким морду. Рори милый, но не мой тип. Он выше и худее, чем Джек, и пока не заполнен никакими планами.
— Эй, — говорю я.
— “Эй” говорят лошадям. — Он одаривает меня ухмылкой.
— Черт, я думала, что ты можешь быть крутым. Но с таким поведением… — Рори смеется над моим выражением. — Так ты здесь конюх? — спрашиваю я.
— На неполный рабочий день. Я все еще учусь в школе. Я выпускник.