- Малышку в кухне умываться можно, а мне непременно на морозе?
- Малышок воду носит и, когда умывается, на пол не хлюпает.
- И я по воскресеньям воду ношу.
- Ну и умывайся по воскресеньям, а сегодня вторник! Убери эту грязную тряпку!
- Подумаешь, только у тебя хорошее полотенце! Токарь знаменитый! Станок задним ходом запустила, а резец тупым концом зажала. Весь цех со смеху покатился…
- Бабушка, не верь ему! Мой станок не имеет заднего хода. Он все врет!
- Токарь нолевого разряда! - пустил Сева.
- Лодырь, Булкин-Прогулкин! - не сдавалась Катя.
В боковушку Сева вошел оживленный, как это бывало всегда после стычек с Катей. Он бросил полотенце на топчан, кусочек мыла - на подоконник, натянул шапку-ушанку, потом ватник, сел на пол, призадумался, снял ботинки, достал из баула белые туфли, надел их и зашнуровал.
- Ты зачем это? - удивился Костя.
- Не видел, что у моих ботинок подметки отстали? - сердито ответил Сева и пообещал: - Лучше скажи своей Катьке, что, если она меня еще раз Прогулкиным назовет, худо ей будет!
- Чего там она моя! - откликнулся, покраснев, Костя. - Дурак ты!
- Зато ты умный… Недаром такие длинные уши выросли…
Это был намек на длинноухую шапку из оленьего меха, которую теперь носил Костя. Шапку ему купил Митрий у манси. Грела она замечательно, но товарищи всё подшучивали над Костей. Ладно, глупый смех не в обиду. Тем не менее обладатель удивительной шапки надулся.
Зима нагнала серые тучи, насыпала снегу и урезала день. Когда Костя и Сева вышли из дому, было еще темно, однако не настолько, чтобы белые туфли Севы остались незамеченными. В воротах на мальчиков налетела подруга Кати, Леночка Туфик.
- Наверное, Катя уже ушла! - испугалась она, но тотчяс же, разглядев белые буфли Севы, засмеялась: - Ой, не могу! Подсобник по снегу на бал отправился!
- Тебе дело, очкастая! -осадил ее Сева.
Мальчики шли молча. В последнее время отношения между ними совсем испортились. Сева добивался, чтобы Костя сказал «да», но Костя твердил «нет». Он не согласен, и делу конец! Он по глупости рассказал Севе о синем тумане и даже показал тамгу старого вогула Бахтиарова, но из этого вовсе не следует, что он хочет бросить завод и идти за золотом. Он надеялся, что Бабин все же поставит его учеником токаря, и, кажется, надеялся не напрасно. Старый мастер относился к нему хорошо, так как Костя работал старательно и быстро привык к заводу. Он уже знал, какие есть станки и для чего они, он каждую свободную минуту проводил возле станков, наблюдая с завистью, как его товарищи режут сталь, и… разве можно было сравнить токарный станок с промывочным ковшом или даже вашгердом!…
На углу в утренних сумерках замаячила фигурка в ватнике и большой теплой шапке с торчащими ушами.
- Здорово, деятели! - сказала фигурка тоненько.
Сева ответил: «Здорово», а Костя промолчал. Он недолюбливал токаря из ремонтного цеха Кольку Глухих, с которым подружился Сева. Этот Колька был худенький, хорошенький, с румяным личиком и маленьким ртом бантиком. Суетливый, суматошливый, увлекающийся, он не нравился Косте. К заводской работе Колька, как и Сева, относился легко, считая, что это неинтересная чепуха и что настоящие дела можно свершить где угодно, только не в цехе. Пустой человек, хоть и токарь второго разряда… Но одного нельзя было отнять у Кольки - он интересно рассказывал, как живут дикие индейцы, как плавают по морям матросы и как охотятся за тиграми.
О его жизни было известно немногое: он жил с матерью и сестрами в собственном домике возле Земляного холма; его отец, гвардии капитан, воевал на фронте, и Колька им очень гордился.
Из кармана Колька вытащил книгу и вручил Севе-
- На. Это «Всадник без головы». Очень интересная. Первой страницы нет, но ты поймешь.
- Читал я «Всадника без головы». А где «Золотая лихорадка»?
- «Золотая лихорадка» у Ваньки Белобородова. Послезавтра отдаст… Ага, ты надел белые туфли! Думаешь, так тебе и выпишет Бабин ботинки!
- Выпишет! Цех должен спецобувь дать. А свои я починю и спрячу до похода в тайгу.
- Дельно, деятель, - одобрил его Колька.
Разговор возобновился, когда мальчики вышли на холм.
- Ну как, он согласен? - обратился Колька к Севе.
- Ну как, согласен? - спросил Сева у Кости.
Уходя от вопроса, который будто прилип к его спине, Костя ускорил шаг.
- Понравилось стружку таскать! - насмешливо проговорил Сева.
- Меня за станок поставят, - возразил Костя. - С завода самоволом уходить нельзя, - привел он еще одно соображение.
