— И она хорошо себя чувствует? — удивилась я. Дело в том, что разум вампиров, в отличие от их тела, чрезвычайно хрупкий. После пяти веков жизни вампир постепенно перестает быть адекватным. Сначала это проявляется в синдроме индифференции, для которого характерна полная апатия. Вампир, пресыщенный жизнью, перестает чувствовать и испытывать эмоции. Он скучает и ничего не хочет делать. Синдром индифференции излечим, если вовремя заинтересовать чем-то страдающего вампира, однако он в течение двадцати лет может перерасти в болезнь Санга, из-за которой у вампира включается одно-единственное чувство — жажда крови. Его не сдерживают ни совесть, ни любовь, ни жалость. При болезни Санга излечение маловероятно. И я никогда не слышала, чтобы вампир продержался больше шести веков. А тут — семь с половиной…
— Более чем, — криво улыбнулся Матвей. — Она, конечно, странная, но это врожденное. Отец рассказывал, что Анастасия всю его сознательную жизнь вела себя странно.
Мне стало интересно взглянуть на эту Анастасию.
Через час гнетущего молчания мы выехали за пределы Москвы. Глядя на полное автомобилей шоссе, я поинтересовалась:
— Вишневецкие живут за городом?
— Нет, — покачал головой Матвей. — Мы все живем отдельно, у каждого своя квартира, но вместе собираемся именно на даче моих родителей. Она большая и просторная, комнат много, так что все могут остаться на ночь.
— А, понятно. — Я тут же потеряла интерес к месту проживания вампиров.
М-м-м, кажется, Матвей назвал дом своих родителей дачей? Нет, это не дача, как минимум это особняк. Дача — это десять соток земли, которую надо прополоть, охлаждающееся в бочке с ржавой водой пиво и злая дворняжка на цепи. А это — трехэтажный большой дом, построенный в классическом стиле, напоминал резиденцию царей.
— Действительно, есть, где размахнуться, — подумала я вслух.
Матвей хмыкнул, но ничего не сказал. Он остановил автомобиль у самых ступеней и галантно открыл передо мной дверь. У двойных дверей на расстоянии двадцати ступенек стояла пара, мужчина и женщина. Пока я поднималась, успела рассмотреть обоих. Мужчина — Ростислав Вишневецкий, отец Влада и Матвея, мужчина с проницательными бледно-голубыми глазами и русой шевелюрой. Его я узнала сразу же. Еще бы, он ведь одно время фигурировал на первых страницах прессы, причем вместе с моим отцом: на одном из благотворительных вечеров они подрались. Рядом с Ростиславом стояла прекрасная женщина, которой на вид можно было дать лет тридцать. Модно уложенные каштановые волосы, кремовые туфли и черное, до колен, платье от известного дизайнера превращали простую женщину в элиту. Её я тоже узнала — это была Марианна Вишневецкая, популярная оперная певица и по совместительству жена Ростислава. Она растянула накрашенные алые губы в застывшей улыбке, а карие глаза с прищуром изучали меня. Когда я поднялась к паре, то уже точно знала, что не понравилась ни одной, ни другому.
— Мама, папа, — спокойно сказал стоявший рядом со мной Матвей. — Знакомьтесь, это моя невеста Соня.
Я скрыла улыбку, заметив, что вампир не упомянул моей фамилии. Впрочем, они уже и так знали, кем является пассия их старшего сына.
— Очень приятно с тобой познакомиться, — сдержанно произнес Ростислав и поцеловал мне руку, не проявляя никаких эмоций. Кажется, я знаю, от кого Матвей унаследовал свою английскую чопорность.
— Я рада, что мой любимый сын нашел, наконец-то, свою истинную любовь, — играя роль аристократки, улыбалась Марианна. В её голосе я уловила насмешку, которую не сумел разглядеть Матвей. Он улыбнулся в ответ и обил мою талию рукой.
А, теперь моя очередь произносить нелепую лесть.
— Наконец-то я познакомилась со своими будущими родственниками. — Я улыбалась неискусственной улыбкой, потому что сдерживала рвущийся наружу смех. Все это было так театрально, что я хотела, словно Станиславский, крикнуть «Не верю!».
— Пожалуйста, пройдемте в дом, — сказала Марианна.
Матвей открыл передо мной дверь, и только потом зашел сам. Ах, какой джентльмен. В гробу я таких видала.
