Наверняка этот гипотетический гость из Рима вновь отправился бы во внешний двор Храма, ибо так поступали все приезжие иностранцы, будь они греками или римлянами. Здесь он увидел бы точно такую же толпу, как и несколькими годами раньше: под кедрами Анны по-прежнему сидели торговцы, продающие жертвенных голубок; хитрые менялы расположились за своими прилавками — они обменивали греческие и палестинские деньги на храмовую валюту; тут же толпились многочисленные писцы и фарисеи. Многие из присутствующих здесь торговцев, наверное, вспомнили бы, как несколько лет назад сюда ворвался пророк из Галилеи и выгнал их из пределов Храма.
Наш римлянин с удивлением убедился бы — особенно если дело происходило бы на еврейскую Пасху, — что сюда, в иерусалимский Храм, стекаются евреи со всех концов цивилизованного мира. Он бы, конечно, постарался держаться подальше от этой публики, ибо римляне презирают иудеев — почти так же, как последние презирают самих римлян. И глядя на иудеев всех родов и рангов, прибывших из разных уголков Империи, столичный гость наверняка прошептал бы себе под нос строки из Страбона, посвященные иудейской расе:
Нелегко найти такое место во всей вселенной, которое это племя не заняло бы и не подчинило своей власти.
Он бы отметил также заметную разницу между приезжими евреями и коренными палестинскими иудеями. Последние были людьми, столь жестко связанными Законом, что едва ли могли сделать хоть шаг без риска нарушить какое-либо из церемониальных правил. Священное Писание они читали на древнееврейском языке, говорили на арамейском, одном из еврейских диалектов. По сравнению с ними заморские евреи выглядели куда более мирскими. Изъяснялись они по-гречески и читали Септуагинту — греческий перевод Ветхого Завета, выполненный в Александрии.
Было бы интересно понаблюдать за этим римлянином, отчужденным и неприступным в сознании собственного превосходства; как он с легкой презрительной усмешкой разглядывает толпы евреев, заполнившие Храм через несколько лет после распятия Спасителя. Ведь он и не подозревал, что среди этих чуждых ему иудеев — как палестинских, так и заморских — уже появились немногие поклонники новой веры. Эти люди верили в божественное происхождение Иисуса Христа и готовы были поделиться своим знанием с окружающим миром. Возможно, наш римлянин обратил бы внимание на высокую фигуру галилейского рыбака. Ему, наверное, сказали бы:
— Это Петр. В будущем ему предстоит умереть за веру. Прах его будет лежать в самом центре Рима, а слава его распространится по всему миру. А вот тот энергичный загорелый человек — это Павел. Слово его будет жить, когда весь мир вокруг превратится в прах. Он тоже будет похоронен в Риме, и люди будут приходить отовсюду, чтобы преклонить колени перед его могилой.
4Заморские, эллинизированные иудеи играют важную роль в Деяниях апостолов и в истории миссионерства святого Павла. Эти грекоговорящие евреи проживали в различных городах Римской империи, а в Иерусалиме появлялись в качестве пилигримов — подобно ревностным мусульманам, совершающим ежегодный хадж в Мекку.
Бытует мнение — непонятно, собственно, почему, — что еврейский народ рассеялся по всему миру лишь после случившегося в 70 году н. э. разрушения Храма Ирода. На самом деле расселение евреев началось еще за несколько веков до рождения Христа. Столько же лет насчитывается и еврейской диаспоре в чужеземных странах. Основной импульс этому явлению дал Александр Македонский за триста лет до нашей эры. Этот великий завоеватель стремился не только к созданию собственной империи, но и был одержим идеей распространения эллинистической культуры по всему миру. Если наполеоновские солдаты хранили в своих походных ранцах маршальский жезл, то воины Александра носили с собой труды Гомера и Аристотеля.
В результате стремительных завоеваний Александра Македонского огромная территория оказалась покрыта сетью бесчисленных эллинизированных городов. Города эти быстро развивались, в них кипела деловая жизнь. Между ними протянулись удобные и безопасные дороги, которые немало способствовали развитию коммерции. Этот новый мир открывал захватывающие перспективы перед предприимчивыми иудеями. Вскоре еврейские синагоги стали непременной деталью всех развивающихся городов. К моменту рождения Христа (то есть к началу нашей эры) большая часть еврейской нации уже проживала за пределами Палестины. Ученые установили, что еврейская диаспора в то время насчитывала семь с половиной миллионов человек, что составляло семь процентов от всего населения Римской империи.
Представители еврейской диаспоры вынуждены были существовать и зарабатывать себе на жизнь в развращающем окружении нееврейского населения. По этой причине консервативные палестинские иудеи свысока смотрели на заморских соплеменников. Их подозревали в ослаблении веры и на этом основании относили к более низкой религиозной касте. Лично мне подобное отношение видится вопиющей несправедливостью. Хотя живущим на чужбине грекоговорящим евреям приходилось приспосабливаться к иноверному окружению и отчасти воспринимать чуждые идеи, они всеми силами стремились сохранять иудейскую самобытность и верность традиционной религии. Иерусалим они почитали Священным городом и относились к нему так же, как правоверные мусульмане относятся к Мекке. Каждый член еврейской диаспоры делал ежегодные пожертвования в пользу Храма. Эти пожертвования собирались в крупных городах, а затем, с разрешения пропретора, со всей торжественностью отправлялись в Иерусалим. Многие евреи мечтали хотя бы в конце жизни возвратиться в Священный город, чтобы обрести последний приют в его стенах. Некоторые заморские общины добились даже открытия особых эллинистических синагог в Иерусалиме.
Таким образом, мы можем утверждать, что если еврейская диаспора и принадлежала Римской империи, то лишь в географическом смысле. Ее положение можно уподобить положению многочисленных римских колоний, заселенных бывшими легионерами. Каждая из этих колоний, разбросанных по отдаленным провинциям, по сути, представляла собой маленький кусочек Рима, искусственно высаженный в чуждую почву. Точно так же еврейские общины в крупных имперских городах воссоздавали частицу Иерусалима в чужеземном окружении. Понятно, что прочие обитатели этих городов относились к иудеям с недоверием и раздражением.
Негативное отношение к евреям сложилось задолго до распятия Христа. Греки и римляне с одинаковым пылом ненавидели евреев. Да и кого порадует такое соседство? Евреи жили замкнутыми общинами, которые соблюдали странные, малопонятные законы. Они придерживались строгой диеты, в частности, не употребляли в пищу свинину и моллюсков, а по субботам укрывались за стенами своих таинственных синагог. Евреи проявляли крайнюю нетерпимость в вопросах веры: они отказывались даже формально преклонять колени перед местными или общеимперскими, римскими божествами. А поскольку в сознании античного общества религия тесно переплеталась с политикой, то против иудеев регулярно выдвигались обвинения в нелояльности по отношению к приютившему их городу и самому цезарю.