Нагнав его, Колька пошел рядом, то и дело оступаясь с узкой тропинки в сугробы.
- Ты пойми, ты как следует обдумай свое положение! - заговорил он горячо. - Какую пользу ты приносишь фронту? Таскаешь стружку на Гималаи. Ты чернорабочий, и только. Ну, поставят, предположим, тебя токарить. Когда ты еще настоящим токарем станешь! Через год или через два. А когда мы из тайги вернемся, о нас в газетах напишут, честное слово!
Сердце Кости сжалось. Как надоело ему таскать стружку на свалку, которую ребята прозвали Гималаями! Как часто мечталось о тайге, где уже давно шел зимний промысел! Хоть бы на минутку перенестись в Ивдель, в Румянцевку, увидеть друзей-товарищей, сбегать на лыжах в тайгу с берданкой Митрия, подышать родным воздухом…
- Поведи нас за Ивдель, - продолжал убеждать его Колька. - Покажи дорогу к золоту. Пойми, что мы сразу принесем такую пользу!… А стружку пусть другие таскают.
- По дороге нас поймают, - сказал Костя, чувствуя, что железный обруч все сильнее сжимает сердце.
- Наврал он! - вмешался Сева. - Выдумал про какую-то вогульскую тамгу, а теперь вертится.
- Нет, все это правда. Я тоже слышал, что вогулы знают хорошие золотые места… Но только нужно иметь друга-вогула… Так что же ты скажешь, Малышок? - просительно продолжал Колька, заглядывая в лицо Косте. - Соглашайся, деятель, ей-богу!
Послышался заводской гудок. Сначала он был далекий, хрипловатый, а потом окреп, нашел Костю, и сердце сразу очистилось от смуты. Нужно было спешить на работу, вот и всё.
- Да ну вас, чего привязались! - сказал он и в тот же миг слетел с тропинки в глубокий сугроб.
- Шакал! - яростно крикнул Сева. - Фронту помочь не хочет! В другой раз я тебя еще не так!
В глазах у Кости потемнело. Он пытался выбраться на тропинку, но снег и сухая глина осыпались под дрожащими руками.
- Держись, парень! -услышал он незнакомый голос, схватился за палку с толстым резиновым наконечником, протянутую ему сверху, выбрался на тропинку и очутился лицом к лицу с человеком в военной шинели и военной фуражке без звездочки.
Он был высокий, худощавый, и лицо у него было очень бледное, почти прозрачное, с небольшой золотистой бородкой; опершись левой рукой о палку, он с улыбкой смотрел на Костю, который, тяжело дыша, сбивал с одежды снег и глину.
- Что ж это вы в тылу не ладите? - спросил он. - Воевать нужно на фронте, а вы в тылу баталии устраиваете. За что они тебя?
- Я им тоже покажу! - рванулся вслед за обидчиками Костя.
Но человек заступил ему дорогу.
- Постой, не спеши в драку, - сказал он спокойно. - А где спасибо?
- Спасибо, дядя, - смутившись, поблагодарил Костя и неожиданно для себя спросил: - А вы, дядя, с фронта?
- Не сразу… В госпитале долго лежал. (И только тут Костя заметил, что человек держит правую руку подогнутой, будто деревянную.) А ты работаешь? На каком заводе?
- На номерном.
- Плохо дело, если у вас ребята не дружные, - укоризненно проговорил человек. - Не много наработаете…
- Не, не все такие, - встал на защиту завода Костя. - У нас ребята со зла не дерутся. Драться мастер не велит. А эти… Дураки они…
- Кажется, ты немного остыл, - сказал человек. - Беги на завод, а не то опоздаешь.
Мячиком скатился Костя с холма. Человек в шинели проводил его улыбкой. Он, прихрамывая, шел в том же направлении и внимательно рассматривал завод, будто изучал его.
К проходной завода Костя поспел, когда затихал последний гудок.
- В другой раз под гудок не пропущу, засоня! - пригрозил старенький вахтер, бросив взгляд на пропуск.
Проскользнув в цех, Костя сразу увидел Севу, который начинал неторопливый рейс с тележкой. Уже шумели станки, завивая первую стружку, вжикала шлифовалка, бросая снопы искр из-под корундового круга; по среднему проходу, позванивая, пробежал электрокар… Работа шла полным ходом, и никому не было дела до двух подсобных рабочих.
- Мастер приказал стружку от колец убирать. Берись за тележку, - сказал Сева как ни в чем не бывало и, заложив руки в карманы ватника, зашагал впереди, спокойный, с сосредоточенным взглядом, с крепко сжатыми губами, и Костя невольно подчинился ему.
Станки, резавшие кольца, находились в глубине цеха, возле боковых колонн.
На предпоследнем работала Катя, а на последнем - Леночка Туфик, эвакуированная с Украины. Она жила неподалеку от Галкиных со своей матерью-медработницей, а ее братья воевали на фронте.