По правде говоря, в возрасте сорока семи лет и на четвертом сроке службы в Сенате, Чарли Уилсон был близок к краху. Публичные политики всегда совершают идиотские поступки, но они не ложатся в горячую ванну с обнаженными женщинами и не нюхают кокаин, если не вынуждены играть в русскую рулетку со своей карьерой. Нетрудно было прийти к выводу, что этот недавно разведенный конгрессмен находится в свободном падении и обречен на катастрофу.
Сам Уилсон впоследствии говорил: «Я переживал самый долгий в истории кризис среднего возраста. Я никому не причинял вреда, а просто вел бесцельную жизнь». Но кризис среднего возраста, отбросивший Чарли Уилсона на обочину, был ничтожным по сравнению с тем кризисом, который переживала Америка. В тот вечер, когда Уилсон снял номер в «Цезарь-Пэлэс», Тед Коппел открыл свой выпуск новостей «Ночная линия» тревожным рефреном: «Добрый вечер. Сегодня прошло двести шестьдесят семь дней после захвата заложников в Тегеране». Соединенные Штаты, с их годовым оборонным бюджетом в 200 миллиардов долларов, не могли заставить дерзкую страну третьего мира вернуть более пятидесяти заложников. А после того как они наконец набрались храбрости провести спасательную операцию, весь мир наблюдал за унизительным спектаклем, когда пилот американского самолета сбился с курса в пылевом облаке и врезался в стоявший на земле самолет, что привело к гибели восьми солдат и отмене операции.
Повсюду говорили, что «вьетнамский синдром» подорвал боевой дух Америки. К началу лета 1980 года консерваторы во главе с Рональдом Рейганом выступили с предупреждением, что Советский Союз мог достичь ядерного превосходства и что открылось «окно возможностей», когда СССР может начать ядерную войну и выиграть ее. К ним присоединялись другие голоса, утверждавшие, что агенты КГБ проникли в большинство западных разведслужб и организуют чрезвычайно эффективные кампании по дезинформации. В результате Америка не видит опасности, которая ей угрожает.
С точки зрения президента Джимми Картера, эти мрачные прогнозы привели к распространению того, что он называл «параноидальным страхом Америки перед коммунизмом». Вновь обращенный христианин, бывший владелец арахисовой фермы и бывший губернатор Джорджии, Картер почти не имел опыта внешней политики, когда принял участие в президентской гонке, но завоевал сердца американских избирателей, глубоко травмированных войной во Вьетнаме и Уотергейтом. Шпионские скандалы в конце 1970-х годов лишь укрепили широко распространенное подозрение, что ЦРУ вышло из-под контроля и превратилось в виртуальное правительство внутри настоящего. Поклявшись «никогда не лгать американскому народу» и ввести новые моральные нормы в Вашингтоне, Картер фактически пообещал покончить с грязными трюками ЦРУ
После вступления в должность президент Картер взялся за реорганизацию Агентства и близко подошел к утверждению, что настало время вообще прекратить тайные операции. Лично назначенный им шеф ЦРУ адмирал Стэнсфилд Тернер пошел еще дальше и с большой помпой провел чистку секретного ведомства, избавившись от так называемых «вольных агентов». В конце 1979 года президент и Конгресс утвердили новый свод правил, призванных изменить саму культуру осажденного Агентства. Даже самых отважных оперативников ЦРУ страшила возможность того, что их карьера может быть разрушена из-за выполнения тайных миссий, которые Конгресс впоследствии сочтет незаконными. К Рождеству 1979 года оперативный штаб ЦРУ добровольно прекратил практически все «грязные операции».
Но руководители ЦРУ не могли предвидеть, что Джимми Картер — президент, который предпринял такие усилия, чтобы укротить их, — сам вскоре станет «ястребом» холодной войны. Сказать, что Джимми Картер был удивлен новогодним вторжением СССР в Афганистан, будет большой недооценкой. Это событие глубоко потрясло его. Он внезапно поверил, что Советский Союз действительно может нести зло и этому злу можно противостоять только силой. «Не знаю, правильно ли будет сказать, что мы испугались, — вспоминает Уолтер Мондейл, вице-президент при Джимми Картере. — Но всех нервировало подозрение, что люди из ближнего круга Брежнева утратили здравый смысл. Они должны были понимать, что вторжение отравит все аспекты отношений с Западом — от договора о стратегических вооружениях до развертывания ядерных ракет в Западной Европе.
