В соответствии со статьей 46 УК, такими мерами социальной защиты являлись "а) помещение в учреждения для умственно или морально дефективных; б) принудительное лечение". Что стояло за термином "учреждение для морально дефективных" - неизвестно. Скорее всего - ничего. Просто юридическое понятие, не имеющее реального приложения. В
20-е годы таких понятий было немало. Прошло еще лет десять, прежде чем эра революционного пустозвонства сменилась (во всяком случае в юстиции) эрой немногословного сталинского террора.
Но за термином "принудительное лечение" могло стоять вполне конкретное учреждение. Статья 24 УК РСФСР 1922 года разъясняет:
"Мерами социальной защиты медицинского характера являются:
а) принудительное лечение;
б) помещение в лечебное заведение в соединении с изоляцией". Уже в УПК РСФСР 1924 г. появляется термин "СПБ".
Статья 457 УПК РСФСР 1924 г. :
"Заключенные, заболевшие душевной болезнью или тяжелым неизлечимым недугом, согласно заключению о том врачебной комиссии подлежат суждению суда, вынесшего приговор, на предмет определения о переводе их в специальные психиатрические или иные больницы или об условном досрочном их освобождении" (курсив наш. - А.П.).
Таким образом, СПБ - изобретение не 50-х годов, как многие думают, а как минимум 1924-го. В 50-х годах это изобретение по инициативе Берии и К° приобрело особый размах. Кто содержался в СПБ 20-х годов, нам не известно. У нас есть личные свидетельства только начиная с 1951 года.
Однако даже известные нам факты свидетельствуют о близости тогдашнего советского руководства к практике карательной медицины.
На предыдущих страницах мы писали, что советская юстиция de jure никогда не отступала от принципа ненаказуемости душевнобольных. Мы и понимаем "de jure" как официально провозглашенную юридическую позицию. Но вот в наши руки попал никогда не публиковав-шийся ранее в открытой советской печати документ, свидетельствующий о фактическом отступлении от принципа ненаказуемости. Этот документ датирован 23 июля 1918 года. Мы приводим выдержку из него.
О лишении свободы как о мере наказания и о порядке отбывания такового.
(Временная инструкция)*.
.................................
3. Места лишения свободы делятся ... по назначению на:
1) общие места заключения (тюрьмы);
2) реформатории и земледельческие колонии, как учреждения воспитательно-карательные...;
3) испытательные заведения;
4) карательно-лечебные заведения для помещения арестантов с заметно выраженными психическими (NB!) дефектами...
5) тюремные больницы.
* СУ, № 53, стр. 598. (Сборник указов недоступен широкому читателю.)
Карательно-лечебные заведения в соответствии с инструкцией являются местом лишения свободы и, как явствует из всей инструкции,- мерой наказания, карательной мерой. Кара здесь на первом месте. Именно карательно-лечебные, но не хотя бы лечебно-карательные. Заключения в эти учреждения производились по приговору суда или ревтрибунала. О соответствующей экспертизе упоминаний в инструкции нет, да реально она и не могла проводиться в России 1918 года. Определением "заметно выраженных психических дефектов" по существу занимались суды и трибуналы, творившие право на основе своего революционного правосознания. А свободно творя право, уж совсем легко творить и новые диагнозы, например, "контрреволюци-онный психоз" - был и такой диагноз в советской психиатрии.
Первая известная нам попытка применения карательной медицины в советской России была в феврале 1919 года. Жертвой ее должна была стать известная революционерка, один из вожаков левой социал-революционной партии России Мария Спиридонова. Преследования левых эсеров начались после их мятежного выступления 6 июля 1918 года. М. Спиридонова была арестована в феврале 1919 года и судима революционным трибуналом, вынесшим следующее решение:
"Трибунал нашел, что деятельность М. Спиридоновой как представительницы политической группы левых эсеров, при недостаточно окрепшем положении Красного фронта и тыла Советской России в связи с чрезвычайно сложным положением страны в борьбе с мировым капиталистическим империализмом, является вредной.
Однако, принимая во внимание болезненно-истерическое состояние обвиняемой, не пресле-дуя в наказании целей отмщения врагам революции и не желая причинять М. Спиридоновой излишние страдания, одновременно с тем охраняя рабоче-крестьянскую революцию и стоя на страже ее завоеваний, трибунал постановил изолировать М. Спиридонову от политической и общественной деятельности на один год посредством заключения ее в санаторий с предоставлением ей возможности здорового физического и умственного труда"1.
