***
В Ригэн домой возвратившись, Альне заболела,
Долгие дни пролежала, не глядя на солнце,
И ни рукой шевельнуть не могла, ни ногою,
Шторы задёрнув, чтоб синего неба не видеть;
Даже глаза открывать не хотела. Являлись
Деве больные виденья – и все о Леире
С Мелиэль рядом: эльфийка на челне прозрачном
В море плывёт, свои песни поёт безмятежно,
Рядом Леир, оба смотрят на звёзды ночные,
Не замечают Альне – она с камнем на шее
Гибнет на дне, задыхаясь, мечтает о смерти.
Смерть не приходит, а Мелиэль звонко смеётся…
Но вот однажды приснился тот сон по-другому:
Камень Альне сорвала, в кровь изранивши руки,
Выплыла вверх, и приплывши на берег, упала.
В это же утро очнулась и пить попросила,
К вечеру встала, отдёрнула шторы и вышла
Медленно в залу большую и светлую к людям.
С этого дня поправлялась Альне, и окрепла.
Стала она для родных – с виду – той, что и прежде.
Но не седлала коня, по полям не каталась
И не смотрела в окно. Не смеялась, не пела.
…Рад Таруил, что теперь его дочка здорова,
Может, заметил бы он, что не всё ещё ладно,
Только вниманье его поглотила угроза,
Только забота великая стала сильнее.
Даже сестре ненаглядной Альне не призналась
В чём её боль, а сама для себя всё решила.
Нет, не могла позабыть она эльфа – куда там…
Но изгнала из души и мечты, и надежды.
Разве надежда не враг, если ты нелюбима?
Станет ли помнить травинку пригнутую ветер?
…Кстати, волнуют царя и проблемы со старшей —
Много в то время к Эльке женихов приезжало,
Славные витязи, был и царевич с Востока,
Был и король из Предгорного ближнего края.
Выбрать наследника трона царю Таруилу
Было бы проще, когда б его дочери сердце
Хоть бы к кому-то склонилось. Она же покорна
Только отцу своему, не приветила мужа
Ни одного. А ведь царь-то устал и немолод.
Нужен помощник – заботой своей поделиться,
Чтоб положиться он мог на него, как на сына,
Чтобы и дочку, и трон передать в своё время.
Разве что стал Таруилу надёжной опорой
Сын воеводы погибшего – воин отважный,
Молод ещё, он возглавил равнинное войско,
Крепок умом, и силён, но и в силе разумен.
Царь бы отдал ему дочь – посадил бы на царство,
Витязь, однако, не сватался к ней. Был он старше,
Девочек с детства он знал, как росли и взрослели,
Знал он и то, что Эльке, царской воле покорна,
Верная трону, с отцом согласилась бы сразу.
Но не желал он любви ни послушной, ни пресной,
Знал он, что сердце Эльке для любви не проснулось,
И не хотел красотой равнодушной пленяться,
Горько вздыхать и ронять на красавицу взоры.
Гордый и смелый, душою он выбрал меньшую,
Ту, что открыта для чувств, говорит откровенно,
Живость Альне и горячность – Дарилу по нраву.
Но и к Альне он не сватался – в чём тут загадка?
Все при дворе уже знали сердечную склонность
Лучшего воина. Знала Альне – не играла
С сердцем отважным она и была бы с ним честной,
Если б спросил… Но Дарил выжидал отчего-то,
То ли надеялся, то ли боялся отказа.
После уехал сражаться. Недавно вернулся,
Чтобы в собрании быть у царя Таруила.
В этот же день на совет возвратился посланник
С новостью доброй: прибудет к ним помощь от моря!
Царь в ожидании смотр назначает военный.
И не напрасны надежды – Бриэл не замедлил.
Передовой свой отряд он оставил в предместье,
Сам поскакал во дворец, взяв с собою Леира.
И объявляет привратник царю и царевнам:
«Царь к нам заморский пожаловал!» «Пусть поскорее
Входит!» «С ним друг…» «Мы друзьям и союзникам рады!»
