Все верно. Явиться для получения крыльев нужно было две недели назад. Приглашение, напечатанное казенным языком, не угрожало никакими карами, но он и так знал, что попался. Идти не хотелось, откуда-то вдруг появилась противная дрожь в ногах, и он сел прямо на пол.
- Да что такое?! – прикрикнул он сам на себя. – Придешь, покаешься, сделаешь виноватое лицо. Получишь порцию «как не стыдно» и отправишься домой!
Страх не ушел совсем, но затих, притаился где-то в укромном уголке, изредка попискивая внутри, словно тревожный индикатор. Он оделся, неторопливо и тщательно зашнуровал ботинки, позвенел ключами, запирая дверь. Конверт шуршал в нагрудном кармане. На лестничной площадке ему встретилась молоденькая соседка, с которой он поддерживал безобидный флирт.
- Здравствуй, - она кокетливо стрельнула глазами, как бы невзначай задела его бедром, обтянутым модными джинсами. За ее спиной трепетали длинные переливчато-розовые крылья, пушистые и мягкие.
- Красиво, - похвалил он.
- Ой, спасибо, - соседка картинно смутилась, - я еще и привыкнуть не успела! А можно, я к тебе вечером в гости зайду?
- Ну конечно, - он улыбнулся, неопределенно махнул рукой, спускаясь по ступенькам, - ты звони.
На улице было жарко. Он шел, уворачиваясь от прохожих, обметавших его крыльями, отгоняя от лица кружившие в воздухе перья – рыжие, золотые, синие. Недоуменным взглядам, обшаривавшим его плечи, отвечал тренированно-пустым выражением лица. На крыльцо Дома Крыльев взбежал легко и даже с какой-то дерзкой уверенностью.
Очереди внутри не было. Секретарша, оторвавшись от чтения модного журнала, коротко взглянула на него – и тут же нахмурилась, но кивнула приветливо.
- Вы на получение? Приглашение с собой? Будьте добры…
Он судорожно сглотнул, отдавая конверт. Наверно, даже побледнел, потому что девушка удивленно посмотрела на него, изогнув подведенную бровь.
- Да вы не беспокойтесь, - она изучила Приглашение и сделала на нем какую-то пометку. Листок исчез в прорези непонятного устройства, - все будет хорошо. Это ненадолго. Пройдите, пожалуйста, в ту комнату и снимите рубашку.
Он послушно зашел в темноту, холодными пальцами расстегивая пуговицы.
- А выбрать крылья… самому можно? – голос прозвучал глухо, потерявшись в стенах, обитых чем-то мягким. «Как в гробу», - подумал он и стиснул зубы.
- К сожалению, нет. Не беспокойтесь, наш аппарат автоматически подберет оптимальную для вас форму. Стойте спокойно и закройте глаза, - динамик щелкнул и отключился. Он едва успел зажмуриться, как со всех сторон обрушился ослепительный свет. Никакой боли не было, свет помигал и отключился. Он стоял в темноте и чувствовал за спиной непривычную тяжесть.
Динамик молчал.
- Уже можно выходить? – нерешительно спросил он, машинально скручивая рубашку в длинный жгут. Из темноты проскрежетало, словно кто-то коротко и хрипло вздохнул, и дверь приоткрылась, впустив полоску света. «Как теперь одеваться-то?» - он вышел в вестибюль и замер под взглядами.
Секретарша, бледная и растерянная, тут же опустила глаза, зато несколько крепких мужчин в одинаковой серой форме смотрели на него, не отрываясь, и от выражения на их лицах ему стало по-настоящему страшно.
- Что?.. – спросил он и тут же уловил сбоку свое отражение в большом застекленном шкафу. Отшатнулся обратно в темноту, но дверь за спиной уже захлопнулась.
Крылья за его спиной были большими. Огромными. Черная перепончатая кожа маслянисто блестела в холодном свете люминесцентных ламп, и каждая складка заканчивалась длинным костяным шипом.
- Нет! Это какая-то ошибка! – закричал он во весь голос, пытаясь надеть рубашку, спрятать под ней то неправильное, отвратительное, что теперь было намертво связано с ним. Секретарша поспешно отскочила за спины людей в сером и заверещала что-то в телефонную трубку.
- Выпустите меня! – он рванулся к входной двери, но тут же получил по голове чем-то тяжелым так, что в глазах потемнело и вспыхнуло искрами. Сильные руки вывернули ему локти назад, кто-то еще раз врезал по шее. Ошеломленного, мотающегося как тряпка, его проволокли по паркету коридора и выбросили в пахнущий помоями переулок. Он ударился грудью об асфальт и поднялся. Стальная дверь лязгнула, с той стороны повернулся ключ в замке. Он стоял, тупо глядя на капли крови, падающие из разбитого носа. Потом схватил себя за крыло, дернул изо всех сил.
- Н-нет! Уйди! Сгинь! – пальцы соскальзывали с кожи, острый шип распорол запястье. Крыло шевельнулось в ответ, расправляясь само по себе. Сзади послышались шаги. Он поспешно обернулся, страх уже завывал сиреной в голове.
