— Обязательно.
— И даже возле костра накидывай на плечи что-то тёплое. И прячь поясницу…
Это повторялось постоянно. Примерно на десятый поход Эмма перестала психовать из-за маминых напутствий.
— Хорошо, — спокойно ответила она, глядя под ноги. Рыжие носы ботинок быстро мелькали на тротуарной плитке.
— И звони мне каждый день.
— Как всегда. Вижу, что есть сеть – звоню тебе. Ложись спать.
— Я тебя люблю, — тихо сказала мама.
— Я тебя тоже.
Эмма прервала вызов и мягко улыбнулась погасшему экрану. Как бы сильно не раздражали повторяющиеся из раза в раз просьбы одеваться и звонить, Эмма стоически их переносила. Это было трогательно. Мама стремительно теряет зрение, вышла на пенсию, и когда Эмма уходит в поход – Элла на десять дней остаётся одна. Ей просто необходимо заставлять дочь одеваться. Это для неё важно. И это нужно терпеть.
Спрятав телефон в карман, Эмма принялась на ходу надевать перчатки и стремительно шагнула за угол. Она не смотрела, куда идёт. Один палец перчатки вывернулся наизнанку, и Эм стала по полдюйма проталкивать его назад. Периферическое зрение уловило что-то тёмное впереди на тротуаре, но отреагировать Эмма не успела. Сделав еще одни размашистый шаг, она ударилась о большую преграду, пошатнулась и упала на четвереньки на серую плитку.
— Осторожно! – воскликнула «преграда».
Одно колено неприятно заныло от встречи с бетоном. Рюкзак сверху придавил, как мемориальная плита. Сдержав рвущееся наружу ругательство, Эмма повернулась на звук.
Рядом с нею с тротуара уже поднимался мужчина, первыми в поле зрения попали ботинки. Тёмно-коричневые, шнурованные, с рифлёной подошвой… почти такие же, как на ногах самой Эммы. Подняв взгляд, она увидела серые грубые джинсы, непромокаемую синюю куртку и синюю шапку. Лица не разглядела. Зато заметила лежащий рядом огромный рюкзак.
— Ушиблись? – серьёзно спросил мужчина, стряхивая с джинсов пыль. – Давайте руку, — к лицу Эммы протянулась распахнутая ладонь.
Она пару долгих секунд смотрела на эту ладонь. Вышло очень неловко. Эмма была виновата. Лицо запылало и скорее всего стало отвратительно-красным.
— Спасибо, — пробормотала Эмма и ухватилась за руку.
Мужчина резко дёрнул вверх и как куклу поставил её на ноги.
— Извините, — снова выдавила Эм, пригнулась и, как и мужчина, стряхнула пыль со своих чёрных походных штанов. – Я вас не заметила. Вы не ударились?
Она заглянула в худое гладковыбритое лицо с немного «орлиным» носом. Глаза мужчины, серые, с карими вкраплениями около зрачков, внимательно её изучали.
— Всё нормально, — уголки его полноватых губ изогнулись. – Я почти не упал.
Он наклонился, подхватил с тротуарной плитки свой рюкзак, забросил на плечо и двинулся в том направлении, откуда прибыла Эмма.
— Осторожнее на поворотах, — бросил он, прежде чем свернуть за угол.
Она ошарашено проследила, как серые джинсы скрылись из виду. То есть конечно, она могла бы и обойти сидящего на тротуаре человека, но ничего бы не произошло если бы он там не сидел! Что он делал? Завязывал шнурки? Нужно было послать его к чёрту. И его помощь тоже. Эмма недовольно фыркнула и посмотрела на электронные часы на запястье.
Без десяти шесть. Чёрт!
Она уже должна была познакомиться с туристами и усадить всех в микроавтобус. Слоган агентства «Шагай!» — «Пунктуальность и профессионализм». Эмма резко крутанулась на пятках чтобы броситься к пункту посадки, тянущая боль пронзила колено. Ну отлично. Первый день похода, впереди сто миль пешей прогулки… Остаётся надеяться, что это пройдёт за шесть часов поездки до Дамбартона.
Белый микроавтобус, оклеенный жёлтыми виниловыми наклейками с рекламой, уже стоял на остановке в двух сотнях футов. Рядом с транспортом шевелилась группка людей. Все в спортивных штанах, ботинках, и тёплых куртках с капюшонами. Рюкзаки возле каждой пары ног. Кто-то пританцовывал, кто-то поглядывал на время... Очевидно, туристы нервничали, не обнаружив своего инструктора. Эмма тоже нервничала бы, будь она на их месте. Поправив на плечах большой тюк, она постаралась придать своему шагу ускорения, и при этом не хромать.
