Прерывая его раздумья, по залу пронеслись звуки музыки, а у Древа богов появились жрецы. Очередной звучный аккорд разлился по храму, и в распахнутые настежь двери вошел Тенрион. Размашистыми шагами, будто идет в строю, он дошел до Древа и встал перед мужчиной и женщиной. Лицо дуайгара не выражало никаких чувств.
Музыка снова сменилась, — теперь она почти плавно струилась откуда-то с высокого свода, и в распахнутые двери вошла невеста.
Гарвет успел позавидовать другу — до того была хороша юная демонесса. Милое личико сердечком, обольстительная фигура, обтянутая платьем, хвост с розоватой кисточкой. «Хор-р-роша!» — подумал оборотень, прищелкнув языком.
Тенрион пылких чувств Гарвета не разделял. Глядя на медленно шествующую и изящно покачивающую бедрами очаровательную демоницу, дуайгар… скучал. Не будучи провидцем, он уже заранее предвидел все, что его ждет. «Как это неинтересно!» — думал Тенрион, следя ленивым взором за своей будущей женой.
С равнодушным видом жених выслушал приветственную речь жрецов и повернулся, чтобы принять из их рук браслет первого обручения. И вдруг украшение нагрелось в его руке, обожгло ладонь, отчего Тенрион разжал пальцы. Браслет золотой лужицей расплавленного металла стек к его ногам. Проследив за этим делом озадаченным взором, мир Лассиль краем глаза узрел яркую вспышку и повернул голову.
В сияющих всполохах яркого света в храме возникла разгневанная Муара. В ее правой руке был крепко сжат темный жезл, исписанный рунами Создателей. Навершием жезла служил светлый камень, из которого в данный момент вылетали короткие молнии и били под ноги Тенриону.
В зале наметилось оживление, сидящие в нем заперешептывались, поднимаясь на ноги. Слово взял сам император Кемиарион:
— Госпожа, на что вы гневаетесь? — учтиво склонившись, спросил он.
— Он знает! — жезл указал на Тенриона мир Лассиля, а молния, сорвавшаяся с него, устремилась вперед.
Демон успел отскочить, в его душе поселилась тоска, изгнав оттуда скуку. Тенрион спрашивал себя: «Неужели все так и закончится?!» И сам отрешенно осознавал, что смерть свою он заслужил, согласившись отдать на растерзание ту единственную, которая пробудила в нем теплые чувства.
— Я готов! — просто сказал дуайгар с сиреневыми волосами.
— Смерть станет для тебя слишком легким наказанием! — Муара развернулась, и молнии с ее жезла ринулись в зал.
Замерли, указывая на двух драконов и одного оборотня, застывших, словно статуи.
Первым опомнился Риарен:
— Разве дело было сделано не во имя Света?
— Люди порождение Нави! — выкрикнул Шервесс.
— Они создания моих детей! — кипя от гнева, сообщила Муара. — И, в отличие от вас, считающих себя едва ли не богами, люди сумели доказать, что достойны жить на Омуре! Они вместе со всеми нами сражались в прошедшей войне против навьего зверя! И в них доблести ничуть не меньше, чем во многих из вас! Вы бились с навьями от скуки, из чувства долга, дабы угодить нам, богам, тешили свое тщеславие, в то время, как большинство людей умирали ради любви, за своих близких, ради сохранения жизни на Омуре, ради всех нас! Так почему вы смеете осуждать их?! Вы, призванные учить младшие расы, а не уничтожать их! Вот что четверке сильных перворожденных сделала хрупкая девушка? Как посмели вы, о, могучие воины, напасть на нее и ее нерожденное дитя?! Как позволил ты, Тенрион, свершиться этому злу? Как осмелился ослушаться меня и сгубить этот нежный цветок? За то, что твоя игрушка всего лишь полюбила тебя и решила сохранить дите, зачатое, как она считала, в любви? Как посмел ты, оборотень Гарвет, гнать несчастную зимней ночью, будто дичь? Как мог ты, Риарен, тот, который клялся мне не причинять вред слабым, причинить его? Как решился ты, Шервесс, на это черное дело?
Четверо перворожденных молчали, упрямо стиснув зубы, и каждый из них думал о своем. Тенрион ждал неминуемой и мучительной смерти; Шервесс ругал себя за недальновидность; Риарен злился на то, что его запросто обвели вокруг пальца; Гарвет ощущал себя сущим глупцом, который в какой-то момент поддался инстинктам, а не разуму, и не убил девчонку сразу, у калитки, решив с нею поиграть.
— Они подвернутся суровому наказанию! — изрек Повелитель Снежной Империи.
— Все! — гневно прибавил Правитель Шерр-Лана, сверля глазами своих подданных.
— До единого! — подтвердил Вожак клана оборотней и отец Гарвета по совместительству.