Я едва не присвистнула, увидев все великолепие дома. Мраморный пол, оригиналы картин великих художников, люстры — словно произведение искусства. В таких домах балы надо устраивать.
Марианна и Ростислав скрылись в одной из дверей, оттуда же вышел Влад. Он был в бежевых брюках и белой рубашке, отчего его русые волосы казались чистым золотом. Вампир улыбался.
— Соня, я так рад тебя видеть! — воскликнул он.
— А вот я не очень, — вырвалось у меня. А что? Я сказала правду.
Матвей закатил глаза и произнес:
— Позволь, я помогу тебе снять плащ.
Хитрая улыбка скользнула по моим губам, когда вампир помог снять мой плащ и резко выдохнул, увидев, в чем я пришла.
— Это не то платье, что я принес тебе, — процедил вампир, зло рассматривая мой наряд.
О да. Его злость повышала мое настроение. Теперь я не смогла сдержать победной улыбки.
Платье… В общем, платье. Ярко-красное, настолько короткое, что пришлось и трусики в цвет подбирать. Оно было полностью кружевным и прозрачным, и плотная ткань под кружевом была только от бедер до талии, выше же кружево явно просвечивало красный бюстгальтер. Это было самое откровенное платье, которое мы с Машей нашли в торговом центре. Правда, и стоило оно прилично, но чего только не сделаешь, чтобы разозлить жениха.
Влад присвистнул, нагло разглядывая меня.
— Да, это не то платье, которое ты привез, — сладким голосом заметила я. Сделав шаг к Матвею, застывшему, словно статуя, я положила ладонь на его грудь, туда, где часто билось сердце. Томно посмотрев на сжатые губы мужчины, а потом в его глаза, я высокомерно произнесла:
— Ты действительно думал, что сможешь заставить меня надеть то скучное платье? Я девушка, и хочу показывать себя, а не скрывать. Если ты искал преданную робкую скромницу, то ошибся, дорогой. Я не собираюсь прогибаться под тебя.
Матвей шевельнулся, и в один миг я оказалась прижата к стене, обклеенной итальянскими обоями. Вампир схватил меня за шею и чуть приподнял так, что мне пришлось встать на носочки туфлей. Приблизив свое лицо к моему, Матвей процедил:
— О, моя дорогая, ты будешь не только прогибаться под меня, но и стонать в это время, и умолять еще.
Я разозлилась, отчего мои сжатые в кулаки руки загорелись. Есть у пирокинеза последствия — если не держишь эмоции в узде, то можешь кого-нибудь спалить. Даже вампира. Вот сейчас и посмотрим на костер.
Влад, все время с любопытством наблюдавший за нашей перепалкой, понял, что дело принимает смертельный оборот, и подошел к нам.
— Вы в курсе, что весь ваш диалог слышали в столовой? — невозмутимо поинтересовался Влад, медленно отодвигая руку Матвея от моего горла.
Меня это, собственно, не удивило, но Матвей тут же присмирел. Он, поджав губы, бросил мне:
— Мы не закончили разговор.
И направился в столовую.
— С радостью его продолжу, — бросила я вслед и приняла руку ухмыляющегося Влада.
В столовой меня встретили заинтересованными лицами. Кажется, произошедший обмен репликами в коридоре прибавил мне баллов в рейтинге.
Вместо злого Матвея меня представлял семье Влад.
— Ну, с нашими родителями ты уже знакома, — начал Влад. — Теперь остальные. Это наша тетя, Вика, и её муж Игнат. Их дети — Вадим и Варвара.
Виктория, сестра Ростислава, внимательно осмотрела меня карими глазами. Её деловое черно-кремовое платье выгодно подчеркивало фигуру женщины. На вид вампирше можно было дать чуть больше тридцати, но исключительно из-за того, что вампирша покрасила волосы в черный цвет и нанесла макияж зрелой женщины.
Её муж Игнат тоже выглядел довольно солидно из-за своего старомодного костюма и прически, которая была популярна лет тридцать назад. Он носил очки в тонкой черной оправе, но явно для образа, ведь вампир, коим и являлся Игнат, не страдает близорукостью. Он смотрел на меня со сдержанным любопытством, без презрения или насмешки, что, собственно, сразу показывало, что он не Вишневецкий.