— Потому что… потому что мы дали согласие участвовать в обыкновенном судебном заседании.
— Ну, и что?
— А судьи кто? Вот что! — Шварц кивнул на раввина и мрачно отметил для себя его мешковатое одеяние, растрепанную шевелюру и запыленные башмаки. — Ты только взгляни на него. Ни дать ни взять студентишко. Я ему в отцы гожусь. И что же, он будет меня судить? Знаешь, Яков, если раввин и впрямь судья, то, может быть, правы Эл Бекер и некоторые другие старейшины, которые говорят, что нам нужен более пожилой и опытный наставник. Неужели ты думаешь, что Эйб Райх согласится? — В этот миг его осенила новая мысль. — Слушай, Яков, а если Эйб не согласится и не явится на эту, как бишь ее… Дин… Короче, тогда я выиграю дело, правильно?
— Кстати, о Райхе. Вот он. Сейчас начнем молитву. А насчет вечера будь спокоен. Эйб непременно придет.
Кабинет раввина располагался на втором этаже, над огромной асфальтированной автостоянкой. Когда мистер Вассерман подошел к крыльцу, там же остановилась машина Дэвида Смолла, и мужчины вместе поднялись наверх.
— Я не знал, что вы тоже захотите присутствовать, — сказал раввин.
— Шварц струхнул, и я обещал ему, что приду. Вы не возражаете?
— Ничуть.
— Скажите мне, рабби, вы уже занимались этим?
— Проводил ли я Дин Тора? Разумеется, нет. Ведь я привержен консерватизму. Кто из членов ортодоксальных конгрегаций Америки пойдет на Дин Тора к раввину?
— Но тогда…
Дэвид Смолл улыбнулся.
— Все будет в порядке, уверяю вас. Я имею кое-какое представление о том, что творится в общине. Слышал всякие сплетни. Шварц и Райх всегда были добрыми друзьями, но вот что-то стряслось, и дружбе конец. По-моему, оба не рады ссоре и очень хотели бы помириться. С учетом всех обстоятельств, думается, я помогу им найти точки соприкосновения.
— Понятно, — Вассерман кивнул. — А то я уже начинал волноваться. Вы верно говорите, они друзья, и довольно давние. Вероятнее всего, за этой размолвкой стоят их жены. У Майры, супруги Бена, тот ещё язычок. Настоящая стерва.
— Увы, — печально молвил раввин, — мне это прекрасно известно.
— Шварц — рохля, — продолжал Вассерман. — В их семье брюки носит жена. Райхи и Шварцы всегда были добрыми соседями, а два года назад отец Бена умер, и он получил кое-какое наследство. Думаю, сегодня как раз вторая годовщина, вот почему он приходил читать поминальную молитву. Разбогатев, Шварцы перебрались в Гроув-Пойнт и стали якшаться с Бекерами, Перлштейнами и иже с ними. Подозреваю, что тут постаралась Майра, которой надоели старые знакомые.
— Что ж, вскоре мы все узнаем, — ответил раввин. — Кажется, кто-то из них уже здесь.
Хлопнула парадная дверь, на лестнице послышались шаги, и в комнату вошел Бен Шварц. Последовал ещё один хлопок, и почти сразу же появился Эйб Райх. Казалось, они караулили друг дружку у входа. Раввин Смолл жестом пригласил Шварца и Райха сесть по разные стороны стола.
Райх был рослым миловидным мужчиной с высоким лбом и серыми как сталь волосами, зачесанными назад. В его облике чувствовался лоск. Эйб носил черный пиджак с узкими лацканами и скошенными на континентальный манер боковыми карманами и обтягивающие брюки без манжет. Работал он коммерческим директором местного отделения крупной обувной компании, а оттого имел решительный вид и держался с чиновным достоинством, но сейчас тщетно силился спрятать растерянность за показным безразличием.
Шварц тоже был не в своей тарелке, но пытался воспринимать происходящее как забавную шутку, блажь доброго приятеля Джейка Вассермана, и был намерен подыграть ему, как и положено хорошему другу.
Войдя в кабинет, Шварц и Райх не обменялись ни единым словом и даже не взглянули друг на друга. Райх первым нарушил молчание, обратившись к Вассерману, и Шварцу волей-неволей пришлось беседовать с раввином.
— Итак, — с улыбкой молвил он, — что теперь? Вы облачитесь в мантию и предложите всем встать? И в каком качестве здесь Яков? Судебный писарь? Присяжный заседатель?
