— На тебе лица нет.
Я прикоснулась к щекам и ко лбу, удивилась чужой невнимательности и тихо ответила:
— Оно на месте.
— И все же у тебя неподходящий для похода настрой, — веско сообщил он. — Кто-то обидел?
Молчу.
— Орвей? — позвал степняк. — Орвей, у нас впереди долгий путь. И если ты сумеешь прямо говорить о том, что нравится и не нравится, мы сэкономим массу времени на решении проблем от недосказанности, — терпеливо объяснил он. — Итак. Тебя кто-то обидел?
— Ктo-то аптечку собрал, — произнесла с расстановкой.
— И что же устрашающего в ней было?
— Средство от головной боли, от бессонницы, от расстройства желудка, от детей… — перечислила я и замолчала. Почему-то прямо сказать, что меня возмутило, не получалось.
— Противозачаточное? — без стеснения переспросил степняк, вгоняя меня в краску. — Зря Врас его положил. Не потребуется.
Это не могло не радовать, но был ещё один измучивший меня вопрос.
— А средство для восстановления мужских сил?
Вaрган задумался, прежде чем ответить:
— Не уверен, что буду их тратить. — Я опасливо покосилась на него, и он охотно пояснил: — Ты мне не нравишься в этом смысле. Абсолютно.
Это его «Абсолютно» подействовало на меня хуже, чем состав аптечки. Я и не знала, что злиться можно сильнее.
— А любой поход налево, — продолжил раздражающий до бешенства Варган, — будет приравниваться к измене и аннулирует нашу авантюру и мои права на наследство. Словом, волноваться глупо.
— Я не волнуюсь, я негодую. Вы мне безразличны и вряд ли сколько-нибудь станете дороги, — заявила запальчиво. Вдохнула-выдохнула, уже хотела недобрым словом помянуть врача, как вдруг услышала лукавое:
— То есть противозачаточные пилюли ты уже выбросила?
— Н-не-е-ет... — Градус запальчивости спал. Я ожидала ехидной поддевки, но Варган удивил.
— Тогда вперед, избавься от них! И от унылого выражения лица тоже.
Я открыла рюкзак, выудила аптечку, освободила ее от ненужных пилюль и выдохнула.
— Почему от унылого лица тоже? Потому что оно меня не красит? — Удивительно, как не к месту во мне проснулось кокетство. Правда, бодрствовало оно буквально до следующих слов.
— Потому что ты моя невеста и должна быть полна энтузиазма.
Я поджала губы и отвернулась, чтобы в деталях подумать о том, с каким же наслаждением я когда-нибудь князя побью. Не подушкой, нет, чем-нибудь более увесистым и грозным. На мысленное и многoкратное воплощение мечты ушел без малого час, после которого я успокоилась и уже куда благосклoннее выслушала приказ.
— Держись крепче, Орвей. Спускаемся.
Вороны заложили крутой вираж, мы спускались в ущелье, на крошечную полянку в окружении могучих скал. Она была покрыта плотным ковром зеленой травы и цветами: весенними, сладко пахучими колокольчиками, крокусами, анютками. В центре поляны, для высадки пассажиров стояла каменная площадка, от нее сквозь траву, искривляясь, ползла дорожка из грубо обработанных плоских камней и столь же кривая линия фонариков. Тишина прекрасного места наполнилась хлопаньем крыльев и встревоженным «карр-р-р!», вороны снижались по спирали, аккуратно, чтобы не переломать крылья и не перевернуть пролетку с нами.
— Тише-тише! — командовал cтепняк. — Вы справитесь, вы же молодцы, — приговаривал он, и птицы слушались, плавно снижая темп.
Последний, самый маленький виток, мягкое соприкосновение колес с землей, шорох, шепот: «Молодцы». Варган закрепил уздечку, спрыгнул на площадку, схватил свой рюкзак и протянул руку мне.
— Дорогая невеста? — позвал очень вкрадчиво и тихо.
Его взгляд горел, на губах играла мягкая улыбка. Князь был счастлив, точь-в-точь как Бомо, который избавился от меня. То есть и этот ждет не дождется, когда я исчезну?
Невольно шмыгнула носом и поджала губы.
— Орвей, что опять?
— Нас разве не должны были встретить? — спросила, чтобы хоть что-то сказать.
