Ди Нанни предложил:
— Дай нам только взрывчатки, и мы с Валентино взорвем эти грузовики. Тогда ты увидишь, как велико наше желание сражаться. Мы докажем тебе, что не зря называемся гапистами.
Ди Нанни заявил мне это после того, как я во время нашей беседы сказал им с Валентино, что надо быть постоянно начеку, что уличная борьба — это борьба серьезная и опасная, что она отличается от партизанской борьбы в горах. Я также предупредил их, что если они сомневаются в том, сумеют ли справиться с заданием, то пусть лучше честно признаются в этом сейчас. Я хотел, чтобы они шли сознательно на выполнение задания, и слова Ди Нанни показали, что меня поняли. Теперь я был убежден, что оба юноши сумеют исполнить свой долг.
И мы занялись подготовкой к операции.
На следующий день в половине седьмого вечера Ди Нанни и Валентино уже были в условленном месте. Это была их первая операция в городе. И вот я стою и наблюдаю, как они подходят к месту действия. Наверно, они испытывают то же, что чувствовал я, когда в тот первый раз должен был убить фашистского шпика.
У каждого из ребят было по бомбе. Ди Нанни первым решительно зажигает фитиль своей бомбы. Затем то же самое делает Валентино. Вот они изо всей силы бросают бомбы в большие грузовики. Раздается взрыв — и обе машины полностью выводятся из строя.
Убегая, Ди Нанни был ранен осколками в ноги, но все же сумел спастись. Он хотел подойти поближе, чтобы лучше увидеть результат взрыва бомбы. Через два дня я пошел проведать его. Вижу: глаза у него блестят от радости — хочет, чтобы я что-нибудь сказал ему. Ясно, что он ждет от меня не выражения сочувствия по случаю ранения, а похвалы за успешное выполнение задания. Ведь раньше я сомневался, сможет ли он вообще стать настоящим гапистом. И сейчас Ди Нанни хотел знать, изменил ли я о нем свое мнение. Узнав, что оно полностью изменилось, он не желал больше оставаться в постели, а захотел встать и немедленно возобновить борьбу, снова занять свое место среди товарищей.
После усиления работы ГАП стало необходимо выработать точный и определенный план действий. В Турине надо было действовать непрерывно, необходимо было отвлечь на себя часть сил фашистов, которые, начиная с конца декабря, вели бои против партизан в районе Бардже, в долине Валь ди Суза. Немцы и фашисты в первую очередь пытались уничтожить наших в Бардже, где партизанам удалось избежать окружения.
Вместе с Барка мы вырабатываем план операции, проведение которой намечаем на 15 февраля. Этот план, как мы увидим ниже, был полностью осуществлен во всех его деталях.
Первая часть нашего плана заключалась в том, чтобы взорвать штаб эсэсовцев, помещавшийся в гостинице «Генуя». Слов нет, дело было трудное. Штаб находился в центре города, вокруг него были другие штабы противника, повсюду в этом районе стояла охрана и непрерывно сновали взад и вперед нацисты и фашисты. Трудно было также и выбрать наиболее подходящий момент для нанесения удара. Но мы не отступили: через нашу разведку мы узнали от девушки, любовницы одного из офицеров, что немцы из штаба ужинают обычно в семь — половине восьмого вечера. Мы решили, что это наиболее удобное время. Разработав во всех подробностях план задуманной операции, мы назначили дату ее проведения: 23 января.
Мне хотелось не только руководить, но и самому принять непосредственное участие в этой первой большой операции против одного из самых важных штабов противника. При этом я руководствовался двумя следующими соображениями: как можно лучше подготовить к борьбе и втянуть в нее новых товарищей, вступивших в нашу группу, а в ходе проведения самой операции собрать все данные, учесть все удачи и промахи, что очень пригодится для наших последующих операций — короче говоря, накопить опыт.
Двое из нас должны были положить мину на подоконник в офицерской столовой. Я должен был заложить вторую мину с внутренней стороны главного входа. Двое других товарищей двумя минами замедленного действия должны были вывести из строя немцев, которые бросились бы вниз из верхних этажей здания; кроме того, они служили бы нашим «резервом». В самом деле, услышав многократные взрывы, немцы подумали бы, что здание заминировано в нескольких местах, и, таким образом, была бы вызвана паника.