Дочери рядом с отцом. Справа старшая, слева —
Сзади, у трона, Альне. Появляются гости.
Царь восклицает, приветствуя их, удивлённо:
«Разве и эльфы пришли к нам на помощь? Вот радость!
Как же оставили вы у приморья границы?»
Вместо Леира Бриэл отвечает: «Поспешна
Радость твоя. Войско эльфов осталось у моря,
Только один, самый лучший, отважный и меткий
Нынче на помощь к тебе прискакал. Но достоин
Воин такой двадцати». Таруил поклонился,
Только сильней изумлён: «Рад ему я не меньше
И горячей теперь буду друзьям благодарен!»
Молча кивнул ему эльф, не нашёлся с ответом —
Видит одну лишь Альне; и суровой, и бледной
Кажется дева ему, а в глазах её – гордость
Или отчаянье? Или вопрос справедливый?
Жаром и страхом пылает пытливое сердце.
«Но для чего, ты, царевич, сюда появился,
Как ты сумел оторваться от Мелиэль дивной,
Бросить сородичей, долг пред своим королевством?
Что здесь могло тебя ждать, что судьбе твоей нужно?» —
Спрашивал взгляд её. Царь вёл беседу с Бриэлом,
Численность войск обсуждал, как расставить заставы,
И ни отец, ни Альне на Эльке не глядели
И не заметили в старшей сестре перемены.
Дева холодная вспыхнула вся, задрожали
Руки её. Она смотрит на главного гостя:
Царь из-за моря – высокий и статный, могущей
Силой и мужеством древним правителям равен.
Серые очи и крепость во взгляде, суровый
Строгий уверенный профиль – как тут не растаять
Даже царевне, к мужчинам иным равнодушной?
Время обеда приходит, зовут угощаться.
Царь Таруил посылает слугу за Дарилом,
И на обеде совет продолжается. Сёстры
Сами гостям разливают напитки и кубки
Сами подносят. Замешкала чуть у Леира
Младшая, кубок ему протянув. Обернулся
Эльф и сказал: «Я приветствую Ригэна деву!
Впрочем, как гости покинули лес вековечный,
Словно я с ними уехал, вели меня сами
Мысли сюда – мне пришлось догонять их. Здорова ль
Та, что эльфийские песни одна понимает?»
«Мысли твои заблудились, наверно, царевич.
В Ригэне трудно, и помощь не может быть лишней.
Но не нужней ли наследник эльфийцам весёлым,
Матери – сын, и жених – несравненной невесте?
Жизнь его жизней простых многократно дороже.
Я же здорова вполне – и рассудком, и телом».
И отошла. За столом за беседой серьёзной —
Царь и Бриэл. А приветствия эльфа с царевной
Приняли все за любезность давнишних знакомых,
Тон был спокойным, глаза только их выдавали;
Но никому невдомёк. Лишь Дарил, не сводящий
Взгляда с Альне, всё один про неё понимает,
Знает её хорошо, каждый жест её любит,
Каждое слово услышал и каждое понял.
Видел, как кубок она отдавала неловко,
Как задержал её руку Леир, принимая.
Он поражён, возмущён и не верит открытьям,
Гневно глядит на Леира и чувств не скрывает.
Знает он эльфов – обычаи их и законы,
Знает и то, что ни в клятве, ни в браке со смертной
Эльфу не быть. Так чего от Альне ему надо?
Только позор ей несёт, завлекая в мученье?
Что с ней случилось в лесу золотом? Эти эльфы
Сплошь лицемеры! И всякий, кто меньше столетья
В мире живёт – не достоин у них уваженья:
Можно играть и смеяться над чувствами девы,
Словно цветочек, сорвать и швырнуть при дороге;
Сам же невесту свою и не прячет, бахвалясь!
Знать, неспроста заболела царевна, вернувшись…
Нет же, теперь берегись, у неё есть защитник!
И на эфес опускает невольно он руку.
Жест его видит Леир, и мрачнеет на сердце
Эльфа. Что раньше он знал об Альне в её царстве?
