И тут Соня оробела. Неужели и ее будут заставлять выходить на середину большого серого ковра, чтобы танцевать? Здесь же и спрятаться негде!
– Пойдем домой! – захныкала она и потянула маму к выходу. – Я боюсь… Я не хочу!
А потом она увидела за роялем тетю Люду, мамину подругу. Не переставая играть, она оторвала глаза от нот и подмигнула Соне.
И Соня сразу же перестала бояться.
Между тем в зале произошли перемены – Баяна Артемьевна ушла, вместо нее появилась высокая стройная светловолосая девушка в длинных черных лосинах и короткой белой маечке.
Мама сказала:
– Это тренер, Ольга Леонидовна Шемизенко, Олимпийская чемпионка. Ее по телевизору показывали.
По команде тренера девочки начали делать упражнения, и Соня еще больше приободрилась: все это она уже умела. Прыжки, ласточка, мостик, березка – многое она бы сделала даже лучше остальных.
А потом тренер подошла к ней и с улыбкой спросила:
– Ну как? Понравилось?
Соня робко кивнула. На самом деле ей больше всего понравилась сама тренер – то, что она была такой молодой, веселой и доброй и что ее показывали по телевизору. К тому же вблизи она оказалась даже еще красивее, чем издалека.
– Хочешь с нами заниматься? – спросила тренер.
Подняв на тренера большие голубые глаза, Соня неуверенно пожала плечами.
– Конечно, хочет! – ответила за нее мама.
– Ну, тогда переодевайся!
Через десять минут Соня, осторожно ступая в новых матерчатых тапочках, вышла на ковер. Ногам было мягко и удобно, и сразу же захотелось бегать, прыгать и кувыркаться. Однако вместо этого Ольга Леонидовна протянула ей большой зеленый мяч.
– Это тебе. Для занятий, – сказала она с улыбкой.
Соня положила мяч на ковер и села на него.
Окружающие дружно рассмеялись:
– На него нельзя садиться! Он может лопнуть! – объяснила Соне черноволосая кареглазая девочка по имени Гульнара Каримова. – Его нужно бросать и ловить, вот так!
Она высоко подбросила зеленый мяч и ловко поймала его. Потом передала Соне:
– На, попробуй!
И Соня вместе с остальными начала подбрасывать и ловить мяч.
На тренировке оказалось так интересно, что Соне не хотелось уходить.
– Мамочка, а мы еще придем сюда? – спросила она после занятия.
– Придем, – сказала мама. Она выглядела очень довольной.
Вечером к ним заглянула тетя Люда. Они с мамой пили на кухне чай, а дверь в комнату Сони была приоткрыта, и девочка, укладывая олененка спать, услышала обрывок разговора:
– Боюсь сглазить, но тренер сказала, что у нашей Сонечки – исключительные данные и если она будет заниматься, то станет чемпионкой.
Некоторые из этих слов Соня не поняла. Однако одно новое слово узнала – чемпионка! И очень обрадовалась – если она станет чемпионкой, значит, и ее когда-нибудь покажут по телевизору?
Ради этого можно было даже выйти потанцевать на середине!
Олеся
Динара и Олеся вскоре стали в группе первыми – им не было равных по гибкости и ловкости. Но для того чтобы отшлифовать новые умения, надо было долго и упорно трудиться. Рутина давалась Олесе с трудом – она с азартом училась новому, но ей не хватало терпения и настойчивости. Динара же была упорнее и трудолюбивее и могла часами отрабатывать нужное движение. Но в целом обе подружки двигались «нос к носу» и через месяц на квалификационных соревнованиях получили третий юношеский разряд.
Больше всего Олеся любила элементы акробатики и даже чуть-чуть расстроилась, когда тренер сказала ей, что в художественной гимнастике не проходят сальто и фляки[10]. Зато она быстро подружилась с красивыми яркими предметами. Ее любимыми стали лента и мяч. Она занималась с теми, которые дала ей тренер, потому что своих пока не было.
В семье у Олеси довольно долго никто ничего не знал – и документы тренеру она так и не принесла. Вначале отговаривалась, что забыла, а потом, на фоне успехов юной спортсменки, все как-то забылось само собой, и тренер больше не спрашивала.
Так продолжалось до тех пор, пока Надежда Андреевна не пригласила родителей на собрание.
Олеся ничего не передала родителям, и из семьи Кочубей никто не пришел. Девочка решила остаться на собрании сама и затаилась в тренерской в темном углу за шкафом. Должна же она была знать, о чем будут говорить взрослые!
А мама Динары, Зульфия Халиловна Акдавлетова, пришла, и сразу же выяснилось, что девочки никакие не сестры.
