— И вы видели, как это произошло?
— И я, и еще добрая сотня людей. Это случилось, когда на студии «Премьер» снимали фильм «Любовницы Джесса Джеймса». Мистер Чейм тогда был еще там боссом. Мистер Барр исполнял роль главного героя — Джесса Джеймса. И вот в присутствии всех участвовавших в съемках мистер Джелликоу стал отчитывать Барра.
— Что, наорал на него?
— Ну да. Мистер Барр… ведь он иногда выпивает. Несколько раз приходил на съемки навеселе. Мистер Джелликоу сказал, что больше этого не потерпит, потому что картина обходится слишком дорого. Говорил он резко. А мистер Барр все больше и больше злился и вдруг как ударит его! И ушел с площадки.
— А Джелликоу что?
— Он просто лежал пластом.
— А когда пришел в себя?
— Встал, подержался руками за лицо, потом оглядел всех и ушел.
Забавная девчонка была эта крошка Лусилла Мендес! Но меня ждала работа. И работы этой было невпроворот. Надо было вкалывать. И прежде всего, ехать к Сильвии Ардент.
Я встал:
— Спасибо, Лусилла. Вы мне здорово помогли.
Она улыбнулась. А я пошел тянуть свою лямку.
* * *Как мне доложила Хейзл, Сильвия Ардент была сегодня свободна и предположительно находилась дома.
Жила она в одном из шестикомнатных вигвамов, сдаваемых за полторы тысячи долларов в месяц, на территории всемирно известного «Индейского ранчо», в сотне ярдов от улочки с поэтическим названием Лесная тропа. Место это находилось к северу от границы, разделявшей Беверли-Хиллз и Бель-Эйр. Каждый вигвам имел свое название: «Ирокез», «Могаук», «Апач», «Сиу» и другие столь же выразительные. В основном здании отеля помещения именовались еще более экзотично: «Столовая буйвола», бар «Последнее прибежище Кастера».[1]
Вскоре после полудня я уже стоял перед вигвамом «Кри» и нажимал на черный железный наконечник стрелы, который выполнял роль кнопки звонка, о чем я не сразу догадался.
В ожидании дальнейших волнующих событий я мысленно перебрал в памяти все, что мне было известно о мисс Ардент. Она, кажется, начинала свою карьеру как модель. Я хорошо помнил то время, когда она впервые предстала перед восторженными взорами публики преимущественно мужского пола.
Она снялась для шестистраничной гармошки-вклейки одного престижного журнала для мужчин, который молниеносно приобрел еще большую популярность. Позировала она в тени яблонь. На ней были лишь облегающие светло-голубые, закатанные до колен джинсы, открывавшие стройные ноги. Она стояла на цыпочках и тянулась за сочным красным яблоком. Солнечные блики играли на ее юном цветущем лице и полунагой фигуре. И только на одну ослепительно белую обнаженную грудь падал яркий сноп солнечного света.
Сравнение с Евой напрашивалось само собой. Его постоянно приводили с экранов телевизора и со страниц журналов, и конечно же оно жило в воспаленном воображении мужчин, в душах которых этот снимок пробудил старину Адама. Вскоре она была приглашена в Голливуд, где снялась в нескольких фильмах. В последнем, принесшем киностудии огромные прибыли и благосклонно встреченном даже критикой, Сильвия сыграла главную роль. Затем последовал телесериал «Девичья спальня» и слава телезвезды.
Дверь неожиданно отворилась, хотя изнутри приземистого здания до меня не донеслось ни жужжания зуммера, ни треньканья колокольчика, и я увидел Сильвию. Тут же все зажужжало и зазвенело у меня в голове. А может, мне это только показалось. Передо мной стояла знаменитая звезда телеэкрана, женщина, которую природа щедро одарила красотой, сама Сильвия Ардент во плоти.
Впрочем, не совсем во плоти.
На ней был светло-желтый вязаный свитер и — в более ярких тонах желтого — юбка, шифоновый шарф вокруг шеи и домашние туфли на высоком каблуке. Пушистый свитер был перехвачен узким пояском. Талия, казавшаяся на снимках неестественно тонкой, и на самом деле оказалась именно такой.
Она стояла в проеме двери и улыбалась.
— Привет! — произнесла она.
— Привет! — ответил я, пожалуй, с чрезмерной пылкостью.
Но ведь не каждый день выпадает счастье лицезреть такую красотку, как Сильвия Ардент. Она выглядела даже привлекательнее, чем на цветном телеэкране: светло-кремовая кожа, глаза словно из расплавленного изумруда, золотисто-рыжие волосы, яркие губы. На гладком лбу появилась едва заметная складочка.
— Я… мы с вами знакомы?
— Нет… пока. — Я улыбнулся. — Но вас я, конечно, знаю. Вы — мисс Ардент.
«Кто же может ее не знать», — подумал я.