Может, Закон подстерёг его здесь, насмехаясь?
Кто этот витязь – жених ей? Дала она клятву?
Если молчала о том, может статься, что после
Это случилось. Вернулась царевна от эльфов
С каменным сердцем, Леира в душе проклиная.
Он не открыл ей себя, познакомил с невестой,
И рассказал про обычаи эльфов и смертных.
Может, вернувшись, дала человеку согласье
Быть рядом с ним? И в тревоге Леир её ищет,
Но не находит. Куда она скрылась, не знает.
И, предоставив Бриэлу вопросы сражений
В замке решать, эльф торопится выйти. Снаружи
Видит царевну – Альне свою лошадь седлает.
Свистнул коня и Леир. Обернулась, услышав,
Дева к нему. В замешательстве – как поступить ей?
«Долг за тобою, надеюсь, Альне, не поспоришь, —
Быстро Леир подъезжает, не дав ей уехать. —
– Я показал тебе лес и эльфийское чудо —
Озеро Найле. Теперь покажи своё царство —
И расплатись».
«У нас нет волшебства или чуда…
Впрочем, могу показать тебе степи без края,
Синих равнин красоту и туманность оврагов,
Тёмный подлесок и Дымной широкую заводь».
И поскакали они – оба ветра быстрее,
После болезни Альне, но в седле ей привычно,
Скачет – места ей родные, дороги знакомы.
Эльф догоняет. И вот у реки они встали,
Тёмным подлеском укрыты от глаз на равнине.
«Так для чего, ты, царевич, сюда появился? —
Горько она вопрошает. – Постой! Отвечая,
Помни о том, что от слова раненье – смертельней
Раны иной».
«Я отвечу тебе, как сумею.
Прежде, однако, чтоб слово не стало смертельным,
Ты мне ответь. Твоё сердце и слово свободны?»
«Я отвечаю тебе с той поры, как узнала.
Сердце моё не свободно – с той самой минуты.
Я излечила с трудом его лишь от надежды.
Слово своё никому я ещё не давала,
Но никому не услышать теперь моей клятвы.
Если ты друг мне, то должен сегодня уехать.
Прибыл помочь ты отцу – я тебе благодарна,
Но не смогу тебя видеть здесь рядом, так близко!
Дай мне спокойно прожить этой жизни мгновенье,
Мне и мгновение это теперь слишком долго».
«Дева, Альне, как я счастлив, что ты откровенна,
Что не молчишь и не прячешь себя под личиной!
Впрочем, иной ты и быть не могла – лишь такою
Я тебя помню. Послушай, и правду узнаешь.
Там, где в лесу повстречались с тобою мы ночью,
Сердце моё повернулось, стучать по-другому
Стало, и я стал иным, но забыть попытался
Смертную деву – и спрятался, чтобы не встретить
Снова её… Становилось мне хуже и хуже,
Не проходило виденье, и сон не растаял.
Стал за тобою я следовать всюду незримо
И услаждался, след в след за тобою ступая.
Как вы уехали, смерти искал я в сраженьи.
Жить без тебя не хотел и с вопросом спустился
К озеру снова, и Найле мне правду открыло,
И помогло мне понять, в чём судьба и Призванье.
Слушай, Альне: я люблю и любовь неизменна,
Ехал к тебе – не гони, может быть, так недолго
Вместе осталось нам быть. Впереди будет битва.
Если же я возвращусь…»
«Равнодушие было
Лучшим леченьем! А правда несёт мне погибель…
Видеть желал ты меня! Захотел – и приехал…
Мне поцелуй свой подаришь – и снова к невесте
Долг выполнять и над эльфами царствовать с нею.
Буду я знать, что любима, но что в том за радость!
Лучше бы ты промолчал, как на пире прощальном,
Больно мне было, но нынче стократ ведь больнее…»
«Нет же, Альне. Я приехал остаться с тобою,
Если того ты захочешь. Остаться навеки».
