Дункан начал собирать разбросанные листы.
– Келсон, что случилось? Скажи нам. Тебе нехорошо?
Со вздохом Келсон приподнялся на локтях и посмотрел на них. Гнев в его глазах превратился в холодный огонь.
– Простите меня за несдержанность, – он лег на спину, уставившись в потолок. – Я король. Мне необходимо иметь выдержку. Это моя оплошность.
– Ну, так что же в этом послании? – настойчиво спросил Морган, глядя на спокойное лицо Дункана, который просматривал бумаги. – Скажи, что произошло?
– Я отлучен, вот что произошло, – ответил Келсон. – А еще все мое королевство находится под действием Интердикта, так что всякий, кто будет продолжать служить мне, тоже будет отлучен, как я.
– И это все? – с облегчением выдохнул Морган, сделав знак Дункану, чтобы тот принес документы, раскиданные в гневе Келсоном. – А я решил, что ты получил действительно какие-то ужасные вести.
Келсон резко сел на постели.
– И это все? – с сарказмом повторил он. – Морган, мне кажется, ты не понимаешь. Отец Дункан, объясни ему. Я отлучен! А также и те, кто останется со мной! И Гвинед тоже под действием Интердикта!
Дункан тщательно сложил бумаги и пренебрежительно бросил их на постель.
– Это не имеет силы, мой король!
– Что?
– Это не имеет силы, – спокойно повторил Дункан. – Одиннадцать епископов, сидящих в Короте, все еще не нашли двенадцатого, а это обязательное требование, которое четко зафиксировано в наших законах, – необходимо иметь двенадцать голосов, чтобы решение стало законом. Без этого все их решения не имеют силы.
– Двенадцать? О Боже, ты прав! – воскликнул Келсон, вскакивая с постели, схватил документы и вновь просмотрел их. – Как же я мог забыть?
Морган улыбнулся и вернулся на свое место, где его ждал недопитый стакан вина.
– Это понятно, мой король. Ты не привык быть преданным анафеме, как мы. Вспомни, что нас вполне законно отлучили почти три месяца назад. Давай лучше вернемся к нашему разговору.
– Да, конечно, – Келсон сел за стол, негодующе покачивая головой, когда его взгляд падал на документы.
Дункан тоже сел на свое место за столом.
– После получения этих бумаг стало ясно, что вам следует ехать в Джассу, и чем быстрее, тем лучше. Я прав?
– Да, мой король, – кивнул Морган.
– Но предположим, что коллеги Арлиана не поддержат его. Ведь наша единственная надежда – это помириться с ними. А если они не захотят? Особенно теперь, когда над нами нависла угроза отлучения и Интердикта? Ведь тогда всякие переговоры с Лорисом и Корриганом будут невозможны. Они не захотят нас слушать.
Морган задумался, рассеянно постукивая ногтем пальца по зубам, а затем посмотрел на Дункана.
Дункан не изменил своего положения и, казалось, был полностью поглощен яблоком, которое держал в руке, но Морган знал, что тот напряженно обдумывает ситуацию.
Если им не удастся достичь соглашения с Лорисом и Корриганом, предводителями враждебной фракции, Гвинед будет обречен. Как только минует весенняя распутица, в страну вторгнется Венсит из Торента. И если в стране будет идти гражданская война, Венсит легко разобьет разрозненные армии обеих враждующих сторон. Да, конфронтация в Корвине должна быть закончена, и побыстрее. – Морган наклонился и поднял с пола свой шлем.
– Мы сделаем все, что сможем, мой король, – сказал он. – А каковы твои планы на то время, пока нас не будет? Я знаю, что ожидание и бездействие гнетут тебя.
Келсон опустил глаза на рубиновое кольцо и покачал головой.
– Да, – он поднял глаза и постарался улыбнуться. – Но ведь мне придется побороть себя и остаться здесь, верно? Но как только вы достигнете соглашения с епископами в Джассе, пошлите ко мне гонца.
– Разумеется. Ты помнишь, где мы назначили свидание?
– Да. Мне бы хотелось послать Дерри на север. Мне нужны вести от трех армий. Он проедет часть пути с вами, если вы не против.
– Согласен, – кивнул Морган, поправляя ремешок шлема. – Если хочешь, я налажу связь между вами через медаль. Он уже раньше имел такую связь со мной.
– Конечно. Но, может быть, этим займется отец Дункан? А заодно приготовит вам все для дороги. Вам нужны лошади, провиант…
Дункан допил вино, взял шлем, поднялся и сказал:
– Я с удовольствием прослежу за всем, Ваше Величество. Кроме того, я собираюсь переговорить с епископом Истелином и успокоить его.
Келсон долго смотрел на дверь, за которой исчез священник, а затем перевел взгляд на Моргана, как будто впервые видя этого высокого стройного человека, развалившегося в кресле перед ним. Опустив взгляд, он очень удивился, заметив, что пальцы его дрожат, и сжал их в кулак.
