А тут директор, кузьма без подштаников - драпанул-таки, ты гляди, с скорой помощи!..
"Стой!", "Малыш!" и так далее. Сразу любит вдруг.
Так всегда. У меня сердце нежное, тёплое. Они пользуются. Снова цирк. Мне директор сказал "Будешь кроликом! Реприза у нас такая новая для тебя!". Очень добрый. Всегда меня радует невесть чем, а потом за сердце хватается.
Пусть, раз кроликом. Не люблю я этих сюрпризов их, но раз надо так надо, кто же если не я будет кроликом?! Кроликом так кроликом - не раком же. Я раньше вот думал всё - а что если повнимательнее всмотреться, так может поймёшь всё-таки как они устроены? И уж так я смотрел превнимательно, а не понял пока…
***- Ну что притихли-то? Тигры с верёвками. Будем спать? А не тут-то! Как раз я вам цирк - был как клоуном.
Меня взяли гимнастки в буфет один раз в свой. В смысле под душ. Для галёрки: где мылы с мочалками. Они думали может мне нет? Семи. И мне только помылить-мочалиться? А мне было как раз и вопрос был, но это потом.
Мы припёрлись, глядим (в смысле я) - тётя Маша, буфетчица. Она мне пирожными угощала всегда и коктейль. А тут вижу, глаза позабыть! У неё такие пироженные оказываец-ц-ца!! Я слюну проглотил - вот бы мне!
- Рот закрой, Малыш! Кто припёр сюда этого босяка? - тётя Маша заинтересовалась мною живо как личностью. - В тапки прыг и умчался отсюдова! Коридор!
- Что вы, тёть Маша, мне так нельзя! - рот захлопнул и чуть тороплюсь. - Без портков в коридоре лишь смех. Не могу.
И как раз успеваю их снять.
- Тётя Маша, он с нами, он маленький, - гимнастки мои. И что-то там про обстоятельства.
"Это ж в каком месте я маленький?", подумал я про себя, "Может в плечах?". И на том перестал - долго думать о себе не любил, было некогда.
Что вы ухи на плечи, тигры-еротики? Как с гимнасток моих блёстки ссыпались, так там что? А вы думали? Живой слон? Нет опять! Попы разные. Нет, красивые, это всегда. И смешные, у них не отнять, вон - с веснушками. Но дело не в том. У меня ведь вопрос. Как устроены. Может мне попроситься в механики, если дяденька мой прилетит, вертолёт, там зарплата побольше и выслуга… Но пока клоуном. Я разделся и стал их рассматривать. Так и так подхожу к ним ко всем. Перед, зад, элементы конструкции. Смысла - нет, не пойму…
- Ты, Малыш, за мочалку и драиться! - моя строгая, звал её Ласточкой, по форме волос. А сама прикрывает рукой, что вмещается, мне не видно стало, так ведь могу и не узнать-отличить её, вот и соскучился и пошёл драить зад я - бывает. Дерусь. Когда думаю…
"Отчего, когда лето - тепло? Птицы с севера прилетят - жопы толстые. Ну куда мне их на провода. Оборвуть!", тут я пукнул под душем и спрятался. А они хохотать, сиськи острые. Ладно б только гимнастки мои, а то там-то ведь вся наша публика, в смысле цирк, все, кто на "Ж" (хоть я думаю всегда - почему же на "Ж"? Кто они? Может Желанные? Или Жгучие (мне тёть Маша один раз затрещину выписала за посмотреть в туалет, как у них унитазы на стенах - работают? - так и впрямь было ашж горячо...)? Или - точка! - Жистокие, раз они сами мне не признаюцца тут же и навсегда про свою про ту конституцию?!)
Вот я вижу тогда, пришла публика. Делать нечего. Мне выступать.
- Перестаньте смеяться немедленно! - строго им. - Номер раз! Вам не стыдно, косматые?
Попритихли сразу, подглядывают. На меня. Только две девчонки с собачками обычно что (сейчас нет) продолжают тихонько хихикать. Мне ровесницы! Вот и хихикают ума нет, так как ещё не косматые. Я вздохнул на них "вас-то куда!" и по-первому дал - отрядил.
Достал бусы и ими жонглирую. Всё стоит. Благодарная публика. Всё же в них что-то есть. Но вот что?
- Дорогие мои, дело к праздникам, называется гордый олень!
Влез на лавку и стал им показывать. Пантомима два пишем одна в уме. Вижу - снова хихикать пытаются.
- Я смешного ещё ничего! - упредил. Так как я не люблю. Номер гордый олень называется всё-таки, а не то что там им померещится. - Смотрим все и молчим, дело к праздникам!
Наблюдают опять, а я с вывертом стал к ним кроликом и углядел. У одной - титьки разные. Одна правая, одна левая. Так удивился я, что заржали они уж вовсю. Я ж хотел указать, а потом смотрю у всех тоже такие же - разные. Отлегло. Это я так случаянно перепугался.
- Номер второй! Дело к праздникам. Называется - танец с саблями!