«Длинное слово какое – его я не знаю…
Как же твой трон?» «Трон оставил я брату, он лучше».
«Мать твоя как? Ей не надо подобной невестки!»
«Выбор я сделал, придётся смириться и маме».
«Как же невеста твоя? Разве Мелиэль можно
Так обмануть? И какое быть может сравненье
Между прекрасной эльфийкой и смертной царевной?»
«Нет у меня и невесты. Ей клятвы не дал я
И не солгал ей ни словом. На пире прощальном,
Мелиэль знала уже, что люблю я другую.
Мать приказала её пригласить, но и только!
Сердце болело, но разум мой был помутнённым!
Ныне душа и рассудок в согласье… Ты веришь?
Станешь женою мне? Станешь?»
«Постой! Не пойму я…
Сам говорил мне, что так не бывает у эльфов —
Дев отпускают порой, но наследника трона?»
«Значит, я первый. Бывает же кто-то и первым…»
«Нет, невозможно! Ты выберешь смертную долю?»
«Выбрал уже. И не ты ли сама говорила:
В годы войны жизнь у эльфов бывает короче…
Может, тебе суждено пережить меня будет?
Что нам считаться, кто позже умрёт, а кто раньше?
Время теперь по-другому течёт, изменилось
Всё для меня. Вечность может быть раем и адом,
Миг, что недолог – счастливее века мученья
Жить без любимой, её никогда не увидеть».
«Нет, не смогу я принять от тебя эту жертву
И не хочу виноватой быть в доле ужасной!
Эльфы твои проклянут меня – я не достойна
Быть им соперницей! Мама твоя ненавидеть
Станет меня. Да и есть кое-что пострашнее.
Что меня ждёт? Увяданье, болезни и старость.
Если жена молодая для старца услада,
Муж молодой для старухи – позор и несчастье.
Юность моя начинается только. С тобою
Я постарела – лишь мыслью о старости скорой,
Долгие годы мне кажутся просто мгновеньем,
Кажется мне, что морщины уже пролегают…»
«Старость твоя – чепуха. Я иначе всё вижу.
Озеро мне показало тебя – очень старой.
Но и тогда оставалась моею Альне ты.
Только одно и страшит – что меня ты покинешь…
Но, всё равно – лучше век доживать в ожиданьи
Встречи иной, чем в разлуке остаться навечно».
Кони сближаются их, и Леир в нетерпеньи
К ней наклоняется и осторожно целует…
Жар её губ сводит эльфа с ума, он не знает,
Как оторваться… Всё крепче её обнимает —
Страстно и нежно. Она отвечает невольно
И не способна прервать его ласку сомненьем…
…Вот и не слышали топот копыт. Возмущённый,
Видит Дарил, как Альне пропадает в объятьях
Эльфа преступного. Меч вынимает из ножен
И восклицает: «Не смей прикасаться к царевне!
Дева, Альне, уезжай. Ты обманута, знаю,
Или больна – а болезнь подлежит исцеленью.
Но не пристало царевне с рассудком расстаться!
Эльф, защищайся! Не жить на земле тебе вечно,
Будешь наказан! Двоим нам под солнцем не место».
Но между ними встаёт, испугавшись, царевна:
«Друг мой, Дарил, перестань. Я ценю твою верность,
Здесь же сама разберусь, что пристало мне делать,
Если больна, то болезнь моя мне неподвластна».
Тихо Леир говорит, обращаясь к Дарилу:
«Что ты пугаешь Альне? Быть врагом не желал я
Витязю Ригэна. Хоть объясняться не должен
Перед тобой – объяснюсь, уважая, как друга.
Ты возвращайся, Альне… Как мужчине с мужчиной
Надобно нам говорить. Поезжай, не пугайся,
Здесь не нужны нам сраженья – и так скоро в битву».
Мрачно кивает Дарил, понимая, что хочет
Эльф отпустить её. Но оставлять не желает
Дева противников в гневе и брани – ей страшно.
«Ладно, вернёмся мы вместе», – Дарил чуть заметно
Эльфу кивает и, мимо него проезжая,
Шепчет одними губами: «Под вечер, у Дымной».
