Судьба семьи Экхольмов во многом переплеталась с судьбой Маннергейма. Отец Рудольфа всегда был противником самостоятельности Финляндии. Он внушал сыновьям, что ферма на побережье залива между Сестрорецком и Териоками и молочные заводы под Выборгом без петербургского рынка — ничто.
Швед по национальности и подданный российского императора, финляндский помещик Экхольм-отец получил чин статского советника в девятьсот пятом году за помощь царской охранке при расправе с финскими и русскими революционными отрядами. Статскому советнику покровительствовал сам адъютант императора — шведский барон и «российский» генерал Маннергейм.
В Петербурге отец Экхольма приобрел великолепный особняк. Владения на берегу Финского залива росли.
Рудольф Экхольм с детства проникся верноподданническими чувствами к российскому монарху, носившему титул великого князя Финляндии, и мечтал быть в его офицерском корпусе. В российской армии представители самых богатых шведских семей Финляндии достигали высоких постов. Сам Маннергейм женился на дочери генерала Арапова из свиты его величества, был зачислен корнетом в кавалергардский полк императрицы и стремительно пошел вверх. Экхольм-отец, готовя сыновей к военной карьере, с гордостью показывал им семейную реликвию — фотографию с дарственной надписью своего удачливого покровителя: коронация российского императора Николая II и справа от императора — блестящий кавалергард Густав Карл Эмиль Маннергейм. Вот путь, по которому надо следовать. Кадетский корпус в Хамина, где кумир семьи Экхольмов получил первоначальное воспитание, стал целью и маленького Рудольфа. Из Хамина — в Петербург, из Петербурга — в Царское Село, мундиры, погоны, шпага, ордена — этим был полон Рудольф, когда отец определил его в кадетский корпус, который окончил в прошлом столетии сам Маннергейм.
Рудольф — старший в семье Экхольмов. Младшему — Вальтеру — выпал иной жребий. Когда настал срок посылать его в военное училище, ориентация Экхольма-отца несколько поколебалась. Он отправил Вальтера на выучку в Берлин, где тот с первого года мировой войны перешел в подданство кайзера Вильгельма, а потом стал офицером «Финляндского бюро» — центра разведки, работавшего против России. Вальтер Экхольм вступил в Германии в Королевский прусский 27-й егерский батальон, сформированный из финнов-перебежчиков.
Тысяча девятьсот четырнадцатый год поставил братьев в положение врагов: новоиспеченный прапорщик российской императорской армии Рудольф Экхольм воевал против своего брата Вальтера — германского лейтенанта. Оба были на фронте: одним командовал немецкий генерал фон дер Гольц, другим — «российский» генерал Маннергейм.
Экхольм-отец вдвойне застраховался от превратностей войны: если проиграет старший, спасет положение младший.
Тысяча девятьсот семнадцатый год свел братьев в один лагерь — в лагерь контрреволюции.
Вскоре после Февраля к командиру роты русских войск на рижском фронте Рудольфу Экхольму явился резидент берлинского «Финляндского бюро» и передал поручение-приказ младшего брата: отправиться на берег Ботнического залива, в порт Ваазу, для формирования частей шюцкора. Экхольму дали понять, что с фронта в Остерботнию его переводят по приказу самого Маннергейма. Только годы спустя, увязнув в тайных сношениях с несколькими разведками, Рудольф Экхольм разгадал загадку, которая мучила его в дни юности: почему Густав Маннегрейм, «слуга царю и отечеству», ездивший по командировкам российского генерального штаба в страны Средней Азии, воевавший против кайзера в Карпатах, в Галиции, наконец, во главе шестого кавалерийского корпуса и получивший репутацию врага Германии, а затем и англофила даже, еще в 1917 году поддерживал связи с берлинским «Финляндским бюро», послушно выполнял его волю, считал 27-й прусский егерский батальон своим боевым резервом и личной гвардией и превратил его в ядро шюцкора.
Да, выпестованный в Германии на деньги финской буржуазии, в том числе и на деньги Экхольма-старшего, егерский батальон, уже обстрелянный в боях на Восточном фронте против русских войск, стал ядром той белой армии, которую тайно формировал Маннергейм в Остерботнии. Рудольф Экхольм, прибыв туда со своей ротой, встретил своих вчерашних противников, как новых друзей. Вальтера с ними не было — он появился позже, и на другом участке фронта; рота Рудольфа вскоре после прибытия на родину разбежалась, но ему дали под команду более надежных бойцов-егерей, из которых он сформировал шюцкоровский батальон.