– Скажи… сколько времени займет у вас это путешествие и переговоры с епископами, Аларик? Я… мне нужно знать, чтобы рассчитать время до встречи с вами в назначенном месте.
Морган засмеялся и притронулся к кошельку на своем поясе.
– Я ношу с собой твоего Льва, мой король. Я твой Чемпион и поклялся всегда защищать тебя.
– Я спрашиваю не об этом, ты знаешь! – сказал Келсон, вставая и начиная нервно ходить по комнате взад и вперед. – Вы собираетесь отдаться на милость этих епископов, которые вполне могут перерезать вам горло, даже не выслушав вас. А ты что-то бормочешь о том, что собираешься защищать меня. Дьявол тебя побери, Морган, я хочу знать, что ты думаешь обо всем этом! Может быть, мне запретить вам ехать? Я хочу знать, доверяешь ли ты Арлиану и Кардиелю!
Морган, сидя в кресле, следил глазами за мечущимся королем. Когда тот остановился перед ним, Морган осмотрел его с головы до ног. В его серых глазах читались нетерпение, ожидание, беспокойство и даже страх.
Морган спрятал улыбку. Келсон, который был законным королем и обладал могуществом такой силы, что даже Моргану приходилось о таком только мечтать, все же был всего лишь мальчиком. Его пылкость и горячность порой забавляли Моргана.
Но Морган всегда чувствовал, когда король серьезен, и это был именно тот самый момент.
Морган опустил взгляд на шлем, который все еще держал в руках, а затем посмотрел в глаза королю.
– Я встречался с Арлианом только один раз, а с Кардиелем ни разу, но они единственная наша надежда. Мне всегда казалось, что Арлиан более или менее на нашей стороне. Он стоял за тебя во время коронации и не вмешивался, хотя должен был понять, что там была магия. Кроме того, мне говорили, что он и Кардиель были главными противниками наложения Интердикта. Думаю, нам не остается ничего другого, как довериться им.
– Но путешествие в Джассу может стоить вам головы, – начал было король.
– Ты думаешь, нас можно узнать? – фыркнул Морган. – Посмотри на меня. Разве я когда-нибудь носил бороду, или ходил в крестьянской одежде, или бывал в Джассе? Я, Аларик Морган? А какой отлученный от церкви, находясь в здравом уме, решится появиться в самом святом городе королевства, особенно теперь, когда все его ищут?
– Аларик Морган может рискнуть, – безнадежно вздохнул Келсон. – Но предположим, ты добрался до Джассы, вошел, не узнанный никем, во дворец епископов – и что дальше? Ты там никогда не бывал, как ты найдешь Арлиана и Кардиеля? А если тебя схватят раньше, чем ты их найдешь? Или какой-нибудь фанатик из числа стражников решит взять на себя всю славу и убить тебя еще до того, как ты переговоришь с епископами?
Морган засмеялся и хлопнул ладонью по шлему.
– Ты забыл одну вещь, мой принц. Ты Дерини. А это чего-нибудь да стоит.
Келсон некоторое время смотрел на Моргана, а затем счастливо рассмеялся, запрокинув голову.
– Ты очень добр ко мне, Морган, ты знаешь об этом? Нисколько не смущаясь, ты говоришь своему королю, что тот думает и рассуждает, как дурак. Ты позволяешь мне говорить о том о сем, пока я сам не пойму, как я смешон. Почему?
– Почему ты говоришь о том о сем, мой принц? Или почему позволяю?
Келсон ухмыльнулся.
– Ты знаешь, Морган, что я имею в виду.
Морган встал, стряхнул с себя пыль, неторопливо обтер рукавом шлем.
– Ты молод и, естественно, любопытен, у тебя нет еще опыта, который придет с годами, мой принц, – сказал он спокойно. – Вот почему ты говоришь о том и о сем. И именно поэтому я не перебиваю тебя, – он немного подумал. – Я разрешаю тебе говорить, потому что это лучшее лекарство от тревоги: высказать все свои страхи и внимательно рассмотреть их. Когда ты поймешь, какие страхи реальные, а какие выдуманные, тебе будет легче бороться с ними. Ясно?
– Ясно, – Келсон встал, чтобы проводить Моргана к выходу. – Но ты будешь осторожен, да?
В этой фразе отчетливо звучало сомнение.
– Клянусь честью, буду осторожен, сэр.
Глава 3
Армия Брана Кориса, графа Марли, почти месяц стояла лагерем в долине под Кардосой. Их было две тысячи – этих людей графа Марли, и все они были преданы своему молодому господину. В палатках, стоящих рядами в сырой долине, они ждали, в сырости и грязи, когда кончится весенняя распутица и Венсит из Торента пошлет свои войска на Кардосу.