Две мочалки взял, исполнял на столе. Всем понравилось. Бы. Если б в раж не вошёл. Психология вещь очень тонкая, антураж, апофеоз и так далее. Спрыгнул в зал со стола, мочалки повыбросил, стал по скользкому полу до них въезжать. Они в визг, видно очень горяч был, для чего-то смеялись и дрались мочалками. Всё же их не пойму.
- Номер три! - я в запале был. - Дело к праздникам! Называется…
- К каким праздникам?! - видно выйти решили и начали. - Держи Малыша!
- Шуток я не люблю! И купаться не дам вам - не маленький!
А они, наверное, слышали. Эту сказку. Уже. Много раз. И лишили возможности творчества. На недолго, но с шампунем для глаз. Сумасшедшие! Он же щиплец-ц-ца! Особенно если глаза не закрывать, а на голые сиськи таращиться. Я вот не закрывал - было некогда. Потому что веснушки веснушками, но ещё и цветы и цвета, и праформы с праобобщениями.
Сколько я повидал в тот буфет!.. До сих пор память вручную настраиваю... Но не понял же? Нет. В чём секрет? Отчего их устройство загадочно? Может что-то внутри? Так когда я там был тоже вроде бы нет и даже более - там даже свет не включаецца… Одним словом или двумя - повод к раздумьям. Так и клоуном был, дело к праздникам.
***Клоуном быть или фокусником нелегко - дело радостное. Дяденька, дяденька, преврати меня в аиста, чтобы я мог быть белым красивым как небо летать. А то стану прекрасным и смелым как бог будешь знать!
Я от смеха стал мал, а от фокусов этих - одна ерунда, надо верить, а я не могу. И тогда ушёл себе - в зрители. Созерцать создавал их цирк этот мною увиденный. Изнутри и вот так, с высоты круга тёмного птичьего.
Я смотрел теперь как дураков - очень радовался. Настоящий ведь цирк! Звери добрые, умные барышни. А красивые все - просто жуть! Так мне нравилось, хлопал им и смеялся, когда было правильно. Просто очень любил, но как раз.
Получилось, а я в том участвовал. Представление было давно. Уже тигры ушли к дрессировщику, как он там чтоб понять. И гимнасты уже улетели все. И даже велосипедист. Один. На таких драндулетах раскатывал, что я очень тревожился - вдруг? Рухнет, я тогда как ему буду хлопать, чего ротозей?
Но не рухнул. Хороший и ловкий был, и я так уже хлопал ему, что затем объявили антракт. Дело к вечеру. Я ходил, проверял: стены цирка хрустальные, тёмные. Тётя Маша дала мне гуся. Шоколадного с петькой на палочке. Я её с тех пор очень крепко люблю.
Вот закончилось, сели, сидим. Вечереет, темно, себе зрители. Наконец-то выходит мой кум, режиссёр что с усами и в бантике. Стало чуть посветлей. Только что-то вокруг ведь не то, как же так все не видите? Да я и сам пока не понимал.
И вдруг вижу, а он-то - не он! Мой не мой режиссёр. То есть галстук и тапки по-прежнему, даже усы, но - не он. Мой меня выводил на арену и из себя, а как выведет так либо рожа сердитая, либо снова за сердце хватается и к директору - не могу! Лучший друг. Этот бы не побежал…
И вот этот с мордой моего режиссёра говорит в зал притихший от ужаса:
- Времени - нет! Человек раб по существу. От животных отличие в сложности и изощрённости дрессуры. Укрощается только жестокостью. Но! Сверхординарные меры насилия дают удивительный результат! Мой вам номер, программа =Живые цветы=!
Зал забился в аплодисментах "не поняли" словно в судорогах, а я хлопать отчего-то забыл. Сидел, открыв рот, и думал "Я - где?". Сон? Хорошо бы…
Я крохотный. И его слова чёрными птицами всё клевали, клевали мне грудь. Я бы кашлял там или стонал, мне б полегшало. Обучали ведь, если из-под купола вдруг упадёшь. А не мог. Рот открыл и в мгновении там как упрятался, очень долог стал миг. Дядька! Дяденька, ёп-бы твой вертолёт! Где ты? И что? Помер что ль? Теперь как хрен с тобой? Ты ж бессмертный, вот взял бы пришёл чаю б выпили… Или б прилетел… Не летит.
Я смотрел на себя из-под купола, из-под которого не разбился зря и думал: "Жестокость красивая. Если только досталась тебе. А ты снова не угадал? Мне смешно над тобою в высоте. Я не вижу тебя! Среди зрителей. Так ты мал. Вот возьму разобьюсь насовсем за тебя хоть и задним числом, так узнаешь тогда - представление. Будет тиграм чего подметать…"
А живые цветы уже наставали как утро наставшее вечером. Еле живые цветы. Улыбались, у всех жопа блёстками, а ни фига не смешно. Стали кругом как тигры без хвост и на это маразму любуются. Очень любят его, аж дрожат, так как кнут. У него электрический. Дрессировщик людей.
Цирк притих. А мне вдруг стало всё равно как устроены эти цветы и до оледенения холодно, словно я был не среди людей, а на северном полюсе. Снег и льды и один. Я там рос за зимою зима. Ждал веками весны. Ночь полярная: никогда не прийдёт к вам рассвет. Рос в снегу ломкой веточкой - льдинкою.