Скандал разгорелся не сразу. Кто-то из друзей мужа выложил фотографии счастливого развода в сеть. И хотя праздновать развод с тортом, улыбками и свечами — традиция далеко не новая, сочетание Галапагоса и замороженного эмбриона привлекли зевак. В хоре осуждающих уверенно звучали голоса Нэнси, а также Виктора и Мо, которые успели стать специалистами в вопросе замороженных эмбрионов. Аргументация, звучавшая из лагеря противников замороженных эмбрионов, строилась на словах: продажа людей, человек не игрушка, поля благодати, фашисты и евгеника.
Нэнси отлично выражала обобщённое мнение социальных сетей:
— Вообразите себя на его месте, — Нэнси имела ввиду эмбриона. — Вы почти родились, а ваши биологические родители внезапно решают отложить это на неопределённый срок, потому что им, видите ли, захотелось отдохнуть на островах! И как вы себя почувствуете?!
Последние слова Нэнси закусывала сладким пуншкрапфеном, всем видом показывая неистовое возмущение. Она искренне переживала за то, что говорила. Ей была отвратительна ситуация, если бы с ней кто-то поступил так же, тем более, кто-то и правда поступил с ней схожим образом. Она потратила немало усилий, чтобы рассказать об этом всюду, где могла. Её обидчиков звали Кевин и Лафи. Кевин пригласил Нэнси на свидание, а сам пошёл на свидание с её подругой Лафи.
Нэнси потратила два месяца, чтобы описать свою ситуацию на всех онлайн площадках Кёльна, общественных местах и офисных пространствах. В сети даже появился локальный мем: «Феномен Нэнси». К вам подходит незнакомая девушка и говорит: «Вы не знаете Лафи?». Вы качаете головой. Тогда она спрашивает: «А Кевина знаете?». Вы пожимаете плечами. Тогда она выдаёт вам от А до Я всю драму, и вы в растерянности не находите слов, чтобы отвязаться от незнакомки. Даже ощущаете какое-то неудобство и продолжаете стоять как истукан.
Рене легко объяснил этот феномен на корпоративе:
— Верьте мне! Так всё и было! Бог создал Адама! Но очень скоро тот начал говорить сам с собой. Из-за скуки конечно! — Рене наклонял лицо на девяносто градусов и внимательно всматривался в зрителей. — Поэтому Бог создал Хомячка. Мягкий, милый, но быстро изнашивается. Пришлось делать женщину. Хомячок был, конечно, лучше, но… Сами понимаете.
Зал понятливо молчал.
— Однако извечную хандру Адама это не остановило, ибо тем для разговора у них с Евой не было. И пришлось Богу их развлекать, — Рене улыбнулся. — Вулканы, звездопады, гром, молнии, животные, красивые животные, страшно красивые животные, просто страшные животные, очень большие животные, просто невероятно большие животные, невероятно страшные большие животные, маленькие животные, очень маленькие животные, страшно маленькие животные, паразиты, вирусы. Вирусы, которые передаются половым путём — всегда есть о чём поговорить!!! Утро, а он такой: «Дорогая, сегодня я нашёл твой вчерашний вирус». Они же бессмертные, им-то что. Некоторое время выдумки Господа возымели действие над Адамом да Евой, и стало им интересно и увлекательно. Но недолго! Ибо сидит в каждом человеке скука мрачная. И вот ночью заветной приходит Бог к древу познания, дабы попросить: «Ты, змий-хитрый, помоги роду человеческому, умирает он в депрессии да без радости, а Прозака уже не дають! И молвил ему змий с лапками голосом ехидным: «Не те чудеса, Господи, ты творишь. А сотвори ты Адаму вторую Еву». И отщепил бог от неё кончик языка да вылепил по образу и подобию женщину и нарёк её именем Клара. И пришла Клара утром к Адаму и поведала она ему первую сплетню, как Ева изменила ему с другим мужчиной. И был первый сарказм и скандал, и слёзы, и доказывала Ева Адаму, что не верблюд. А тем временем пошла Клара к Богу да поведала ему, будто нарушили Адам с Евой священный завет. Верьте мне, так всё и было! И была ложь, и мораль, и был первый стыд человеческий от морали той. С тех пор люди в муках рождаются и сплетничают, и некогда им печалиться, потому что такая х*ня теперь в мире коится, что вообразить страшно!
