– А чем он занимался до этого? – лениво спросил старший констебль.
– По профессии он – технический химик, – объяснил Уэндовер. – Припоминаю, что одно время он занимал пост в никеледобывающей компании. Затем, пять или шесть лет назад, его отец умер, оставив ему немного денег. Отец был Фельденом из «Родуэй, Деверелл энд Фельден» – строительной компании, которая приложила руку к тому, чтобы испортить ландшафт нашего района. В конце концов, компания развалилась; как по мне, так это лучшее из того, что они только сделали. Но Фельден-старший успел выйти на пенсию до того, как все окончилось. Весьма удачно для него! Так что его сын получает две-три сотни в год, которые позволяют тому заниматься исследованиями, что так много значит в наши времена.
– Работа на индукторной фабрике – не так-то много для химика: лишь анализ сырья и наблюдение за тем, чтобы оно было в порядке, – заметил сэр Клинтон.
– О, я полагаю, что Фельден еще и немного физик, – заключил Уэндовер. – Вы могли бы догадаться об этом по его разработкам трюка.
– Вы упомянули строительную фирму, – сменил тему сэр Клинтон. – Ваш приятель Деверелл – один из партнеров?
– О, нет, – ответил Уэндовер. – Фирма полностью развалилась. Боб Деверелл – бухгалтер в Эмблдауне.
– В таком маленьком городке не так много возможностей, – прокомментировал сэр Клинтон.
– Да. Но для Деверелла это не имеет значения. Его желания скромны. Он холостяк, вы сами видели, и живет один, если не считать глухого слуги, который помогает ему.
– А те два брата… Гейнфорды – это же их фамилия? Кто они?
– Кузены Фельдена. Тони Гейнфорд ничем не лучше алкоголика. Его брат не в силах контролировать его, вы могли об этом догадаться, увидев приступ его астмы. Поэтому он убедил Фельдена разделить дом с двумя из них – таким образом, в доме есть один здоровый человек, который может держать Тони в руках. Хорошая мысль, да и Фельден, кажется, имеет какое-то влияние на алкоголика. Не то, чтобы он мог исправить его, но его влияние хватает, чтобы держать тягу к спиртному в разумных пределах, хотя периодически повторяются срывы. К счастью, его дом стоит в отдалении, так что если Тони буянит в подпитии, то это не беспокоит никого из соседей.
– Похоже, никто из Гейнфордов не может зарабатывать на жизнь, – заметил старший констебль. – Как же они выкарабкиваются?
– Легко! Отец оставил им достаточно большое наследство, которого хватает на то, чтобы держаться на плаву. Никому из них никогда не приходилось зарабатывать на жизнь.
– Фактически, в этом лучшем из миров все к лучшему, как полагал Панглосс, [4] – сардонически прокомментировал сэр Клинтон. – А сейчас, сквайр, поскольку мы образно листаем местный справочник «Кто есть кто», не скажете ли слово-другое о смуглом джентльмене с улыбкой во весь рот? Тот пьяница называл его Худи Ашмун, или как-то так, и заявлял, что он имеет власть над Мумбо-Юмбо. Звучит интересно.
– Его зовут Джехуди Ашмун, [5] – поправил Уэндовер. – Говорят, что он – монровийский мулат, но, происходи он от белого отца, то звался бы Джоном Смитом или вроде того. Судя по всему, белый он лишь на четверть, а его мать-мулатка вышла за черного монровийца по фамилии Ашмун.
– У него мог быть темнокожий отец и белая мать, – предположил сэр Клинтон.
– В Монровии навряд ли, – возразил Уэндовер.
– Нет? Ну, я там никогда не был, так что это ваша вотчина, сквайр. А что насчет его познаний в Мумбо-Юмбо? Это щекочет мое воображение.
Уэндовер не разделял легкомысленное отношение старшего констебля к этому вопросу, это стало ясно по тому, каким тоном он ответил:
– У меня никаких доказательств против него. Но в такие времена, как эти, он оказывает дурное влияние. Мы увидели, как Европа под влиянием Германии скатилась к варварству. Нас и Америку это пока не затронуло. Но достаточно лишь небольшого шага в сторону, и начнется лавина. Сейчас опасным может оказаться все, что может подталкивать к дремучим пережиткам, хотя на первый взгляд это может казаться чем-то незначительным. Вот почему я настроен против этого парня. Он – среди местных людей. Я уверен: некоторые из них совершенно невинны, но насчет остальных сложно сказать наверняка. Клинтон, вы также хорошо, как и я, знаете: во время больших войн суеверия процветают. Помните обилие медиумов в последнем деле?
