— Как ты думаешь, только не удивляйся, молодая женщина может полюбить мужчину нашего возраста? — Александр, видимо, с трудом решился на этот вопрос.
— Все бывает, — серьезно ответил Игорь. — Любовь не знает логики.
Их разговор был прерван стуком в дверь.
— Товарищ Ражнов здесь? — в комнату заглянула администратор гостиницы.
— Да, это я.
— Товарищ Назаров просил передать вам приглашение, — она протянула ему билет. — Сегодня в молодежном клубе встреча ветеранов.
— А тебе почему не прислали? — Игорь повертел в руках билет.
— Кого интересует встреча с мертвым? — грустно усмехнулся Александр.
— Слушай, так ты не сказал Назарову, что ты живой?
— Я его всего один раз видел, и мы не узнали друг друга.
Игорь причесывался, стоя возле зеркала.
— В десять нам надо быть в клубе, — твердо сказал он. — И ты пойдешь со мной.
Александр и Игорь вышли из гостиницы и влились в оживленный людской поток. Неожиданно до слуха Александра донеслась немецкая речь. Он оглянулся и увидел Розмари, а рядом с ней молодую женщину с густыми вьющимися волосами, спадающими на плечи. Обе несли в руках большие бумажные пакеты.
— Ты извини, я сейчас тебя догоню, — сказал он Игорю, не выпуская из поля зрения двух женщин.
Розмари, увидев Александра, не смогла скрыть радости:
— О, Александр!
— Здравствуйте, Розмари! — он был не менее взволнован этой неожиданной встречен. — Гуляете?
— Мы купили сувениры. И на базаре были. Потратили почти все советские деньги, какие у нас были. Познакомьтесь, это Ульрике, моя подруга, — говорила Розмари, и глаза ее сияли.
Они представились друг другу.
— Мы и русскую водку купили, — оживленно продолжала Розмари. — Порадуем наших мужчин.
Из туристического автобуса, стоявшего неподалеку, уже звали их. Розмари махнула им в ответ.
— Мне пора… — она была очень огорчена и не заботилась о том, чтобы скрыть это.
У автобуса она обернулась и крикнула:
— Вечером мы вас ждем!
Александр торопливо шел по той же улице, высматривая впереди, в толпе, Игоря. Первым, кого он увидел, был одноногий батумский садовник Михаил Белов. Рядом с ним стоял Игорь, и оба не сводили глаз с приближающегося Александра. Игорь смотрел с улыбкой, Белов с волнением.
— Только не говори, что не узнаешь старшину Белова, — сказал Игорь, хлопая Белова по плечу.
Александр смотрел и не верил своим глазам. Белов уже улыбался дрожащими губами. В глазах у него стояли слезы.
— Ты… Ты старшина Белов? — еще не веря, произнес Александр.
— Значит, вспомнил? — Они обнялись. Голос Белова дрожал: — Шутка ли, тридцать шесть лет — целая жизнь! А я и не надеялся, что меня можно узнать!
— Я, видимо, совсем одурел, — сказал Александр. — Ведь почти ежедневно встречал тебя в Батуми.
— В Батуми я живу с семьдесят второго года. Переберись я раньше, мы наверняка узнали бы друг друга.
Все трое тихо прошли в зал и устроились в последнем ряду у дверей. Встреча уже началась. В президиуме сидело человек десять — все с орденами и медалями.
— Сейчас перед вами выступит с воспоминаниями бывший боец нашего батальона Василий Дмитриевич Костин, — объявил председательствующий Назаров.
Сидевший в президиуме высокий и очень полный человек направился к трибуне.
— Мои молодые друзья! Я хочу рассказать вам о тех героях, чьи имена высечены на граните в центре вашего поселка.
Игорь наклонился к Александру.
— Ты узнаешь этого Костина? — спросил он шепотом. — Я никак не могу его вспомнить.
Александр пожал плечами и отрицательно покачал головой.
— Вы не можете его помнить, — сказал Михаил. — Он был в пятом взводе. Пришел к нам с пополнением перед самым боем.
А Костин говорил с трибуны:
— От вражеской траншеи нас отделяло всего несколько метров, когда пуля сразила нашего взводного командира, старшего лейтенанта Александрова. Мы, забросав врага гранатами, вырвались на гору. Именно в это время рядом со мной упал Саша Бибилейшвили. Он еле дышал. Я взвалил его на спину и вынес из огневой зоны. К сожалению, было уже поздно…
Михаил беспокойно заерзал на стуле, зашептал:
— Ты слышишь, что он мелет?
— Кто знает, может быть, он говорит правду. Ведь я же помню, что когда очнулся, был уже не там, где упал…
— Как ты мог там быть, когда воздушная волна выбросила тебя в овраг, — сказал Игорь. — Я это видел собственными глазами.