После собрания тренер и хореограф задержались, чтобы обсудить ситуацию с Олесей Кочубей.
– И что же мне теперь делать? Согласия родителей Олеси и документов нет, сами – тоже не пришли. Первый раз встречаюсь с таким, – озабоченно проговорила Надежда Андреевна. – Это же грубейшее нарушение! Получается, мы не имели права принять девочку.
– Вот именно, – кивнула хореограф Капитолина Евграфовна. – Мой вам совет – немедленно отчислить ее и навсегда забыть. Такая маленькая и уже лгунишка!
– Нет, она не лгунишка… Не лгунишка, а фантазерка, – возразила тренер. – И потом, вы же сами видите, она удивительная гимнастка! По данным – на голову выше всех! Посмотрите, как самозабвенно она занимается! Как будто гимнастика для нее не труд, а радость и развлечение.
– Надежда Андреевна, вы еще молоды, а я в гимнастике уже давно. И я вас уверяю – в шесть лет они все талантливые, одна лучше другой. А у этой девочки уже сейчас характер сложный и непредсказуемый. Представьте, что будет через несколько лет! Зачем вам брать на себя лишние проблемы?
– А мне кажется, что именно из таких фантазерок с непростым характером и вырастают настоящие чемпионки! – снова не согласилась Надежда Андреевна.
– Если только раньше не свернут на кривую дорожку, – скептически заметила хореограф.
– А вот это – наша с вами забота! Помочь девчонкам выбрать правильную дорогу, – твердо сказала тренер.
Притаившаяся за шкафом Олеся сидела ни жива ни мертва. Из разговора взрослых она поняла только одно – ее хотят выгнать с гимнастики! И это было так ужасно, что из глаз сами собой брызнули слезы.
Жалобные всхлипы донеслись до ушей взрослых.
– Что это? – недоуменно переглянулись они. А потом пошли и вытащили из-за шкафа Олесю.
– Час от часу не легче! Что ты тут делаешь? – опешила тренер.
– Я… Я… не выгоняйте меня! Пожалуйста! Я буду все-все-все делать, только разрешите мне остаться!
Капитолина Евграфовна налила в стакан воды, Олеся, стукаясь зубами о стекло, сделала несколько глотков.
– Вы же не выгоните меня? Не выгоните? – она с мольбой посмотрела на Надежду Андреевну.
Взрослые переглянулись, и тренер сказала:
– Ну хорошо. Я сама схожу к тебе домой. Родители сейчас дома?
Глаза Олеси округлились от ужаса:
– Не надо ко мне домой! Не ходите!
– Почему?
– Мне не разрешат! Если они узнают, мне не разрешат заниматься! – всем своим видом Олеся выражала отчаяние.
– Не бойся, девочка, все будет хорошо! – тренер крепко взяла ее за руку. – Пойдем.
Родители Олеси были дома, и начало разговора не сулило ничего хорошего.
– Какая еще гимнастика? – воскликнула ошеломленная мама. – О чем вы говорите?
– Художественная гимнастика. Я тренер из спортивной школы. Ваша Олеся уже полтора месяца у нас занимается, – сообщила Надежда Андреевна.
– Та-ак, – папа отложил газету и окликнул старших детей. – Ну-ка, объясните мне, о какой гимнастике идет речь.
– Да не знаем мы ничего! – братья и сестры посылали в сторону Олеси сердитые взгляды. Та стояла молча, опустив глаза. – Пусть она сама расскажет, если такая умная!
– Не ожидала, что выращу таких безответственных оболтусов, – мать в сердцах бросила на табуретку передник. – Мы с отцом целыми днями на работе надрываемся, а эти четверо за шестилетним ребенком уследить не могут!
Детей отправили по комнатам, а Олеся забралась на свой любимый чердак. В старом доме через щели между рассохшимися досками все было хорошо слышно, и она не пропустила ни слова из разговора взрослых.
– Спасибо, что пришли и обо всем рассказали, – сказала мама. – Но ни о какой гимнастике не может быть и речи. Осенью Олеся пойдет в школу и будет оставаться на продленный день. Так что, сами понимаете, водить ее будет некому. Да и ни к чему, чтобы что-то мешало ее учебе.
– Гимнастика не мешает, а помогает учебе, – возразила тренер. Голос ее звучал негромко, но в нем была стальная твердость, которая всегда так пугала и восхищала Олесю. – Наши девочки учатся только на четыре и пять.
– Да и зачем ей все это нужно? – спросил отец. – Тренировки, нагрузки, соревнования… Пусть у ребенка будет нормальное детство, не надо раньше времени лишать ее радости!
«Но моя самая большая радость – это гимнастика!» – хотела закричать Олеся. Но нет, надо сидеть тихо и помалкивать.