Ау дворца – уже воинский сбор. «Выступаем
Завтра с утра», – воевода бросает угрюмо.
Оба остались с Бриэлом, с царём Таруилом.
Дева к себе поднялась. В сердце тесно – предчувствий,
Страхов, тревог и смятенья полно оно. Разум
Только молчит, посрамлённый, сдаётся без боя.
Завтра Леир уезжает на жёсткую сечу,
Может, она никогда не увидит Леира…
Не прикоснётся к нему и любви не узнает,
В клятве ему отказав. Но как можно отвергнуть,
Как оттолкнуть перед боем? Но как и приветить,
Если нельзя принимать его страшную клятву
И погубить навсегда? Нет, Альне не посмеет
Смертью его одарить, чтоб самой стать счастливой…
То ли заснула она, то ли это виденье?
Мелиэль рядом стоит, излучая сиянье:
Утро лесное пред ней отступает с поклоном,
Вечер от света её веселей и прозрачней,
Ночь украшает шатёр её звёздами… Строго
Дева эльфийская смотрит и молвит с упрёком:
«Кто ты со мною в сравнении? Разве посмеешь
Ты представлять себя рядом с Леиром женою,
Клятву принять от наследника вечного трона?
Камнем на шее, отравленной ягодой станешь,
Смерти твоей будет ждать – в отвращении горьком,
Чтобы потом умереть – соблюдя свою клятву.
Он возвратиться ко мне не сумеет обратно,
Будет смотреть на меня, как на дальние звёзды,
Станет оплакивать век, проклинать свою долю.
Любит тебя он сейчас? Ошибаешься, дева.
Эльф, незнакомый со страстью, желанье простое
И вожделение принял за вечное чувство.
Видит он сны – чем же станет ему пробужденье?
Так он мечтает познать с тобой страсти людские,
Ласки горячие, что, потерявши рассудок,
Даст тебе клятву – а ты её примешь преступно?»
И у Альне почернело на сердце, пыталась
Дать той ответ, но как будто в тумане исчезла
Мелиэль сразу. Царевна, как только очнулась,
Бросилась вниз, но нигде не находит Леира,
И воевода пропал – его в замке не видно.
Царь, хоть в заботах, о госте своём вопрошает.
«Эльфа встречали – уехал недавно с Дарилом,
Но не в деревню, к реке», – отвечает служитель.
«Знать, воевода решил показать ему Ригэн, —
Царь говорит. – А я сам убедиться желаю,
Как твои люди, Бриэл, всё ль готово к ночлегу,
Сыты ли кони. Но ты отдыхай – молодым лишь
В битву идти, старикам – хлопотать по хозяйству».
«Завтра ты едешь на бой, отдохни и утешься! —
Вторит Эльке. – Без тебя будет пуст этот замок».
Вышел отец. Но Альне подбегает к Бриэлу:
«Гость дорогой, помоги, как бы не было лиха!
Ссора случайная вышла у эльфа с Дарилом.
Едем скорее к реке, к тёмной роще у Дымной!»
Глянул Бриэл удивлённо, кивнул и поднялся,
Вслед им смотрела Эльке – тяжело и печально.
Не оглянувшись, он вышел, спеша за царевной.
Едут они. Царь заморский молчит – ни вопроса.
Мог догадаться бы он, но не смеет поверить.
Вот подъезжают к реке, смотрят, там же, у рощи,
Эльф с воеводой стоят, оба спешившись. Гневом
Полон Дарил, обнажён его меч. У Леира
Взгляд оскорблённый, напротив стоит очень прямо,
Тоже готов к поединку. Альне побледнела,
Спрыгнув с коня, подбегает, и витязь – за нею.
«Стойте, друзья! – восклицая, Бриэл между ними
Быстро встаёт. – Неужели сражений вам мало,
Битв не хватает, врага поискать захотелось!
