Электричка мерно убаюкивала перестуком колес, и мысли невольно подстроились под ритм, потекли лениво, медленно. Я залипла на тающий в подкравшейся тьме пейзаж и, зазевавшись, чуть не пропустила собственную остановку. А времени до превращения оставалось немного. Вот было бы весело пассажирам, начни я, безобидная девушка, внезапно превращаться в мальчика!
Кое-как освежившись в привокзальном туалете, я поглубже натянула шапку, поправила почтальонку и пошла прочь из сияющих фонарными огнями городка. Ночь выдалась изумительно светлой: луна почти вошла в полнолуние, и от её холодного света снег на скалах таинственно мерцал бриллиантовой крошкой. Ветер играл с ней, просеивая сквозь свои невидимые ладони, отчего лунным сиянием полнился даже воздух. И море... В тёмных водах шепчущего моря пенилось серебро. Как же это было красиво!
И чертовски холодно.
В пещеру я вошла задубевшая и ошалела, увидев у палатки бодро горящий костёр. Над ним висел и чем-то вкусно попыхивал котелок, накрытый крышкой. В голове сразу же промелькнула куча версий, начиная от логичного «меня засекли местные!» до дикого предположения об Ае. Я попятилась, но выйти не успела - боль полыхнула в костях и потекла по телу к сердцу. Во рту разлился вкус яблок, пол ушёл из-под ног, всё поплыло перед глазами, становясь чётче и ярче. Из груди вырвался приглушённый стон. Мне кажется, или превращение на самом деле с каждым разом становится всё хуже?
Сквозь марево боли пробился незнакомый голос, сказав на чистом русском языке:
- Ну, будет, будет… Дыши глубже.
Крепкие руки подняли меня с земли, завернули в огромный пушистый плед, которого у меня отродясь не бывало, и усадили поближе к костру на покрытое незнакомым одеялом бревнышко. В руки ткнулась тёплая кружка с густым горячим супом. В супе плавали сухарики. Сухарики были добыты с симпатичного раскладного стола, и на том столе стоял ещё и чайник и лежало ещё много всего.
Я от такого сервиса обалдела окончательно.
Неожиданный благодетель, коротко стриженный мужчина лет тридцати пяти на вид, расплылся в широкой, странно знакомой улыбке.
- Здравствуй, внучка… - прошелестел он и, глянув мне за спину, предупреждающе погрозил пальцем. - Сиди смирно, хранитель. Я царствовал на земле, когда твоих далеких предков только придумывали.
- Привет, дед, - вздохнула я, отхлебнув из кружки. - Ай, знакомься, это Змей, один из старейших человеческих тотемов. До недавнего времени он подрабатывал безумием Владыки Златовласа.
Ай вышел вперёд, напряжённый и страшный в полуобороте, который делал его похожим на минотавра.
- Не тот ли самый, из-за которых людей из рая изгнали? - дерзко спросил он, кое-как вернувшись в человеческий вид.
- А, ты из тех поклонников иудейских сказок! - воскликнул Змей, прищёлкнув пальцами, и его улыбка из противной стала очаровательной. - Люди всё переврали. Моя злодейская роль в той истории безумно преувеличена.
Ай поджал губы, по-лошадиному фыркнул и скрылся в палатке.
- Ты пей супчик-то, - обратился ко мне Змей, заботливо пригладив кудряшки и стерев со лба испарину. - Сейчас плов дойдёт и нормально покушаешь. Я тебе ещё ведро принёс с кипятильником на магокристаллах. Поверить не могу, что чужаки слёзы своих мёртвых людям вместо угля отдали! Это же надо, а?
Он толкнул меня в бок, призывая изумиться вместе с ним. Но после напряжённого дня с профессором и превращения на вопросы вроде «А как ты меня нашёл?» или «Зачем пришёл?» никаких сил не осталось. И так понятно. Я прихлёбывала горячий супчик - кстати, очень вкусный - и наслаждалась теплом.
- Мордашку мог бы выбрать и посимпатичнее, - единственное, что сказала ему.
Тело дед действительно выбрал непримечательное. Тут у каждого второго такое узкое лицо, светлые глаза и соломенные волосы. Единственное, чем он запоминался - худоба. Такая бывает у людей, долго пролежавших на больничной койке.
