Казалось бы, голове в таких условиях работать совершенно невозможно. Можно только орать и визжать от ужаса, не слыша собственного голоса, тонущего в гуле ураганного ветра. Именно так Лаптев и орал, вращаясь внутри тучи. Однако все-таки, несмотря на всю эту катавасию, Толька кое-что соображал. Например, отчетливо понимал, что самое ужасное будет тогда, когда стихия уймется и он в компании с Робинзоном Заставкиным и Немо Бесфамильным полетит вниз с огромной высоты, а потом грохнется в море или, что еще хуже, на сушу.
Поэтому, когда через несколько минут Лаптев почувствовал, что вращение начинает замедляться, у него сердце екнуло.
Однако смерч затихал плавно, медленно, и Толька стал постепенно снижаться. Кувыркание в воздухе как-то само собой прекратилось, и Лаптев, инстинктивно раскинув руки в стороны наподобие крыльев, описывал виражи, как планер. Вскоре он вновь смог разглядеть поблизости от себя Робинзона и Немо, которые тоже перестали кувыркаться и планировали по нисходящей спирали. Рев смерча постепенно стихал, а потому до Толькиных ушей время от времени долетали голоса Заставкина и Бесфамильного. Сперва очень неразборчивые, потом более-менее понятные.
— Какой прекрасный смерч! — восторгался капитан. — Незабываемые ощущения!
— По-моему, где-то впереди земля, — заметил Робинзон. — Я чувствую ее по запаху! Но все-таки лучше будет, если мы упадем в море.
Действительно… через минуту и Толька, который не умел чувствовать землю по запаху, убедился, что чутье не обмануло Робинзона.
Правда, это был вовсе не тот маленький островок с зеленой кокосовой пальмой и желтым песком, а некая огромная, мрачно выглядящая, скалистая суша. Ни деревьев, ни кустов, ни иной зелени с воздуха не просматривалось.
— Нас несет прямо на нее, — встревоженно заметил Робинзон. — Это очень опасно! Мы можем разбиться о скалы.
— Мы — первооткрыватели! — словно бы не слыша предупреждения, восторженно прокричал капитан. — Мы нашли неизвестную землю, свою «терра инкогнита»! Это замечательно!
Да, когда-то Толька здорово завидовал тем, кто жил в эпоху Великих географических открытий. Интересно ведь открыть такой остров, на котором еще никто не бывал. Но разбиваться об эту «терру» он вовсе не собирался. Даже если б ему сказали, что после этого неизвестную землю назовут его именем. Опять же он прекрасно понимал, что эта «земля» не настоящая, а компьютерная, виртуальная. То есть кем-то придуманная, нарисованная, записанная на диск в виде какого-то файла и выведенная на экран монитора в новой версии мультипликационной заставки. А потому на самом деле никакого открытия не получится.
Но разбиваться ни самому Тольке, ни остальным не пришлось. Последние несколько метров они пролетели почти параллельно воде, едва не касаясь волн, и мягко плюхнулись в море метрах в двадцати от берега. Причем прямо впереди них сплошная скалистая стена, опоясывавшая неизвестную землю, разрывалась, и, для того чтоб спокойно вылезти на берег, никаких альпинистских навыков не требовалось.
У самого берега в этом месте был небольшой песчаный пляж, который полого поднимался от воды вверх, к узкому проходу между скал, постепенно превращавшемуся в ущелье, ведущее куда-то в глубь суши.
— Прелестный пейзаж! — восхитился Немо Бесфамильный. — Суровый и романтический!
— Лишь бы камень с обрыва не сорвался… — проговорил Робинзон. Едва он произнес эту фразу, как послышался гулкий грохот, а затем откуда-то сверху в ущелье рухнул огромный черный валун размером с микроавтобус. Он сильно ударился о дно, аж земля под ногами вздрогнула, но и сам не раскололся и путешественников не раздавил.
— Вот это да! — вскричал капитан. — Ничего. себе камешек!
— Если бы мы прошли десять лишних шагов, то он бы всех нас раздавил, — заметил Робинзон.
— Смотрите!
Толька увидел, что на глянцево-черном боку валуна ярко краснеет надпись крупными русскими буквами, стилизованными под готический шрифт: «Монстры». А чуть выше более мелким шрифтом было написано не менее знакомое:
«Чумовая игра для людей без нервов».
Точь-в-точь, как на обложке того злополучного диска!
Камень с надписью почти совсем перегородил собой ущелье, но все-таки справа от него можно было пролезть. Тем не менее ни Толька, ни Робинзон, ни даже капитан особенно не торопились идти дальше.
— По-моему, — предположил рассудительный Робинзон, — перебравшись за камень, мы выйдем из нашей заставки и вступим в эту игру, условия которой нам пока неизвестны. Стоит ли это делать?
