ЭРЛИХ. Почему же? Верю.
ЕСЕНИН. Я не могу. Ты понимаешь?.. Не могу!
ЭРЛИХ. О чем это ты?
ЕСЕНИН. Ты друг мне или нет?
ЭРЛИХ. Друг. Что случилось, Сергей?
ЕСЕНИН. Ради Господа, тише! Перейдем отсюда скорей. Здесь опасно, понимаешь? Мы здесь слишком на виду, у окна... (Отводит Эрлиха от окна.)
ЭРЛИХ. Ничего не понимаю.
ЕСЕНИН. Не понимаешь? Господи, слушай! Только никому ни слова! Я тебе правду скажу! Однажды я обозлился, хотел избавиться от нее, разбил зеркало, а она позвала полицию. С тех пор они меня преследуют. Я их боюсь! Понимаешь? Боюсь!..
ЭРЛИХ. Да о ком ты?
ЕСЕНИН. Тихо! Молчи. Они могут услышать (Шепчет.) Я боюсь милиции! Они следят за мной, понимаешь! Скоро они явятся за мной сюда. Ну да я тоже не промах, я их перехитрю. Я уже заготовил веревку, и когда они придут, я спущусь по веревке со второго этажа, - и поминай как звали. Живым им в руки я не дамся!
ЭРЛИХ. Сергей, ты болен! Тебе нужно лечь.
ЕСЕНИН. А может быть и так: я, в самом деле, болен. Но я тебе в сотый раз говорю, что они меня хотят убить. Я как зверь, чувствую это! Мне одному оставаться нельзя ни минуты. Так вот! Я хочу, чтоб мы спали в одной комнате! Ну, говори! Согласен остаться у меня?
ЭРЛИХ. Согласен.
ЕСЕНИН. Ну, вот и ладно...Ты что, кацо? На самом деле думаешь, что я контрреволюционер? Если бы я был им, то держал бы себя совсем иначе, мне было бы легче. То, что я в России - это не случайно. Я здесь, потому что я должен быть здесь. Просто я - у себя дома. Понимаешь? Судьбу мою решаю не я, а моя кровь. Поэтому я не ропщу, а если мне что-то не нравится, я кричу. Это мое право. Но если бы я был белогвардейцем, я бы все понимал, да там и понимать то, в сущности говоря, нечего! Подлость - вещь простая. А вот здесь...я ничего не понимаю, что делается в этом мире! Я лишен понимания. Но белогвардейцу я не позволю говорить о Советской России то, что говорю сам. Это - моё, и этому я - судья!
ЭРЛИХ. Сергей, давай спать!
ЕСЕНИН. Извини. Спи, спокойной ночи!
ЭРЛИХ. Приятного сна.
Темнота. Ночь. Есенин перед зеркалом читает "Черного человека".
ЕСЕНИН. Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
Смотрите: я поэт! Как поприумоюсь, да поприоденусь, да попричешусь, так что твой барин стану. Люблю кривые зеркала, - как тобой кто залюбуется, ты и думаешь: "А что, взял?"
Появляется Бениславская.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Сергей Александрович! До чего же у нас с вами сходный вкус. Я люблю Сергея Есенина - и вы.
ЕСЕНИН. Галя, милая, и вы здесь? Может быть, в мире все мираж и мы только кажемся друг другу. Ради бога, не будьте миражом. Говорите, говорите, мне так радостно вас слушать.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Еще бы! Ведь я говорю вам не только о моей любви - о вас.
ЕСЕНИН. Говорят, я очень похорошел. Работается и пишется мне дьявольски хорошо. так много и легко в жизни пишется очень редко. Это просто потому, что я один и сосредоточен в себе.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Вы - безлюбый Нарцисс.
ЕСЕНИН. Вы правы, я с холодком. Полюбить бы по-настоящему!
БЕНИСЛАВСКАЯ. А как же Дункан?
ЕСЕНИН. Я расстался с ней. Окончательно. До сих пор не могу без дрожи вспоминать о ней. За границей она поместила меня в сумасшедший дом. Там ко мне никого не пускали, а она приходила на ночь. Дункан меня заездила до того, что я стал походить на изнасилованного. Этого я не могу ей забыть. Это ведь ужас, когда кругом сумасшедшие. Один все время что-то кричал, другой повторял одни и те же фразы. Я думал, что сам сойду с ума.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Наверное, она сама растерялась, не знала, что делать. Возможно, вы сами довели ее до такого поступка. Быть может, вы сами себя обманываете, сами того не понимая, любите Дункан и оттого так мучаетесь. В таком случае вам не надо порывать с ней.
ЕСЕНИН. Нет, это вовсе не так. Да, была большая страсть. Целый год это продолжалось, а потом все прошло, и ничего не осталось. Когда страсть была, ничего не видел, а теперь...пусто, понимаете, совсем пусто. А у вас так не бывает? Пусто внутри? И вроде жить наскучило.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Бывает. Мне это знакомо.
ЕСЕНИН. Боже мой, какой же я был слепой, где были мои глаза! Это верно, всегда так слепнут... Но я ей так и сказал: "Изадора, адьо. Ты меня озлобила. Люблю тебя, но жить с тобой не буду!".
БЕНИСЛАВСКАЯ. Сергей Александрович, когда разрывают отношения с женщиной, то о любви ей уже не говорят.