- У всех симпатичных были или жёны, или поклонницы. Одинокий коматозник оказался только один, - ответил дедуля и с удовольствием отпил из своей кружки. Судя по виду - чай с молоком. - Кстати, меня из комнаты вышибли, я у тебя тут перекантуюсь? Так, кажется, сейчас говорят, да?
- Как будто тебе нужно моё разрешение, - буркнула я.
Ей-богу, лучше бы это оказались местные жители.
А Змей придвинулся ближе, обнял за плечи и заботливо подкинул в кружку ещё сухариков.
- Я смотрю, понравился мой подарочек?
- Неудобно немного - не могу по желанию перекидываться туда-сюда, - честно ответила я. - Да и больно очень. Боюсь, сердце не выдержит.
- Твоё-то? - меленько и очень противно захихикал Змей. - Вот о чём тебе волноваться уже не надо, так это о нём. А чтобы не больно было и работало лучше, ему топлива нужно больше. Ты же поняла, как оборот делается, вот и думай, как ему больше дать.
- Ага, понятно.
Я вздохнула. Значит, к профессору всё-таки ехать придётся.
- Простите, что вмешиваюсь, но… Детка, тут лежит женщина, - напряжённым голосом сказал Ай из палатки.
Дедуля успел себе женщину закадрить? Да ещё сюда за собой приволок? Во даёт!
- Это не то, о чём ты думаешь, - быстро сказал он, подняв руки. - Вы оба её знаете, и она ранена.
Это какую-такую женщину мы знаем?
- Ай?
- Да, - скорбно отозвался Ай. - Это Ким Стенли.
Глава 2. Дневник
Ким Стенли, тётушка Ким, военная матушка Криса, которая старательно маскируется под гламурную блондинку… Неудивительно, что Ай её сначала не узнал. Бесформенная, залитая кровью футболка, явно мужские штаны цвета хаки, из кое-как собранных в узел запылённых волос выбились пряди. Без косметики лицо стало тусклым, невыразительным, да ещё на щеках и лбу размазалась какая-то грязь, окончательно превратив холёную красавицу в огородное пугало.
По каким подвалам она скакала, чтобы так замараться и словить в руку и живот несколько старинных свинцовых пуль, я не спросила и просто молча обработала раны. Меньше знаешь – крепче спишь.
Когда я заканчивала с последней пулей, очень неудачно задевшей крупный сосуд, тётушка Ким распахнула глаза и дёрнулась.
- Эльт?!
И это испуганное восклицание сказало мне больше всех объяснений.
- Лежите спокойно, тётушка, - я опустила ей руку на грудь, заставив улечься обратно. – Я ещё не закончил.
Тётушка Ким проморгалась, облизнула пересохшие губы, скользнула взглядом по выбившейся из-под воротника цепочке с кольцом, по освещённой фонарём палатке и немного расслабилась:
- Вадим. А где Раймонд?
- Здесь, - откликнулся Змей. – Я же сказал, что у меня есть хороший врач.
Ким чуть нервно кивнула и стиснула зубы – это я закончила зашивать ранение и начала накладывать повязку. Спасибо лейкопластырю, наматывать кучу бинтов не пришлось. Сделать бы ещё укол обезболивающего, но у меня были только таблетки. Ким проглотила их, жадно напившись чуть подсоленной воды.
- Ничего не хочешь спросить?
- Лучше не говори с ней, - буркнул Ай. – И вообще нам лучше убраться отсюда как можно быстрее.
Он сидел в углу палатки и следил за Ким с таким видом, словно мою постель заняла не женщина, а гадюка. Я предпочла его проигнорировать. Понятно, что гости наверняка отхватили себе на хвост кучу неприятностей, но уходить куда-то ночью, да ещё в лютый мороз? Да ну на фиг. До утра подожду, у костра посижу и поем горяченького.
Ким продолжала смотреть.
- Нет, тётушка, - твёрдо ответила я и шепотком отправила её в здоровый сон.
Ай неприязненно посмотрел, как она ёрзает, устраиваясь поудобнее, и покосился на выход, где в просвете виднелась фигура Змея, сидящего у костра.
- Надо уходить, - повторил келпи едва слышно.
- Ай…
- Я знаю эти пули, - прошипел Ай. – За ними идут эльты и людской Интерпол. А они сумели сюда добраться. Значит, в городе точно есть агенты Сопротивления. Твой дух может быть хоть тысячу раз самым сильным тотемом, но от Сопротивления ему не спасти. Оно тебя перемелет.