Впрочем, Рене иногда удавалось бывать серьёзным. В эти моменты он закладывал ногу за ногу, и, безучастно глядя в потолок, выдавал какую-нибудь глубокую мысль:
— В будущем Verliebtheit или даже Limerence должны безвозвратно покинуть человечество вместе с ненавистью.
Присутствующие повернулись к Рене, и на некоторое время зависла тишина. Виктор не упустил возможности проявить инициативу:
— Какая дивная мысль! И каким же образом?
Рене сделал вид, что не услышал вопроса и продолжил:
— Если подумать, любовь была нужна, чтобы объединить усилия двух людей над продолжением рода, а после гарантировать выживание ребёнка. Если воспитание и выживание детей перестанет быть вопросом способности двух взрослых особей заботиться о детях, то чувство, заставляющее нас сходить с ума с целью смотреть на мир розовыми глазами, лишь бы привыкнуть к своему партнёру, сойдёт на нет.
Виктор не сдавал позиции:
— Отличная гипотеза! Но подобные изменения займут очень много времени. Ведь сперва нужно, чтобы такая мутация появилась.
Рене посмотрел на Виктора пустым взглядом:
— Скорее всего такая мутация давно присутствует. Просто теперь она станет доминировать в обществе.
Майкл затаил дыхание, ощутив, что возникший вопрос волнует его не в последнюю очередь:
— То есть, ты хочешь сказать, что среди нас могут быть люди, которые не способны влюбляться?
Рене развёл плечами:
— Почему бы нет?
— Да уж, только их никто никогда не видел, — заметил Виктор.
— Точно уж! — подтвердила Мо.
Рене хитро глянул на парочку:
— А кто бы из вас мог заметить такого человека? Тут две проблемы, — и Рене принялся загибать пальцы. — Влюбляться считается необходимым для каждого, кто желает быть полноценным. Сбитые мозги набекрень, глупый риск, попытки расстаться с жизнью кажутся романтичными и образуют стандарт поведения, которому может следовать не только человек, отравленный гормонами, но и человек, желающий выглядеть полноценным, — Рене остановился и загнул второй палец: — А вторая проблема — готовность заметить. Вот кто из вас заметил, что у нас в офисе новый кулер для воды? — Рене пробежал глазами по присутствующим. Нэнси виновато улыбнулась и прошептала как бы про себя: «Ах вот почему кнопочки иначе нажимаются».
— Что и требовалось доказать, — продолжил Рене. — И при этом все из нас знают, что Майкл — гей, хотя он ни разу не говорил об этом и вообще ничего о себе не рассказывает.
Майкл пожал плечами, Рене утвердительно посмотрел на него:
— А вот всего пару сотен лет назад, мало кто смог бы правильно соединить факты так, чтобы понять это.
Нэнси откусила небольшую часть пуншкрапфена и поёжилась:
— Значит и сексуальности никакой не станет? — она немного подумала, — и мужчин и женщин не будет? — Нэнси вопросительно с ужасом смотрела на Майкла. — То есть я права! Растить детей без семьи, какими-то роботами, сотрудниками — приведёт человечество к гибели!
В молодости Нэнси была активисткой движения против детских домов, и хотя её навык произносить пафосные речи со временем притупился, она могла бы его быстро восстановить при надобности. Ей было важным считать себя частью того добра, которое всегда побеждает, поэтому работа в CommuniCat по созданию сервиса любви выглядела работой правильной, достойной гражданина.
Виктор также гордился участием в проекте, где занимал должность комиссара по этике. Он считал себя неофициальным специалистом в сфере человеческих отношений, и поэтому у людей не было прав обойти его фигуру. С его точки зрения быть хранителем морали и любви — лучшая должность и позиция, чтобы получить максимум внимания. С тех пор ни одна концентрация мнений не обходилась без хитрых вопросов Виктора. Поговаривали, что и его появление в CommuniCat не было случайным. Виктор делал ставку и верил, что новый проект — это самая перспективная система с точки зрения развития социума. Поэтому, когда на горизонте замаячил запах провала, чувство горького разочарования было неизбежным.