АЛЬБЕРТО: Неудивительно, ведь, здесь был ты.
ТУЛЛИО: Был я… (с намеком) но сейчас меня больше нет.
АЛЬБЕРТО: (Обращаясь к Джулиане) Что это с ним?
ДЖУЛИАНА: Ничего особенного, не обращай внимания. Ты же знаешь, он так устроен.
АЛЬБЕРТО: Надо сказать, устроен плохо!
ДЖУЛИАНА: Я пойду домой, хочу принять душ.
АЛЬБЕРТО: До скорого.
ДЖУЛИАНА: Чао. Увидимся дома.
АЛЬБЕРТО: Чао. Только не вздумай снять туфли на улице. (Джулиана выходит из магазина с гримасой на лице. Затем Альберто обращается к Туллио). Амстердам! Амстердам! Амстердам! Я обнаружил райский уголок на земле; да будет благословен тот, кто меня туда послал! Подумать только, чтобы сделать покупки, я до этого ездил в Бельгию, Швейцарию! Не могу сказать, чтобы мне там было скучно, и в тех местах можно порезвиться, но только до определенного предела. Амстердам же — самый настоящий рай! Амстердам! Амстердам! Амстердам! Следующий раз я обязательно возьму тебя с собой. Останешься зачарованным. Закроем магазин дней на десять… все равно, ничего не случится за это время…
ТУЛЛИО: (С намеком) Не сомневаюсь!
АЛЬБЕРТО: (Открывая чемоданчик) Взгляни, на этот маленький шедевр! (показывает драгоценный камень).
ТУЛЛИО: (Рассматривает камень молча) Первой окраски.
АЛЬБЕРТО: Целых шестнадцать каратов!
ТУЛЛИО: С явной желтизной.
АЛЬБЕРТО: Тем не менее, шестнадцать каратов. Шестьдесят гран. А вот этот, чистейшей воды, с современной огранкой, потянет, пожалуй, на кругленькую сумму.
ТУЛЛИО: И этот второго сорта.
АЛЬБЕРТО: Что мне прикажешь брать? Все равно, здесь никто в них не разбирается: покупают все подряд, доверяют мне. (Меняет тему разговора, хвастливо). Но самые настоящие жемчужины там можно видеть в витринах. Там есть такая улица: Херенга…
Херенграхат! Короче, где у них находится так называемый «Красный Дом», четырехэтажный дом, весь окрашенный в красный цвет… На первом и втором этажах дома имеются витрины со шторками, закрывающимися в определенный момент. Внутри витрины выставлены девушки, совершенно голые, прямо как в чем мама родила. Ты проходишь по улице и бросаешь на них взгляд… те тебе улыбаются; ты выбираешь себе одну из них, входишь вовнутрь здания, и тут же затягивается шторка, так, что с улицы тебя больше никто не видит. С тобой начинают болтать, предлагают всякие напитки, после чего ты занимаешься любовью, оплачиваешь услуги и уходишь.
ТУЛЛИО: Так вот почему ты вместо трех дней провел там целых пятнадцать…
АЛЬБЕРТО: А, как могло быть еще иначе, если витрин там как раз пятнадцать! (Высокопарно) Вот бы поставить здесь, хотя бы парочку таких витрин… Ты же знаешь наш народ! Отбоя бы не было; мы тоже придем к этому, вот увидишь!
ТУЛЛИО: И, когда у нас наступят эти времена, ты у нас будешь открывать и закрывать эти шторки.
АЛЬБЕРТО: Несомненно, несомненно! Я лично буду заниматься этими шторками, лишь бы наш городок стал столь же цивилизованным, как Амстердам. Все только и говорят о том, что Амстердам является родиной бриллиантов, совершенно забывая, что это также город и инженеров, и банкиров, и адвокатов! Амстердам, со своими красавицами, несомненно, является истинной столицей человеческого племени!
Раздаются звуки звонка. Альберто тут же со всех ног бросается открыть дверь.
В магазин входит графиня Мальвольти, женщина где-то под шестьдесят лет, вся надушенная, в косметике и с драгоценностями.
ГРАФИНЯ: Добрый день!
АЛЬБЕРТО: (Весь буквально сияющий) Графиня, мое глубочайшее почтение! Вы так красивы, на вас все так и сияет! Вы принесли с собой к нам в магазин солнце… Принесли солнце и, наверно, немного денежек. Чем я могу быть вам полезен? Что желает несравненная графиня?
ГРАФИНЯ: Дорогой Альберто, вы как всегда чрезвычайно любезны… У меня на этот раз к вам совсем пустячное дело: завтра день рождения у моей поварихи, которая, надо сказать правду, мастерица на все руки… Хочу сделать ей подарок, но не из дорогих.
АЛЬБЕРТО: Потратьтесь, обязательно потратьтесь на вашу повариху! Никто не знает, ведь она, если чего не так, может чего доброго еще и отравить! Тем более что, одним миллионом лир больше или меньше, какая для вас разница! Подстрахуйтесь, и хорошее здоровье будет вам гарантировано.