Объявив вторжение в Афганистан «самым большим кризисом во внешней политике, с которым США столкнулись после окончания Второй мировой войны», Картер распорядился о бойкоте олимпиады, которая должна была состояться в Москве летом 1980 года. Он наложил эмбарго на поставки зерна в СССР и призвал к ускоренному военному строительству, включая создание сил быстрого реагирования. Воплощением страхов перед дальнейшей советской агрессией стала «доктрина Картера», обязывавшая Америку вступить в войну в случае любой угрозы для стратегических нефтяных месторождений на Ближнем Востоке. Но самым радикальным шагом с его стороны стало подписание ряда секретных подзаконных актов, известных как «президентские заключения», уполномочивавших Центральное разведывательное управление развернуть активные действия против Советской армии.
В ЦРУ существовал освященный временем обычай не поставлять в зоны конфликтов оружие, происхождение которого можно было бы проследить до территории США. Поэтому первая тайная поставка для афганских мятежников — около тысячи единиц стрелкового оружия и боеприпасов — состояла из вооружения, изготовленного в СССР и специально хранившегося в ЦРУ для таких случаев. Через несколько дней после вторжения контейнеры с секретной базы Сан-Антонио были переправлены в Исламабад и переданы в распоряжение разведслужбы президента Зии уль-Хака для распределения среди афганских моджахедов. Картеру было нелегко добиться согласия на сотрудничество от пакистанского президента. Зия уль-Хак наряду с Сомосой из Никарагуа был одной из мишеней высокопарной кампании Картера против нарушения прав человека, поэтому США прекратили всякую помощь и военное сотрудничество с Пакистаном. Теперь, когда Советская армия оккупировала Афганистан, Картеру пришлось сделать разворот на 180 градусов и заручиться согласием Зии уль-Хака на использование Пакистана в качестве базы для тайных операций. Президент Пакистана выдвинул жесткое условие: ЦРУ может поставлять оружие, но оно должно поступать в распоряжение его разведслужбы для дальнейшего распределения. Американские шпионы могли действовать только через людей Зии уль-Хака.
Вскоре после первой поставки из США афганцы начали получать деньги и оружие от египтян, китайцев, саудитов и других мусульманских народов.
Такая помощь могла казаться впечатляющей в сводках новостей, но на самом деле в страну попадал разношерстный ассортимент простого и устаревшего оружия, которое расходилось по рукам кочевников в сандалиях, не имевших никакой военной подготовки.
Никто в ЦРУ в эти первые месяцы не питал иллюзий по поводу бессилия моджахедов перед лицом советской 40-й армии. Вся мощь коммунистической империи обрушилась на захолустную, почти первобытную страну третьего мира. Гигантские транспортные самолеты Ил-76 один за другим садились в Кабуле, извергая тысячи солдат. По городам двигались танковые колонны, а небо наводняли эскадрильи реактивных истребителей и боевых вертолетов. Стратеги Агентства очень быстро признали вторжение печальным, но неоспоримым фактом.
Этих людей из ЦРУ учили строгой беспристрастности при принятии геополитических решений. Для них существовали объективно более ценные вещи, чем участь Афганистана. Существовало много причин для поставки оружия в Афганистан, даже если ни одна из них не имела отношения к освобождению страны. Это служило наглядным предупреждением для СССР воздерживаться от дальнейших поползновений в сторону Пакистана или Персидского залива; это было сигналом, что США готовы к эскалации беспощадной тайной войны с советскими солдатами, а поскольку помощь доставалась исламским фундаменталистам, это было еще и дополнительной возможностью завести союзников среди мусульманских стран, которые раньше рассматривали Америку как потенциального противника из-за поддержки Израиля и иранского шаха.