ЕСЕНИН. Галя, поймите же, что вам я верю и вам не стану лгать. Ничего там нет для меня. И спасать меня оттуда надо, а не толкать обратно. Ведь я почти год ничего не писал!
ДУНКАН (неожиданно появляясь на пороге комнаты). Эссенин!
ЕСЕНИН. Зачем ты преследуешь меня? я говорил тебе еще в Париже, что уйду!
ДУНКАН. Я получай телеграмм. Должно быть, от твой прислуг Бениславская. Штоб письма и телеграмм тебе больше не посылай! Разве ты поменяй адресс? Прошу мне объясняй.
ЕСЕНИН. Хорошо. Сейчас я женат и счастлив, и тебе желаю того же.
ДУНКАН. Кто твой жена?
ЕСЕНИН. Вот, познакомься. Галя! Это большой человек, она настоящая! Галя, скажите ей!
БЕНИСЛАВСКАЯ. Он со мной, к вам не вернется никогда. Надо считаться.
ДУНКАН. Што есть щитаться? Ты отнимайт у меня мой душ! (Рассматривает ее.) Красиф? Нет, не отшень красиф. Нос красиф? У меня тоже нос красиф. Вы приходить ко мне на тшай, а я вам в тшашку яд положить. Когда Эссенин лежать в больниц, вы должны носить ему фрукт, цветы. Производить впетшатлень на Бениславская, Изадора теперь может бросайт. Фся Европ знайт, што Эссенин мой муш! Вы красиф? Нет, не отшень красиф!
БЕНИСЛАВСКАЯ. Может быть, выпьете чая?
ДУНКАН. Тшай? Твой прислуг предлагайт мне тшай? Што есть тшай? Там есть яд! Я лублу шампанское!
ЕСЕНИН. Я прошу тебя уйти!
ДУНКАН. Я не хотшу уйти. Мне некуда уйти! У меня никого нет! Я один!
ЕСЕНИН. Ты мне больше не нужна! Убирайся!
ДУНКАН (медленно подходит к двери, оборачивается). Я лублу Эссенин! (Исчезает.)
ЕСЕНИН (бросившись вслед за ней). Я тебя очень люблю Изадора... очень люблю (Приходит в себя.) Галя, милая, простите! Вы - это моя последняя ставка и самая глубокая.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Сейчас во мне все опустошено. Здесь не на что надеяться. (Горько.) Я - не по коню овес!
ЕСЕНИН. Галя, вы очень хорошая, вы самый близкий, самый лучший друг мне. Я очень люблю вас и очень дорожу вами. Только поймите, каждый сам за себя отвечает.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Точно я позволю другому отвечать за себя.
ЕСЕНИН. Повторяю вам, что вы очень и очень мне дороги. Да вы и сами знаете, что без вашего участия в моей судьбе было бы очень много плачевного. Но я нисколько не люблю вас как женщину. Правда это гораздо лучше и больше, чем чувство к женщинам. Вам надо было родиться мужчиной. У вас мужской характер и мужское мышление.
БЕНИСЛАВСКАЯ (печально усмехнувшись). Сергей Александрович, вы ничем мне не обязаны. Помните, что вы свободны и я никак и никогда не посягну на вашу свободу. Нечего вам и беспокоиться.
ЕСЕНИН. Ах, до чего скучно! До черта!
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (появляясь из зеркала). А! Ну, как ты? Вижу, не один!
ЕСЕНИН. Та-а-к... Запомнишь, что я тебе скажу?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Запомню.
ЕСЕНИН. Ну, так вот! Галя - мой друг! Больше, чем друг! Галя - мой ангел-хранитель! Каждую услугу, оказанную Гале, ты оказываешь лично мне! Понял?
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Понял (Подсаживается к Бениславской.) Галя, я вижу, вы полюбили Есенина? Забудьте, вырвите из души. Ведь ничего не выйдет.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Поздно. Уже все вышло.
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Эх вы, вообразили, что сможете его переделать! Он от вас все равно побежит к проститутке (Подмигивает ей.) Сережа, поедем к девочкам!
ЕСЕНИН. Нет, не могу.
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Чего ж нет? Что, у тебя не стоит? Знаешь, у меня стоит, да как еще!
ЕСЕНИН (смущенно). Да, у меня тоже, все время...
БЕНИСЛАВСКАЯ (поднявшись из-за стола). Прощайте, Сергей Александрович.
ЕСЕНИН. Галя, голубушка!.. Подождите, приезжайте завтра на вокзал.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Зачем?
ЕСЕНИН. Я уезжаю.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Уезжаете? Куда?
ЕСЕНИН. Ну это... Ну... Только не поймите мой отъезд как что-нибудь направленное в сторону от друзей, от безразличия к вам. А я уж со скуки этой закачусь куда-нибудь. Пущу дым коромыслом. Приезжайте.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Знаете, я не люблю таких проводов.
ЕСЕНИН. Мне нужно многое сказать вам.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Можно было заехать ко мне.
ЕСЕНИН. Ах... Думаю, что не смогу поехать с вами. Ну тогда всего вам хорошего.
БЕНИСЛАВСКАЯ. Вы сердитесь? Не сердитесь, когда-нибудь вы поймете, что так я никого не буду любить.
ЕСЕНИН. Как так?
БЕНИСЛАВСКАЯ. Так беззаветно и безудержно, всем существом, ничего не оставляя для себя, все отдавая.