– Припоминаю, – с иронией ответил старший констебль. – Кому-то из них я помог отправиться за решетку. Так этот парень занимается спиритизмом? И делает на этом деньги?
– Подозреваю, что да, но думаю, вам будет сложно это доказать, – с сомнением ответил Уэндовер. – Этот парень не того сорта, что попадаются в ловушку, как только переодетая женщина-полицейский просит их предсказать судьбу за пять шиллингов. Он играет по-крупному и работает с людьми, которые не станут давать показаний против него, если дело до того дойдет.
– Закон о колдовстве, принятый в 1735 году, дает широкие возможности, – заметил старший констебль. – Сквайр, вы имеете представление о том, чем именно он занимается?
– Ничего конкретного у меня нет, – признался Уэндовер. – Я лишь слышал смутные слухи. Так, разговоры о приворотном зелье…
– Хм! – задумчиво прервал его сэр Клинтон. – Говорите, он из Западной Африки. Есть там странные зелья. Одно из называлось йохимбин, теперь у него другое название. Оно вполне соответствует.
– Да, мой ветеринар как-то применял его, – признался Уэндовер.
– Ну, а что у вас еще против него? – спросил старший констебль, не желая развивать эту линию.
– Не могу сказать ничего определенного. Но у меня такое ощущение, что его клиенты относятся к разным группам. Многим из окружающих его женщин нравятся «явления»: полтергейсты, взгляды в хрустальный шар и так далее. Эти поглупее, и он применяет к ним старые чернокнижные фокусы. А с людьми поумнее он говорит на другом языке: современные способности, скрытые возможности и так далее в том же роде. Фактически, он поставляет товары на любой вкус. Но настоящей информации о нем у меня нет. Просто слухи здесь, слухи там, вот и все. Похоже, он умеет удержать толпу вокруг себя.
– Даже если это лишь предположения, – высказался сэр Клинтон, – то мне такие вещи нравятся не больше, чем вам. Мы не хотим, чтобы у нас множились суеверия из какого-нибудь Конго. Ничего хорошего они не принесут, и я согласен с вами насчет возможного вреда от них. Но, как я понимаю, он же не берет за свои представления ни платы, ни каких-либо сборов или еще чего-нибудь в этом роде?
– Я не слышал ни о чем подобном, – честно признался Уэндовер.
– Тогда, если он делает деньги, то он должен обирать кого-то из своих клиентов, будь то плата за зрелище или шантаж.
– Не понимаю вашу мысль о шантаже.
– Нет? Ну, допустим, некто покупает и применяет его любовное зелье в сомнительных целях. Это приводит к нарушению закона, и тогда Ашмун может шантажировать клиента… Хм! … Вы знаете кого-нибудь из его круга?
– Одного или двух человек, – неохотно признал Уэндовер. – Но это не те люди, которые могут нарушить закон. Думаю, это у них из любопытства.
– Хорошо ли это? Кто они?
– Можете попробовать с ними встретиться уже сегодня: это Эллардайс и мисс Стэнуэй, – явно нехотя ответил Уэндовер. – Полагаю, они в кругу Ашмуна. Если хотите, я познакомлю вас. Но дальше продолжайте сами, Клинтон. Я тут ни при чем.
Внезапно, помимо урчания автомотора, раздался новый звук: то оглушающий, то затихающий вой сирен Эмблдауна.
– Опять атака! – недовольно прокомментировал сэр Клинтон. – Наши летчики прибудут не раньше, чем через десять минут. Вперед, сквайр! Мы должны добраться до города, там от нас будет какая-то польза… Ах! … Вот и первая вспышка! Должно быть, они твердо намерены разрушить фабрику, раз нападают по два раза в неделю.
Глава III. Смерть с воздуха
– Это уже третья атака за последнюю неделю, – буркнул Уэндовер, садясь завтракать после ночи в бомбоубежище. С приезда Клинтона прошло несколько дней. – Они были здесь двенадцатого. А потом – пятнадцатого. И вот – прошлой ночью. И говорить теперь о веселых майских деньках!