— Мы опоздали на неделю и шестнадцать часов. Служители врат нам уже ничего не должны.
— А поход будет засчитан?
— Конечно! Необходимо только пройти сквозь скалу. — Князь подхватил мой рюкзaк, стащил меня с пролетки и вручил казанок. — Идем.
Словно услышав наши голоса, кaменные стены впереди призывно засияли и образовали узкий проход. И чем ближе мы подходили, тем шире он становился, пока не поглотил нас, погрузив с сияющую тишину перехода. Шорох шагов стал приглушенным, скрип казанка едва различимым, и я впервые задумалась о том, через что предстоит пройти.
— Варган, а что именно напоминает этот путь к святыне?
— Ты читала, — беспечно ответил он.
— Я попала на легенду. А в ней рассказывалось о том, что престолонаследник вашей страны влюбился в девушку из глубинки. И вопреки отцовской воле и обязательствам перед народом сбежал вместе с возлюбленной в лес Великих реликтов, а попал в Сакральное ущелье. Они отравились ягодами, угодили в лапы хищников, спали на деревьях, ползли по болоту, отбивались от стервятников и огромных змей, а под конец пути угодили к разбойникам, где девушка без тени сомнений променяла почти короля на бандита-главаря. Далее автор в красках рассказал, как страдал несчастный…
— Принц? — вопросил степняк.
— Нет, главарь, — ответила я. — Потому что беременная героиня пожелала отправиться к маме через логово змей, гнезда стервятников, стойбище хищников и тучи комаров, проживающей на болотах. Там он плакал, она настаивала на своем, а принц, довольный и счастливый в равном браке, уже год как правил великой страной. Далее было пустое многословье о том, как мудр и прозорлив был правитель Каргалл, который ввел закон о двадцатиоднодневном походе для влюбленных потомков великих семей. Именно поэтому я и спрашиваю, что именно напоминает этот путь к святыне.
— Ничего хорошего. Ты могла догадаться по легeнде, — ответил князь.
— Поясните.
— Мой народ считает, чтo супруги перед вступлением в брак должны и в горе, и в радости проверить чувства друг друга, как принц и его неверная невеста из простых. Поэтому нас ждет долгая дорога с ночевками под чистым небом, неприятности с местной живностью и, возможно, встреча с разбойниками. Словом, все, чтобы я в высоко оценил твою покладистость и домовитость, а ты мою храбрость и защиту.
— Э-э-это не шутка? — Он издевательски улыбнулся, и меня окатило волной негодования. — Но я никогда…Я не хочу проверять вашу храбрость! Не так. Не под звездным небом в окружении хищников и кого-то там еще…
— Конечно, тебе бы понравилось взирать на мои потуги из лoжи королевской арены поединков, — ехидно ответил он.
Я представила и согласилась:
— Действительно! Арена в лучах закатного солнца, я с гроздью винограда в oдной руке и лентами в другой. Вы на земле, ваш противник на ногах, потому что он находчивее и сильнее вас.
— То есть я убит?
— Для начала просто избиты, — ответила со злорадством, и натолкнулась на серьезный взгляд степняка.
— Вот поэтому ты и отправляешься со мной. Чтобы вкусить все прелести боя за жизнь и любовь.
— Не боитеcь, что я вас под удар подставлю? — поинтересовалась я.
— Не боишься, что без меня тебе не выжить? — вопросом на вопрос ответил oн.
Что-что?
Мы вышли из светящегося перехода. Впереди раскинулась пологая долина, темно-зеленый лес и высокие горные вершины, скрывающие от нас горизонт. Я видела лисий хвост среди травы, слышала птичьи трели в вышине, чувствовала запах цветов в дуновении свежего ветра, и со всей очевидностью понимала — я не хочу идти вперед.
— Варган… Знаете, мне жизнь важнее чести. Я тут подумала, что без чести вполне проживу. Так что… можете во всеуслышание рассказать о падении Фиви, можете оклеветать и унизить меня. Я пошла.
Развернулась, шагнула.
Казанок от удара со скалой отозвался гулом, а я…
— Уйти не получится. Мы уже за вратами. — Варган в последний момент не дал мне столкнуться с отвердевшим камнем. Подхватил под руки, криво улыбнулся. — К слову о чести, хорошо, если так. Теперь мы можем выкинуть твой спальник и ночами наслаждаться обществом друг друга в моем.