Хотя трибунал не ссылается на временную инструкцию от 23.7.1918 года, мы думаем, что именно на ее основании он вынес свое решение. М. Спиридонова и стала бы, по-видимому, первой жертвой карательной медицины, если бы ей не удалось бежать. В ночь на 2 апреля 1919 года она по подложному пропуску вышла из Кремля, где содержалась под стражей, и скрылась. Под именем Пелагеи Семеновны Онуфриевой она занималась подпольной деятельностью. В октябре 1920 года вновь была арестована и заключена в Бутырскую тюрьму, и только после этого помещена в психиатрическую больницу, где пробыла до 18 октября 1921 года. Пребыва-ние Спиридоновой в больнице даже правительственными учреждениями рассматривалось как мера репрессивная, а не медицинская, в которой она на самом деле не нуждалась. Это явствует из приведенного ниже документа - справки Секретного отделения ВЧК2.
Заместителю председателя ВЧК тов. Уншлихту
Справка
Во исполнение постановления Политбюро ЦК РКП от 13 сентября с.г. об освобождении М.А. Спиридоновой Президиум ВЧК 15 сентября постановил Спиридонову освободить под поручительство общественных деятелей. 16 сентября отобраны подписки с поручительством от левых социал-революционеров Штейнберга3 и Бокала4. 18 сентября Спиридонова выдана из больницы (курсив наш - А.П.) на руки Шрейдеру5, который поместил ее в одном из домов отдыха на ст. Малаховка.
На первые две-три недели, пока Спиридонова освоится с новой обстановкой, освобождена под честное слово для ухода за ней А. Измайлович6.
17 октября 1921 г.
Уполномоченный V отделения Секретного отдела ВЧК Дерибас
1 "Правда", 25 февраля 1919 г.
2 ЦПА НМЛ, ф. 2, оп. 1, ед. хр. 2456. (Цитируется по сборнику документов (1917-1922 гг.) "В.И. Ленин и ВЧК". Москва, Политиздат, 1975, стр.515.)
3 И.З. Штейнберг - председатель Центрального бюро левых эсеров.
4 Правильно - И.Ю. Баккал - секретарь Центрального бюро левых эсеров.
5 А.А. Шрейдер - один из лидеров партии левых эсеров.
6 А.А. Измайлович - член ЦК партии левых эсеров.
Комментарии излишни: могли ли Политбюро ЦК РКП и Президиум ВЧК решать только медицинские вопросы о необходимости стационарного лечения М.А. Спиридоновой? Разумеется, нет. Руководство чекистов "больничными делами", выписка ее под поручительство однопартийцев свидетельствуют о том, что к Спиридоновой относились именно как к политическому противнику, а не просто больному человеку, и меры к ней применялись карательные, хотя и прикрывались психиатрической больницей, "санаторием".
К сожалению, нам неизвестно, подвергалась ли она какому-либо "лечению" в психиатри-ческой больнице. Какая это была больница? Да и дальнейшая ее судьба нам тоже неизвестна.
Другой известный нам случай применения принципов карательной медицины произошел спустя три года после суда над М. Спиридоновой.
Советскую делегацию на Генуэзской конференции 1922 года возглавлял известный советский дипломат коммунист Г.В. Чичерин. В числе прочих, на конференции разбирался вопрос о пропорциональном представительстве в Советах всех слоев населения, в том числе и мелких предпринимателей. Твердую позицию заняла в этом вопросе американская делегация. Чичерин решил пойти на уступки. 20-го января 1922 г. он пишет В.И. Ленину: "...если американ-цы будут очень приставать с требованием Representative Institutions, не думаете ли, что можно было бы за приличную компенсацию внести в нашу конституцию маленькое изменение...?" На полях этого письма В.И. Ленин пишет "сумасшествие!!"*. Сумасшествие ли? Поведение Чичерина великолепная характеристика цинизма и беспринципности коммунистов. Это яркий пример продажного политиканства, но вовсе не свидетельство душевной болезни наркома Чичерина! (Кстати, примеров подобной беспринципности еще больше можно найти у самого Ленина.)
* Центральный партийный архив НМЛ при ЦК КПСС.
Его высказывание на полях чичеринского письма можно было бы посчитать обиходным выражением, если бы...
Т. Молотову
(Для членов Политбюро)
Я сейчас получил два письма от Чичерина (от 20 и 22). Он ставит вопрос о том, не следует ли за приличную компенсацию согласиться на маленькие изменения нашей Конституции, именно представительство паразитических элементов в Советах. Сделать это в угоду американцам.