— В это время я увидел командира батальона, майора Глебова, в которого целился из автомата фашист, — продолжал Костин.
Михаил снова заерзал на стуле:
— Интересно знать, в каком это таком месте он стоял, что мог все и всех видеть, когда вокруг все ходуном ходило.
Саша лежал на земле весь в крови и грязи. С усилием открыл глаза и увидел сначала шапку, потом русые волосы и бледное юное личико Тани Воробьевой, санинструктора роты. Она поднималась по склону, опираясь на немецкий штык. Он не мог пошевелить ни одним мускулом и только смотрел на нее широко открытыми глазами. Ему казалось, что он громко позвал ее, но на самом деле он не издал ни звука. Санинструктор остановилась, перевела дух, потом медленно обернулась и увидела широко открытые глаза Саши. Наклонилась к нему, изумленная, и заплакала:
— Ты живой! Ой, мамочка, что с тобой сделали? Эй, Садиков, скорее носилки! Я же еще утром видела тебя здесь, подумала… Ведь ты лежал с закрытыми глазами. Ах, боже мой! Но теперь ты не бойся, теперь я тебя не оставлю. Раз ты жив, ничего не бойся…
Таня достала из сумки пакет, разорвала на Саше гимнастерку и перевязала рану. Саша прикоснулся губами к ее руке, еле слышно прошептал:
— Спасибо, мама…
Подошли двое санитаров. Один из них, с носилками в руках, взглянул на Сашу и не сдержал удивления:
— Ого! Вечером собирались его хоронить, а он живой! Молодец, парень! Долго жить будешь.
Встреча закончилась. Из клуба выходили люди. Александр, Игорь и Михаил стояли на улице и ждали, пока в дверях не показались ветераны. Среди них были Назаров и Костин. Игорь заговорщически подмигнул Александру.
— Борис! Боря! — позвал он Назарова.
Назаров оглянулся и быстро пошел к Игорю. Было видно, как он радостно возбужден.
— Ну что же вы не пришли? — выговаривал он Игорю и Михаилу, не спуская глаз с Александра. — Было очень интересно. Идем, познакомлю вас с ветеранами-мариновцами. Отличный народ!
Игорь положил руку на плечо Александру и подтолкнул его к Назарову:
— Сначала познакомься с этим ветераном!
Назаров протянул Александру руку:
— Назаров… Борис Акимович.
— Бибилейшвили.
Назаров вздрогнул и, сузив глаза, внимательно посмотрел на Александра.
— Из… извините, как? — запинаясь, произнес он.
— Бибилейшвили.
Назаров на глазах менялся в лице. Нервно задергались брови.
— Ты… Саша? — как можно спокойнее спросил он.
По лицу Александра разлилась улыбка. Назаров бросился к Александру, прижал его к груди.
— Саша, браток, — хрипло бормотал он. — Живой!
Он оттолкнул от себя Александра, отступил на шаг и еще раз внимательно оглядел его.
— Помнишь, как в Новороссийске в нейтральной зоне мы нашли у цементного завода цистерну, полную спирта? Ночью с одной стороны подбирались к ней мы с фляжками, а с другой немцы — с котелками? — спросил Назаров, все еще не веря и как бы проверяя его.
— А помнишь, как вместо патронов ты притащил в траншею ящик со снарядами? — спросил Александр, так и не ответив на вопрос Назарова.
И тут Назаров облегченно и счастливо рассмеялся:
— Да, да, ты и это помнишь? Тяжесть была неописуемая…
К ним подошел Костин.
— Смотри! Воскрес из мертвых и явился сюда. Саша Бибилейшвили, не узнаешь? — спросил его Назаров.
— Бибилейшвили? Живой? — Костин растерянно уставился на Александра: — А меня ты помнишь? А? Вспоминаешь?
Костин смотрел на Александра с надеждой, потом опустил глаза. Александру не хотелось ставить его в неловкое положение, расстраивать. Заставив себя улыбнуться, он сказал:
— Помню, да… Правда, смутно…
— А кто сказал, что он умер у тебя на руках? — спросил Михаил.
— Так и было. Саша, поверь мне! — Костин даже остановился. — Помню, как сегодня. Когда я уложил тебя в овраге, ты не дышал.
— Знаю. Другие тоже думали, что я мертв.
— Ты был на братской могиле? — спросил Назаров Александра.
Александр утвердительно кивнул.
— Что же нам делать теперь с этой надписью?
— Надо убрать ее! — воскликнул Игорь. — Что тут говорить? Видишь, жив человек!
— Ты думаешь, это так легко? — сказал рассудительный Назаров. — Надо будет с архитектором согласовать. И надпись снять так, чтобы не испортить гранит.