Может, для этого эльф прискакал на подмогу,
Может, затем собирал, воевода, ты войско,
Чтобы лишилось оно своего командира,
Тёмному гаду на радость, а другу – на горе.
Что стоит ссора ничтожная? Мне за вас стыдно…»
«Ссора ничтожная? – эльф отвечает. – Наверно.
Если ничтожным считать оскорбление чести
И обвинения в подлости».
«Нет ему веры!
Эльфа послушать – что ветер поймать…» – у Дарила
Взгляд стал тяжёлым. На деву он вовсе не смотрит.
«Я рассудить вас могу?» – их Бриэл вопрошает.
«Прятать мне нечего. Путь мой – открыт и прозрачен.
Клятву хочу принести я Альне. Воеводе
Это не нравится – вот и во лжи обвиняет!».
– Эльф говорит. Не скрывает Бриэл изумленья:
«Я никогда не слыхал, чтобы эльф… Но согласна
С этим царевна? – и враз все к Альне обернулись. —
Знает о том Таруил?»
«Нет, отец мой не знает, —
Быстро она отвечает, – и ты, друг, не скажешь.
Много забот у него и без этой печали.
Если меня уважаешь, оставь это в тайне…»
«В тайне? Зачем? – восклицает Леир. – Я доволен,
Что приношу при свидетелях честную клятву.
Дева, Альне, я клянусь тебе в верности вечной,
В вечной любви. Я беру на себя все печали,
Горести все и болезни, беру твою юность,
Зрелость и старость. Пройду с тобой беды и радость,
И доживать буду век в ожидании встречи,
Верным тебе. Даже смерть нас с тобой не разлучит.
Озеро Найле нам оба венца показало,
Оба я жажду носить – лишь бы рядом с тобою, —
Встал на колено Леир перед нею. – Прими же
Клятву мою, если хочешь – свою принеси мне!»
Но отбегает Альне, не давая ответа,
Ловит коня и стремится скорее уехать.
Кинулся эльф ей вослед, но Бриэл преграждает
Путь ему вдруг. Просит мягко и тихо: «Останься».
И ускакала царевна. Леир же растерян:
«Что помешал ты мне, друг? Должен ехать за нею,
Нет мне иного пути. И она меня любит.
Так почему же боится, зачем убегает?»
«Может быть, к жертве твоей не готова царевна?
Видишь, Дарил не поверил тебе. Понимаю
Чувства твои, но и помню, в традициях ваших
Будто не принято, чтобы эльфиец со смертной…»
«Разве не Зеиль, эльфийка, зовётся невестой
Смертному мужу? Не ты ли на это согласен?
Что ж так печёшься теперь о бессмертии эльфов?»
– Гневом наполнено сердце Леира. Но витязь
Смотрит печально: «Далась нелегко её жертва
Мне, уж поверь. А в роду нашем были эльфийцы,
Долго живём, сохраняя и силу, и мудрость…
Зеиль моя – самый яркий сапфир из короны
Древнего царства, но выбрала смертную долю,
Подвигом этим гордятся, хотя и печальны
Эльфы заморские. Болью вины я измучен,
Хоть и мечтаю о Зеиль, как будто о сказке,
И для меня никого нет на свете дороже…»
«Чем же Альне тебя хуже, и чем недостойней?»
«Знаешь ты сам, что Альне и достойней, и лучше!
Вот потому не спешит принимать твою жертву…
Если ты твёрдо решил – не одним только сердцем,
Если крепка твоя воля и мужества хватит —
Делай, что должно. А должно – царю Таруилу
Правду узнать. От меня не услышит ни слова —
Дева просила. Дарил не предаст её просьбы.
Значит, ты сам говорить с ним обязан».
«Конечно!
Лишь бы Альне разрешила мне!» «Может, не любит?» —
Гордый вмешался Дарил. «Мы должны тут умолкнуть, —
Молвит Бриэл, – здесь лишь двое сумеют поладить.
Воин, смирись – пусть царевна решает. Но выбор
Страшный пред нею – и мне её жалко. Труднее
Жертву принять, чем её принести – я-то знаю…»
***