О Маннергейме в среде егерей-активистов, как их тогда называла контрреволюционная верхушка, говорили как о будущем вожде и диктаторе с железной рукой. Из уст в уста передавали его резкую речь на собрании «военного комитета» в Хельсинки, когда, побывав в Петрограде, он определил, что с большевиками надо вести кровавую борьбу; он заявил комитетчикам, что больше ни на какие заседания ходить не будет и займется делом: надо создавать армию, способную сломить хребет красным в самой Финляндии; стране грозит власть бедноты — против этого Маннергейм поднял белое знамя, создав из наиболее решительных военный штаб.
В Петрограде, в Смольном, Ленин сразу же после Октября вручил финскому премьеру Свинхувуду акт о предоставлении Финляндии независимости. В Хельсинки Маннергейм, уже получивший от Свинхувуда полномочия главнокомандующего, взялся за наведение «крепкого порядка» — так свидетельствуют официальные биографы Густава Карла Эмиля Маннергейма. Свинхувуд пока наделил его такими полномочиями устно, но через десять дней он выдал Маннергейму контрреволюционный мандат, составленный «на маленьком клочке бумаги» и утвержденный на последнем заседании буржуазной власти в бушующей революционной столице.
Буржуазия торопилась — финские рабочие грозили навсегда свергнуть ее власть, одерживая в столице победу за победой. Буржуазия действовала в двух направлениях. К шюцкоровцам в Ваазу под видом купца, с фальшивыми документами, отправился Маннергейм. Свинхувуд сбежал из революционного Гельсингфорса к кайзеру Вильгельму и привел на скалы Суоми Балтийскую дивизию фон дер Гольца. Вместе с немцами на полуостров Ханко высадился и Экхольм-младший. Теперь он стал покровителем семьи — немцы взяли Финляндию под свой протекторат. Экхольмы охотно сменили подданство российское на подданство германское. Рудольф Экхольм присягнул кайзеру.
Маннергейм встретил фон дер Гольца как освободителя и послал благодарственную телеграмму Людендорфу и за оккупацию Аланских островов, и за десант на Ханко, и за присланное шюцкору оружие. Он, правда, просил пощадить национальное чувство финнов и подчинить германские войска ему, Маннергейму, как верховному правителю. На это Маннергейму ответил согласием сам Гинденбург, хотя оккупанты не собирались делить с ним власть, тем более что без карателей из Балтийской дивизии шюцкоровцы не могли одолеть финских революционеров.
Шюцкоровцы и немецкие каратели залили страну кровью. Более ста тысяч финнов были брошены в тюрьмы. Десятки тысяч людей умерли от пыток, голода и тифа. Через сто сорок пять карательных трибуналов за четыре месяца прошло семьдесят пять тысяч дел революционеров. Осужденные по этим делам рабочие получили в общей сложности триста тысяч лет тюремного заключения. Сорок тысяч рабочих были казнены. После недели резни фон дер Гольц и Свинхувуд создали в Хельсинки кулацкий сейм. 9 октября 1918 года сейм объявил «королем Финляндии и Карелии» зятя Вильгельма, немецкого принца Фридриха Карла Гессенского. Маннергейм держался в тени. Рудольф Экхольм присягнул в третий раз — новоявленному королю.
Зять кайзера так и не успел взобраться на трон. Сам кайзер к тому времени потерпел поражение. Лондон и Париж выразили недовольство прогерманской ориентацией финских правителей. Лондонская газета «Таймс» сообщила мнение военного министра о будущем Финляндии: «Если мы посмотрим на карту, то увидим, что лучшим подступом к Петрограду является Балтийское море и что кратчайший и самый легкий путь лежит через Финляндию. Финляндия — ключ к Петрограду, а Петроград — ключ к Москве».
Маннергейм, въехавший в столицу на белом коне, удалился было от дел на отдых в Швецию. Свинхувуд, в то время канцлер Суоми, не терпел умаления власти немцев, в которых он видел единственную опору против революции. Но когда и в самой Германии революция свергла кайзера, Свинхувуд на время ушел со сцены, а его преемники призвали Маннергейма на помощь: его послали в Лондон и Париж, там он получил полную поддержку, стал канцлером Финляндии и вернулся на родину главой государства и победителем. Ему помогли английские генералы. Прошли годы, и Маннергейм не забыл своих покровителей: генерал Кирк, будущий главнокомандующий английской армией, стал потом кавалером ордена Финляндии «Белая роза». Когда армия была сформирована, Маннергейму посулили долларовый заем, если он двинет войска на Петроград.