— Привет, ребята! – жизнерадостно поздоровалась Эм, относительно быстро сократив расстояние.
Люди должны видеть улыбку и не должны знать, что коленная чашечка инструктора рискует сломаться. Группа нестройно загудела в ответ. Эмма в несколько шагов оказалась около открытой двери микроавтобуса, бросила быстрый взгляд на водителя. За рулём сидел хорошо знакомый усатый Айк. Он молча выставил большой палец и, скривившись, провёл им по горлу. Очень многообещающий жест.
— Извините, что задержалась, — громко продолжила Эмма. – Меня зовут Эмма Маршалл, можете называть меня просто Эмма.
— Хорошо, Просто Эмма, — прозвучал откуда-то из группы американский акцент.
Каждый раз. Каждый раз всё начинается одинаково. Почему эти шутники думают, что очень оригинальны? Эм не составило большого труда вычислить, кто подал голос. Из семи собравшихся здесь только один был настолько молод, чтобы не видеть границ. Эмма улыбнулась ему. Пусть думает, что прекрасен.
Сбросив с плеч рюкзак, она поставила его перед собой, расстегнула один из наружных карманов. Прямо за молнией прятались ручка и сложенный вчетверо лист.
— Давайте сейчас мы быстро отметимся, погрузимся и поедем, а уже в пути будем знакомиться ближе, — предложила Эмма, вытаскивая и разворачивая пронумерованный список имён. – Дженнифер Эван и Колин Фирс, — громко зачитала она.
Вперед выступил тот самый Юморист. На вид ему не больше двадцати лет, возможно, вчерашний школьник. Худой и высокий, с каштановыми волосами, торчащими из-под шапки с помпоном. За его руку цеплялась девушка-блондинка, такая же худая и такая же юная. Отлично. Эмме подбросили детей.
— Привет, прыгайте в автобус, — проговорила она, утыкаясь в листок и рисуя две галочки напротив фамилий. – Рюкзаки бросайте на задние сиденья, места хватит всем.
«Дети» дружно кивнули и, пригнув головы, скрылись в микроавтобусе. Молча, что странно. Хотя от Колина ожидалась какая-нибудь шуточка.
— Дальше, — снова заговорила Эмма, заглянув в список. И споткнулась о первые слоги. – Так, — она почесала ручкой кончик носа. – Поправьте меня, если я скажу что-то не так, ладно? Флоран Морел? Француз, правильно?
Из оставшихся пяти человек вперед выступил брюнет лет тридцати. Не слишком высокий, с длинным крупным носом, но обаятельный.
— Oui, — приятно улыбнулся он. – Можно просто «Фло».
Эмма ответила на улыбку и черканула ручкой по французскому имени в листе. Фло. Так проще.
— Отлично, Фло. Мари Морел?
— Морель, — отозвалась стоящая рядом с Флораном девушка. – Правильно будет «Морель».
Морель. Ударение на «е» и мягкая «л» на конце. Сестра или жена? Носы у них разные, девушке повезло родиться курносой, поэтому о родстве намекали только тёмные волосы.
— Да, точно. Морель, — исправилась Эмма. – Я запомню. Леа Бонне? Как я понимаю, вы приехали вместе?
Ещё одна француженка, стоящая по другую руку Флорана. Её выдающиеся формы не сглаживала даже объемная походная одежда. Девушка кивнула и переплела свои пальцы с пальцами Фло. Значит, Мари всё-таки сестра. Эмма снова занесла ручку над листом и поставила три галочки. Интересное трио. На первый взгляд – нормальные. Но в походе о людях можно узнать массу удивительных вещей.
— Проходите, рюкзаки сбрасывайте на задние сиденья. Дальше…
Выбора не осталось. Перед нею стояли двое. Светловолосый мужчина средних лет с голубыми глазами за стёклами очков; и худенькая брюнетка с короткой стрижкой.
— Фрэнсис Марлоу и Айлин Марлоу?
Мужчина коротко кивнул. Брюнетка выступила вперед и протянула к Эмме ладонь.
— Лин. Просто Лин.
Милая. Приятная. Эм не задумываясь пожала её руку.
— У вас шотландское имя.
— Я из Глазго.
— И идёте в поход?
— Идём, — рассмеялась Лин. – Фрэнку нужно проветриться. Его мозг иногда начинает давить на черепную коробку.