— Как допустили это вы, повелители? — Муара посмотрела на каждого из них, усмехнулась. — Знаю я, как вы их накажете! Пожурите и все! Что для всех вас жизнь одной человечки?! Ни-че-го!
Правители дружно отвели нахмуренные взоры, но богиня видела мысли каждого из владык.
— Я! — торжественно проговорила она. — Сама накажу вас! Всех до единого! Я устала от всех ваших мыслей, связанных с людьми, от всех ваших действий по отношению к ним! Я неоднократно давала многим из вас шанс исправиться! Но ни один из вас им не воспользовался!
— Так накажи нас, как посчитаешь нужным, справедливая богиня! — произнес Повелитель Шерр-Лана.
— Накажу! Всех и сразу! Тебе же, Гарвет, как будущему Вожаку, будет особое предупреждение! Еще одна твоя ошибка, и весь твой клан пострадает за нее!
— Я понял, — с мрачным видом кивнул оборотень, а Муара, не обращая на него более никакого внимания, продолжила:
— Я накажу вас всех… любовью! Да-да! Не смотрите на меня так! Раз вы сами не в состоянии услышать свое сердце и понять, чего оно на самом деле желает, — выразительный взгляд на Тенриона, — то я лично буду определять вам Пару, чтобы у вас не возникало сомнений в правильности выбора! Истинные станут вашим наказанием и вашей наградой! Вы будете мечтать и умолять меня подарить каждому из вас Равную! И в этом выборе принадлежность к расе, внешность и характер избранницы будут не важны ни для меня, ни для вас! Я выберу каждому из вас и ваших потомков по мужской линии ту, что будет полной противоположностью, ту что не полюбит вас с первого взгляда! Доверие, любовь, страсть, привязанность Истинной вы станете добиваться и разжигать сами, страдая и мучаясь при этом каждое мгновение! Но без Равной вы будете еще более несчастными и слабыми! Я все сказала! Время пошло!
Жезл в руке богини засиял алым светом, который в мгновение ока затопил зал, ослепляя находящихся в нем перворожденных.
Эпилог
Десять лет спустя
На дворе громко запели петушки, возвещая приход нового дня. Яринка потянулась на пуховых перинах и улыбнулась, радуясь солнечному свету.
Ясный денек еще только разгорался, а молодая женщина, словно бабочка, порхала по огороду, собирая лекарственные травы, еще покрытые сверкающими каплями росы. Именно растения, собранные ранним утром, лучше всего подходили для приготовления зелий. Так говаривала еще бабушка Яринки, бывшая опытной травницей.
Днем дел было невпроворот. Жители небольшого городка, расположенного в самом центре Номийского княжества, любили заходить к приветливой знахарке, иные даже для того, чтобы просто поговорить, да угоститься крепким ароматным взваром.
Проводив очередного посетителя, Яринка убрала со стола посуду и решила позвать сына в дом, но Кирт уже забежал сам. Смахнув с лица прядь волос сиреневого оттенка, он взволнованно сказал:
— Матушка, у ворот стоит усталый господин и просит разрешения войти!
— Пусть входит, мы не отказываем нуждающимся.
— Матушка он не нуждающийся, он — хвостатый! — таинственным шепотом поведал ребенок.
Сердце Яринки на ирну замерло, а затем пустилось вскачь, будто бешеное, но женщина глубоко вдохнула, унимая душевный трепет, напоминая себе, что она уже далеко не юная девица, чтобы так сильно переживать.
Медленно, собираясь с мыслями, Яринка шла к воротам. Сын бежал вприпрыжку впереди нее. Резная створка распахнулась, и перед синими очами Яринки предстал путник в плаще до пят. Женщина поглядела на своего проказника-сынишку, гадая, как он сумел узреть хвост у пришедшего.
— Кто ты, путник? Не таись, покажи нам свое лицо, — Яринка постаралась придать голосу больше равнодушия.
И у нее получилось это сделать, а когда пришедший скинул капюшон, и их взоры скрестились, сердце Яринки чуть дрогнуло, узнавая знакомые черты.
Женщина смотрела на родителя своего сына и… и думала о своих чувствах к нему. В данный момент она ощущала только боль, разочарование и жалость к усталому скитальцу, рассмотрев и запыленную одежду, и измученный вид мужчины. Любовь затаилась где-то в самом уголке сердца Яринки и пока не желала выходить из своего укрытия.
— Входи, — коротко пригласила Яринка Тенриона, взяла сына за руку и, не оглядываясь, направилась к дому.
Тенрион мир Лассиль чувствовал себя глупым ослом. Он смотрел вперед и видел перед собой очень красивую и весьма необычную женщину, все инстинкты демона вопили о том, что это его Пара, его половинка. А бросив взгляд на мальчика, дуайгар и вовсе лишился слов, только оторопело взирал, замечтавшись.