Людей было много. Они стояли неподвижно, сгрудившись толпой, и смотрели на него. Из глубины переулка появлялись все новые и новые, и каждый нес в руке камень или обломок кирпича. От равнодушных взглядов его затрясло. «Я же могу улететь! Я должен улететь!» - он выбежал на середину переулка, поднял глаза к далекой полоске неба, стиснутой где-то вверху кирпичными стенами. Но крылья больше не шевелились, бесполезным плащом болтаясь за плечами. Тогда он вздохнул и повернулся к безмолвному кольцу окруживших его людей.
- Это ошибка…
Первый камень попал ему в левый висок.
ПАРИКМАХЕР
- Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
- Спасибо. Мне бы подстричься...
- Сделаем. Конечно. Не вопрос.
- Мне бы, знаете...
- Знаю. Волосы укоротить, да?
- Ну, собственно...
- Вот и хорошо. Хм. Так. Так. Ну что ж. Давайте-ка голову сюда...
- Что вы делаете?
- Успокойтесь. Расслабьтесь. Все будет хорошо.
- Зачем вы меня пристегнули к креслу. Руку! Руку отдайте!
- Тих-хо! Не дергайтесь. Для вашей же пользы, вам говорят! Тихо!
- А-а-а!
- Не кричите. Голову сейчас закрепим... так. Погодите, я халат надену.
- Отпустите меня!
- Странный вы человек. Подстричься хотите?
- Ну хочу! Но не так...
- А как? У нас все в соответствии с прогрессом. Тэк-с. Обработаем кожу спиртом. А вот теперь и за ножницы пора браться.
- Господи! Что это?
- Где? А, это... Ножницы.
- ЭТО ножницы? Это какое-то орудие пыток!
- Знаете, вы меня прямо оскорбляете сейчас. Я ими уже стольких подстриг...
- Не надо! Зачем вы меня наголо стрижете? Отпустите! Я вам денег дам!
- Работу нельзя бросать на пол-дороги, молодой человек. И чему вас только учили родители?
- Что вы со мной делаете?! Нет!
- Так... вот уже все хорошо. А давайте-ка мы поскоблим бритвой, чтоб теменной шовчик было лучше видно...
- Я на вас в суд подам! Маньяк!
- Так уж сразу и маньяк. Стрижка - процесс хлопотный. Знаете, что-то мне форма вашего черепа не нравится. Вас головные боли по утрам не мучают?
- Нет! У меня сейчас одна головная боль - это вы и ваши чертовы ножницы!
- А вот мне кажется, что головные боли вас должны мучать. Голова жестко закреплена? Вот и хорошо. Необходимо исследование. Сейчас аккуратно надрежем и рассверлим...
- Го-о-осподи! А-а-а-а-а!!!!!!!
- И все бы вам кричать...
(Хруст, скрежет, звук сверла, дымок)
- Ы-ы-ы-ы-ы....
- Так-так. Хм. Странно. На коре ничего. Двинемся глубже.
- Не-эт...ыбббл... мгруабл... глээээ...
- Ага. Вот. Это мы отрежем. Теперь крышку на место - и никаких мигреней. И прическа почти не испортилась... сейчас только вытрем и за-што-па-ем. Вот и хорошо, вот и умница. В зеркало поглядитесь. Укладочку делать будем.
- Мфффффллгхххррр.... гулллп...
- М-да. Что-то я кажется, увлекся. Так. Где телефон? Алло... Иван Петрович? Добрый день! Иван Петрович, сил моих больше нет! Обещаю, что ни капли больше пить не буду, ни в жизнь! Только возьмите обратно прозектором! Я и по субботам согласен вскрытия делать! А то здесь мне как-то не по себе – и народ вечно недовольный, не угодишь им!
ВОЗНЕСЕНИЕ
(апокрифический сценарий для нетрезвых актеров)
(Гефсиманский сад. Река Кедрон. Светает.)
ИИСУС: Хорош спать! За мной придут скоро, а они спят. Петр! Вставай!
СИМОН ПЕТР: А?... Э... Хр-р... Уф-ф...
ИИСУС: Братва! Трибунал проспите!
ИАКОВ ЗЕВЕДЕЕВ: Господи... Ну что ты орешь как больной слон? Ну дай поспать...
(ИИСУС замечает под ногами кувшин из-под неразбавленного вина.)
ИИСУС: "Вина же и сикера не пейте..." Так. Понятно. Как дети. Все приходится делать самому.
(Шум, свет факелов, входит отряд солдат. С ними СОТНИК и ИУДА ИСКАРИОТ.)
ИУДА: ...Короче, сотник, слушай меня. Сейчас я подойду к ним, и кого...хм... кого поцелую - того и берите. А то не разберетесь в куче.
СОТНИК: В каком смысле - берите?
ИУДА: В смысле - арестовывайте! Что непонятно?
СОТНИК: Ну так ты же его поцелуешь сначала, вот я и подумал... Странный ты все-таки, Иуда.
(СОТНИК и воины с отвращением смотрят на ИУДУ, поигрывая копьями.)
ИУДА (в сторону): Блин. Понаехали из провинции. Лимита римская!
(Они выходят на поляну. ИУДА озирается и замечает иронически глядящего на него ИИСУСА.)
ИУДА: О! Привет! Дай-ка я тебя поцелую!
ИИСУС: Я тебя, извращенец, сам поцелую. Потом. Если захочешь.