Мы с Риккардо прибыли на место за час до условленного времени, чтобы проверить, все ли в порядке. Мы обнаружили, что штаб охраняется четырьмя карабинерами [12]. В чем дело? Неужели среди нас оказался предатель? Мы быстро советуемся и решаем во что бы то ни стало осуществить задуманную операцию, частично изменив первоначальный план.
Ровно в семь часов приходят, как всегда пунктуальные, Марио, Бравин и Валентино. Я сообщаю им о происшедших изменениях, посылаю их на улицу Ассиетта и приказываю ждать там дальнейших распоряжений. В то время, когда карабинеры обходят вокруг здания, Риккардо, придумав какой-то предлог, подходит к ним и завязывает разговор. Тем временем я закладываю мину за дверью главного входа в штаб-квартиру немцев. Двое других гапистов подходят к дому, чтобы, как было условлено, заминировать также и окна. Двое товарищей наблюдают за карабинерами и Риккардо, чтобы в случае необходимости прийти ему на помощь.
Каждый из нас действует по установленному плану: мне удается без малейших помех выполнить то, что было возложено на меня, однако двое товарищей, которые приблизились к окну, замечены карабинером. Он ничуть не подозревает, что имеет дело с гапистами. Он даже не допускает мысли о такой дерзости и спрашивает их, что они тут делают. Гаписты отвечают: «Убегайте, дом заминирован!» Перепугавшийся карабинер передает это трем другим карабинерам, и все мигом исчезают.
Такой поворот дела помогает нам благополучно удалиться. Мы вскакиваем на велосипеды и уезжаем. Едва мы отъехали на какие-нибудь триста метров, как раздался взрыв первой мины, затем послышался второй взрыв. А через несколько секунд нас настиг поистине адский грохот. Это взорвались остальные мины. Прохожие поспешно укрываются в подъездах, проклиная английские самолеты и фашистов, не объявивших воздушной тревоги. Люди, видимо, думают, что начался воздушный налет.
Тем временем все гаписты, целые и невредимые, возвращаются на свои подпольные квартиры.
На следующее утро газеты под огромными заголовками поместили ставшее обычным сообщение: террористические элементы произвели несколько взрывов, причем было убито три и ранено несколько немецких офицеров. Тут же объявляется вознаграждение в один миллион лир тому, кто обнаружит и выдаст виновников. Затем, как обычно, следует перечень карательных мер.
В то время префектом Турина был один фашистский негодяй. В бессильной злобе против неуловимых и смелых гапистов он мстил за их действия старым антифашистам, тем, кто уже испытал лишения тюрьмы и ссылки.
Выработанный нами план борьбы продолжал, однако, претворяться в жизнь. Благодаря действиям гапистов пропасть между немцами и фашистами, с одной стороны, и народными массами — с другой, еще больше углубилась. Действия гапистов вносили деморализацию и дезорганизацию в ряды немецких и итальянских фашистов, укрепляли дух сопротивления и волю к борьбе в народных массах.
Боевые операции гапистов подрывали моральное состояние противника. Немцы и фашисты были терроризированы внезапными и бесстрашными налетами гапистов, они были словно скованы страхом и теперь уже боялись свободно передвигаться по городу.
Боевые операции гапистов в то же время действовали ободряюще на ту часть населения, которая еще проявляла нерешительность и была подвержена воздействию вражеской пропаганды. Действия гапистов являлись реальным вкладом в борьбу и свидетельствовали о том, что антифашистская борьба действительно стала организованной и упорной.
С усилением организационной работы мы обретали в лице групп патриотического действия идеальное оружие в борьбе за осуществление наших целей.
После описанной операции против штаба эсэсовских войск я встретился на улице Принчипе Оддоне с Валентино и Ди Нанни, который, хотя и прихрамывал, но не покидал своего боевого поста. Два дня спустя с Ди Нанни, Валентино и Барка мы подготавливаем операцию по уничтожению вражеской автоколонны в Борго Кримеа. При проведении этой операции мы уничтожаем несколько автомашин врага.