— Конечно, стоит! — пылко вскричал романтически настроенный Бесфамильный. — Игра с неизвестными правилами! Что может быть увлекательней?!
— Боюсь, что нам с вами, капитан, ничего увлекательного не предстоит, — скептически заметил Робинзон. — Потому что мы с вами — не из этой игры. Позвольте вам напомнить, что вы и я — всего лишь часть мультипликационной заставки, которая выводится на экран монитора в то время, когда, компьютер не получает команд. Вне заставки мы просто не существуем.
— Не хотите ли вы сказать, что нашему юному другу придется участвовать в этой игре одному? — нахмурился Немо Бесфамильный.
— Вы совершенно правы. Если программа привела нас сюда, ко входу в игру, то лишь потому, что ею предусматривается участие Анатолия в этой игре. Только не так, как он предполагал сыграть, находясь дома, то есть сидя за клавиатурой и мышью, а, так сказать, изнутри…
— И что же это за игра получится? — несколько оробев, пробормотал Толька.
— Узнать это можно будет, только войдя в игру… — развел руками Робинзон.
— А если я не захочу в нее входить? — поинтересовался Толька.
— Тогда, вероятнее всего, ты останешься здесь и не сможешь вернуться в свой мир.
— И что, я тут вечно буду сидеть?! — ужаснулся Толька.
— Это вряд ли, — вздохнул Робинзон. — Мне думается, только до тех пор, пока кому-либо не придет в голову стереть заставку. Тогда мы все просто исчезнем.
— И я?! Но я же не часть заставки!
— Пока ты по эту сторону камня, — возразил Робинзон, — ты — часть заставки, как я или наш почтенный капитан. Но если ты перейдешь за камень, то станешь частью игры, записанной на лазерном диске. Ее так просто не сотрешь. Разве что диск кто-нибудь на кусочки разломает.
Толька не знал, верить или не верить. То есть в то, что он действительно попал в мультипликационную заставку, он уже давно поверил. Но тут все: и вода, и суша, и пароход, и оба местных обитателя — выглядело совершенно как настоящее, так что никак не хотелось верить, будто все это можно стереть нажатием кнопки… А что ждет там, в игре «Монстры», — неизвестно. Если все происходившее в заставке было Тольке более-менее известно, то игру он совершенно не знал. Догадывался лишь, что там придется иметь дело с какими-то монстрами. А это на оптимистический лад не настраивало. Воевать с ними сидя за клавиатурой — это одно, а внутри — совсем другое. А что, если его эти самые монстры попросту сожрут?
С другой стороны, ни сидеть здесь без толку, дожидаясь у моря погоды, ни испытывать, как оно бывает; когда тебя стирают с жесткого диска, тоже не хотелось. Тем более что из заставки скорее всего никакого выхода домой не было.
То, что из игры такой выход есть, Тольке тоже никто не гарантировал, но какой-то небольшой шансик все-таки имелся. Во всяком случае, в отличие от закольцованной, бесконечной заставки, во всякой компьютерной игре обязательно есть начало и конец.
Именно поэтому Лаптев переступил через все сомнения, повернулся к Робинзону Заставкину и Немо Бесфамильному и объявил очень решительно:
— Я решил идти в игру!
Обойдя камень, Толька почти сразу же услышал за спиной громкий гул и противный скрежет. Обернувшись, он увидел, что вместо валуна неведомо откуда возникла высоченная отвесная стена из дикого камня — метров двадцать высоты, не меньше! — которая наглухо отгородила его от спутников. Дороги назад не было…
Глава VI СТАРЕЦ
Зато была дорога вперед, по извилистому, узкому ущелью. И Лаптев пошел по ней, чувствуя себя очень неуютно и тревожно. Во-первых, он ежесекундно ждал появления монстров, и воображение, обогащенное многочисленными кадрами из фантастических фильмов, рисовало ему картины одна страшнее другой. А во-вторых, ему все время казалось, будто сверху вот-вот свалится еще один валун или кусок скалы, который на сей раз расплющит его в лепешку. Поэтому Толька то вперед смотрел, то наверх поглядывал.
Впереди довольно долго ничего не появлялось, однако это только усиливало Толькино волнение. Наверху тоже покамест не виделось ничего жуткого, но было хорошо заметно, что ширина ущелья там, на многометровой высоте, постепенно уменьшается. Чем дальше уходил Толька, тем больше ущелье начинало походить на туннель или пещеру. Вскоре небо удавалось видеть только через узкую щель между двумя нависающими над ущельем обрывами, а потом и эта щель напрочь исчезла, и над головой Лаптева появился каменный свод.