Дэвид Смолл усмехнулся и пододвинул стул, давая понять, что готов приступить к делу.
— Полагаю, вы оба знаете, о чем пойдет речь, — непринужденно проговорил он. — Никаких процедурных формальностей не будет. Обычно обе стороны признают право суда решить их дело и обещают следовать указаниям раввина. Но сегодня я не намерен настаивать на этом.
— Я не возражаю, — заявил Райх. — И готов подчиниться вашему решению.
— А мне уж точно бояться нечего. Я тоже согласен, — сказал Бен.
— Прекрасно, — похвалил их раввин. — Мистер Шварц, вы — пострадавшая сторона, и я прошу вас рассказать мне, что произошло.
— Рассказ мой будет краток, — начал Шварц. — Все очень просто. Присутствующий здесь Эйб взял у моей Майры машину и по недосмотру сломал её. Теперь мне придется платить за новый двигатель. Вот и все.
— На диво простой случай, — согласился Смолл. — Вы можете сообщить мне, при каких обстоятельствах мистер Райх взял машину? Кроме того, поясните, кому она принадлежит, вам или вашей супруге. Судя по вашим словам, это её машина, но в то же время вы утверждаете, что платить за двигатель придется вам.
Шварц улыбнулся.
— Машина моя. В том смысле, что куплена на мои деньги. Но обычно на ней ездит Майра, и, значит, это её машина. «Форд» с откидным верхом, шестьдесят третьего года выпуска. А сам я езжу на «бьюике».
— Шестьдесят третьего года? — раввин удивленно вскинул брови. — Стало быть, это почти новая машина? А срок гарантии уже истек?
— Вы шутите, рабби! — фыркнул Шварц. — Какая гарантия, если поломка случилась по вине владельца? Я купил эту машину в «Бекерз-моторз», это хорошая, надежная фирма, не хуже любой другой. Но Эл Бекер посмотрел на меня, как на дурачка, когда я завел речь о гарантии.
— Понятно, — ответил Смолл и кивком разрешил истцу продолжать.
— Есть у нас компания. По интересам. Ходим вместе в театры, путешествуем на машинах, все такое. Сперва был клуб садоводов, который основали несколько близких по духу супружеских пар, живших по соседству. Но потом несколько семей переехали в другие места. Тем не менее, мы продолжаем собираться раз в месяц. Короче, отправились кататься на лыжах в Белнэп, что в Нью-Гэмпшире. Альберты ехали с Райхами в их седане, а мы посадили в наш «форд» Сару. Сару Вайнбаум. Она вдова. Вайнбаумы были в нашей компании, и после смерти мужа Сары мы стараемся повсюду брать её с собой.
Выехали мы в пятницу, вскоре после полудня. Весь путь занял часа три, и мы успели покататься на лыжах до наступления темноты, в субботу утром опять пошли, только Эйб остался дома, потому что простыл и мучился кашлем, да ещё чихал. А в субботу вечером Саре позвонили дети — у неё двое сыновей, семнадцати и пятнадцати лет — и сказали, что попали в аврию. Они уверяли мать, что все в порядке, и это была правда. Бобби получил царапину, а старшему, Майрону, наложили пару швов. Но Сара ужасно расстроилась и захотела вернуться домой. Не могу пенять ей за это. А поскольку она приехала с нами, я предложил ей взять нашу машину. Но было уже поздно, и стоял туман, поэтому Майра запретила Саре ехать одной, и тогда присутствующий здесь Эйб вызвался её отвезти.
— Вы согласны со всем, что говорилось до сих пор, мистер Райх? — спросил раввин Смолл.
— Да, именно так и было дело.
— Хорошо. Продолжайте, мистер Шварц.
— В воскресенье вечером, когда мы вернулись домой, машины в гараже не оказалось. Это меня не встревожило, поскольку, ясное дело, Эйб не должен был оставлять её там и тащиться к себе домой пешком. Наутро я поехал на работу в «бьюике», а жена позвонила Эйбу, чтобы договориться о возвращении её машины. И он сказал ей…
— Минутку, мистер Шварц. Насколько я понял, вы не принимали непосредственного участия в дальнейших событиях и теперь будете рассказывать нам лишь то, что слышали от супруги.
— Кажется, вы говорили, что у нас нет никаких процессуальных формальностей.
— Это верно. Но если мы хотим беспристрастно разобраться в случившемся, то, очевидно, продолжать должен мистер Райх. По-моему, надо придерживаться хронологии событий.