Она облизнула губы, напоминавшие цветом плащ матадора, и снова улыбнулась:
— Вы ко мне по делу?
— Конечно по делу.
Я вспомнил две фотографии, которые нашел в номере Джелликоу. На одной Сильвия с откровенным сладострастием во взоре смотрела влево, на другой — с тем же сладострастием смотрела вправо. Сейчас ее взор был устремлен прямо на меня, но сладострастия в нем не было.
— По какому делу вы хотели меня видеть?
Я чувствовал, как моя вначале дружеская улыбка превращается в дружескую ухмылку старого знакомого, хотя срок для такой метаморфозы был явно мал. Но трудно было не вспомнить ту давнюю шестистраничную вклейку, которая как бы положила начало моему с ней знакомству. В моей памяти вновь возник образ новоявленной Евы с яблоком. А потом мелькнула мысль, что Уилфреда Джелликоу, может быть, уже нет в живых. Не здесь ли он нашел свою сладкую погибель?
Резкие нотки, прозвучавшие в голосе Сильвии, вернули меня к действительности. Я вдруг забыл, о чем она меня спросила. Ах да, она хотела знать, по какому делу я хотел ее видеть? Конечно, именно так.
Я стер с лица улыбку и строгим деловым тоном сказал:
— Уилфред Джелликоу. Мне известно, что…
Я умолк на половине фразы, потому что Сильвия сделала глубокий вдох и задержала его, отчего ее пышная грудь стала… вы не поверите какой!
Но я все же сделал попытку продолжить.
— В четверг вечером… — выдавил я из себя, — вы и Уилфред были в «Клетке пантеры». И после этого… — Я забормотал что-то невразумительное.
Сильвия наконец выдохнула.
— Так вы здесь из-за Уилфреда? — спросила она.
— Да. Уилфред Джелликоу. — Я постарался коротко изложить суть дела. — Видите ли, я знаю, что в четверг вечером вы были с ним в «Клетке пантеры», и хотел бы узнать, что произошло в клубе после того, как вы ушли оттуда.
Она снова заставила меня умолкнуть. Но не глубоким вдохом. Лицо Сильвии застыло. Улыбка потухла. Глаза уже не походили на расплавленный изумруд, превратившись в зеленоватый лед. Она смерила меня взглядом этих ледяных глаз и спросила:
— Это он вас сюда прислал?
— Никто меня сюда не присылал. Я просто расследую, чем он занимался последнее время, где бывал. Пытаюсь пройти, так сказать, по его следам.
— По его следам? Ха! Мило сказано!
Я удивленно смотрел на нее, ничего не понимая.
— Может быть, я не ясно выразился, — сказал я, тщательно выбирая слова. — Мне известно, что вы и Уилфред Джелликоу в четверг вечером были вместе. И я просто хочу узнать, о чем вы говорили, что делали в «Клетке пантеры» и что случилось с Джелликоу потом…
— Ладно, ладно! — воскликнула она. — Незачем вдаваться в подробности!
Мое удивление продолжало расти.
— Мисс Ардент, вы не возражаете, если мы пройдем в дом? Мне хотелось бы продолжить наш разговор, но, поскольку он у нас продвигается медленно, неудобно вести его в дверях.
Она как-то странно улыбнулась:
— Где уж тут возражать?
Она отступила в сторону, и я прошел внутрь. Сильвия закрыла за мной дверь и почему-то заперла ее на ключ. Затем проследовала по толстому белому ковру к большой кушетке под голубовато-серым покрывалом, на котором были разбросаны разноцветные подушки, и села.
Идя следом, я заметил и другие яркие пятна: абстрактная живопись на стенах, стилизованный под старину грубоватый бар из дерева, четыре стула справа от него. Я сел на другой конец кушетки и выжидающе взглянул на Сильвию, недоумевая, почему наш разговор зашел в тупик.
— Пожалуй, мне следует объяснить цель моего визита, — сказал я.
— Я бы не хотела говорить об этом.
— Но я бы хотел. Ради этого я и пришел. Черт…
— Пожалуйста, не обзывайте меня.
— Я вас не обзываю, просто я чертыхнулся, потому что несколько озадачен. Только и всего.
— Все вы, мужчины, одинаковы! — Сильвия наклонилась в мою сторону, уставилась мне в лицо своими огромными зелеными глазами и сказала: — Вы и вправду все знаете?
— Что все? — удивился я. Красавица все больше меня озадачивала. — О чем вы? — Я легонько постучал себя по лбу. — Что вы имеете в виду?
Она вздохнула:
— Ну ладно.
— Что «ну ладно»? — в недоумении спросил я.
Она будто отвечала на вопросы, которых я не задавал. На мгновение у меня даже мелькнула мысль, уж не является ли она умственно отсталой при всем своем физическом совершенстве. А может, она слышит мистические голоса…