ГРАФИНЯ: Пошутили и хватит…А, ну-ка, покажите мне вон то небольшое ожерелье, оно может мне подойти.
АЛЬБЕРТО: Нет, нет: позвольте это сделать мне, доставьте мне удовольствие.
ГРАФИНЯ: Страховку я уже оплачиваю, теми деньгами, что она ворует из расходов по дому; я закрываю на это глаза, лишь бы она ко мне относилась хорошо!
АЛЬБЕРТО: Признаюсь вам, я тоже ворую. Не торгую, а ворую! Мы все воруем!
ГРАФИНЯ: Не чудите, я знаю вас с самой лучшей стороны; вы мне всегда делаете скидки.
АЛЬБЕРТО: Конечно же, я шучу, графиня. Если бы я умел воровать…
ГРАФИНЯ: Золотая цепочка, которую вы мне показывали в прошлый раз, та, что с небольшим бриллиантом в оправе, еще остается у вас?
АЛЬБЕРТО: Конечно же, очаровательная графиня. Вот она, я ее отложил в сторону, специально для вас. (Показывает ей цепочку).
ГРАФИНЯ: Спасибо, дорогой! И сколько она стоит?
АЛЬБЕРТО: Для вас, сто пятьдесят тысяч.
ТУЛЛИО: Сто двадцать тысяч — справедливая цена.
АЛЬБЕРТО: (раздраженно, но, не подавая виду) Верно, верно, я сегодня ужасно рассеян. Извините меня, очаровательная графиня. Верно, сто десять тысяч.
ТУЛЛИО: Я сказал сто двадцать, не сто десять.
АЛЬБЕРТО: Ты ошибаешься.
ТУЛЛИО: Нет.
АЛЬБЕРТО: А я думаю, что да.
ГРАФИНЯ: (обращаясь к Туллио) Верно… сейчас я вспоминаю, синьор Альберто прав!
В прошлый раз мне он назвал именно сто десять. (Обращаясь к Альберто) Он всегда у вас такой педантичный, ваш компаньон?
АЛЬБЕРТО: (Утвердительно отвечает кивком головы; после чего, повысив голос) Итак, сойдемся на цене сто пятнадцать тысяч, таким образом, все останутся довольными. (Тут же элегантно, профессиональным жестом, принимается заворачивать цепочку в подарочную бумагу) Прелестная графиня, всего вам хорошего и очень надеюсь на скорую встречу с вами!
ГРАФИНЯ: (Позволяет Альберто целовать ей ручки) Прощайте, прощайте, мой дорогой Альберто!
(Обращаясь к Туллио) До свидания.
ТУЛЛИО:… свидания. (графиня выходит из магазина и Туллио обращается к Альберто) Послушай, почему ты ей назвал сто пятьдесят тысяч, когда эта цепочка стоит сто двадцать?
АЛЬБЕРТО: Потому что я хотел, чтобы Графиня попросила у меня скидку, таким образом, я мог бы сбросить ей цену до ста двадцати тысяч; мы бы ничего не проиграли, за то ей доставили бы, при этом, огромное удовольствие.
ТУЛЛИО: Но почему ты тогда ей назвал цифру в сто десять тысяч?
АЛЬБЕРТО: Потому что, в противном случае, я мог бы показаться ей жадиной, что могло навредить моей славе благородного синьора…
ТУЛЛИО: Я понял… Я понял тебя.
Звонит звонок. Альберто снова бросается открыть дверь. Входит синьора Де Лоллис, в сопровождении своей дочери Амалии.
ДЕ ЛОЛЛИС: Вот и мы, снова…
АЛЬБЕРТО: Дорогие мои! Значит, вы решили?
АМАЛИЯ: Мама еще не уверена, что нам лучше взять: колечко или браслет.
ДЕ ЛОЛЛИС: Кто знает, может браслет будет и лучше. Он более подходит для свадебного подарка, верно?
АЛЬБЕРТО: Вы уже определились с датой?
АМАЛИЯ: Уже все решено: через пятнадцать дней я выхожу замуж!
АЛЬБЕРТО: Тогда самое время принимать решение. При желании, вы можете взглянуть также на ювелирные изделия, которые я только что привез из Амстердама… Я вернулся оттуда сегодняшней ночью.
АМАЛИЯ: Амстердам! Как бы мне хотелось туда отправиться в свадебное путешествие! Одна моя подруга мне сказала, что Рижкс это самая настоящая фантастика.
АЛЬБЕРТО: Если вы туда отправитесь, то сошлитесь на мое имя. Я их лучший клиент, увидите, как вас будут кормить!
АМАЛИЯ: Кормить… где?
АЛЬБЕРТО: В Реджа…в Реджике… в том месте, что вы только что сказали.
АМАЛИЯ: Но Рижкс — это музей, никакой не ресторан!