– Ларионов Павел Николаевич? – раздался взволнованный женский голос.
– Да.
– Это вы?
– Слушаю вас внимательно, – повторил я, искренне удивившись, что ко мне обращаются не только по имени, но ещё и по отчеству.
– Пашенька, ты меня не узнал?
– Простите, нет… – настороженно ответил я.
Резкий переход женщины, говорившей на другом конце мобильной связи, с официального тона на более чем дружеский, также не предвещал ничего хорошего.
– Это же я… Татьяна…
– Очень приятно, Танечка…
Судя по голосу, я пришёл к выводу, что ей далеко за тридцать. Наверняка она с трудом могла вспомнить, когда последний раз к ней обращались в столь ласкательной форме.
– Мы с тобой вместе проводили отпуск на побережье Чёрного моря.
Я чуть не рассмеялся:
– Очень в этом сомневаюсь. К тому же последнее время предпочитаю выезжать за границу, – сыронизировал я.
Мне не хотелось уточнять, что буквально полтора месяца назад я вернулся из Египта, где пятнадцать дней провёл в компании миловидной блондинки, щедро оплатившей мои расходы.
– Это было четыре года назад. Мы почти три недели отдыхали в Дивноморске…
– Десять суток, – уточнил я. – Тихий курортный посёлок, который находится недалеко от Геленджика.
– Всё верно. Мы с тобой снимали жильё у одной хозяйки. Помнишь, такая маленькая, толстая и вредная?
– Кто? Ты или хозяйка? – не выдержав, ухмыльнулся я.
– Полина Семёновна. Мы звали её просто тётей Полей.
– Эта тётя на несколько лет младше меня.
– Ты её вспомнил?
– Теперь не только её. Если память меня не подводит, то сейчас я разговариваю с Татьяной Лихачёвой?
– Вот именно…
– Ты была там не одна. Вместе с тобой отдыхала твоя дочурка.
– Да. Она всегда рядом со мной, словно мой прилипчивый хвостик…
Я на секунду задумался, затем тихо произнёс:
– Кажется, её зовут Леночкой…
– У тебя феноменальная память! – обрадованно воскликнула Лихачёва. – А ты приехал с молоденькой супругой. Вы с ней только что расписались и у вас был медовый месяц…
Я никогда ни с кем не расписывался. В тот раз познакомился в поезде с премиленькой девушкой, и мы решили совместно провести наш отдых. Вернее, решил я, а она всего лишь была основным спонсором моего курортного романа. Но если в тот раз Татьяна Лихачёва ничего не заподозрила и не заметила подвоха, то и теперь знать правду ей совершенно не обязательно. По крайней мере, мне было гораздо удобнее, чтобы она принимала меня за неверного супруга, изменяющего юной жене в связи с её неопытностью в интимных отношениях.
– Сейчас тебя действительно вспомнил, – сказал я, и тут же поинтересовался: – Если не ошибаюсь, Татьяна Зиновьевна…
– Ты звал меня просто Танюшкой. Особенно когда нам удавалось остаться наедине…
И как же тебе, спустя столько лет, удалось меня разыскать?
– Твоя наивная супруга не догадывалась о наших с тобой отношениях. Мы на всякий случай обменялись с ней телефонными номерами. Она никак не могла вспомнить свои последние цифры и поэтому назвала номер твоего мобильника. Мне очень нравилось с ней беседовать. Она способна поддержать любой разговор…
– Да, она весьма общительная женщина. Иной раз даже чересчур общительная… – без тени смущения произнёс я. – Но если, Танечка, ты решила с ней поболтать, то сейчас ничего не получиться. Она буквально сегодня утром улетела на Мальдивы. Придётся перезвонить чуть позже…
Отлично зная женщин, способных простоять возле одного прилавка по тридцать минут, и которые не успокоятся, пока не обойдут все ближайшие магазины, я проницательно подметил:
– У меня накопилось слишком много рутиной домашней работы, но сейчас планирую прогуляться по городу…
Практически я не успел договорить, как на том конце телефонной связи сначала послышалось тихое сопение, затем раздался тот же взволнованный голос:
– Павел Николаевич! Мне нужны именно вы… – вновь перейдя на официальный тон, сказала Лихачёва. – Я знаю, что вы очень занятой человек. Неловко вас беспокоить, но возник щепетильный вопрос…
– В таком случае, внимательно слушаю, – высокопарно изрёк я, но тут же более мягко добавил: – Единственная просьба…
– Какая? – поспешно поинтересовалась она.
– Когда-то мы были хорошими друзьями. Не стоит устанавливать искусственную преграду в наших отношениях. У меня о тебе остались приятные воспоминания. Надеюсь, это взаимно?
– Ну, конечно…
– Тогда, давай больше не будем разговаривать друг с другом с явным отчуждением…
– То есть?
– Ты для меня навсегда останешься милой сердцу Танюшей, а я бы хотел быть для тебя попросту Павлом, и никаких Николаевичей…
– Мне как-то неудобно… – замялась она. – Всё ж таки уважаемый человек! Высокая должность, солидное положение в обществе…
– Как сказано в одной из заповедей Моисея, «не сотвори себе кумира!» – процитировал я. – Что означает: не поклоняйся слепо кому и чему-либо, как идолу.
Несколько секунд Лихачёва обдумывала мои слова, но не стала выяснять моё отношение к современной религии.
– Я бы ни за что не решилась тревожить тебя по пустякам… – словно оправдываясь, сказала она.
– Слушаю очень внимательно…
– У нас несчастье…
– Если в моих силах, как говориться, чем смогу…
– Ты же работаешь в уголовном розыске?!
У меня запершило в горле. Кем только ни представлялся наивным женщинам, но всего лишь однажды изобразил из себя следователя. Да и то получилось как-то необдуманно, я бы даже сказал, спонтанно.
– Служил, Танечка, оперативным сотрудником в этой правоохранительной системе. Служил, голубушка… – не моргнув глазом, солгал я.
– Сейчас уволился?
– Уже полгода как занимаюсь другими делами. Веду сугубо гражданский образ жизни…
– Наверное, перешёл в частную нотариальную контору?
– Не совсем так… – иронично ответил я.
– Наверняка по-прежнему ведёшь ожесточённую борьбу с криминальными элементами?
– Ни в коем случае! Даже не представляешь, до какой степени надоели их наглые физиономии… – отмахнулся я.
– Тогда, пожалуйста, извини! – огорчённо произнесла Лихачёва. – Я ведь ничего об этом не знала…
Мне стало неловко от того, что она рассчитывала на помощь пусть и давнего, но весьма влиятельного любовника, а я так бесцеремонно лишил её всякой надежды. К тому же мне не следовало отталкивать её от себя, хотя бы с учётом на будущее. Она всегда могла пригодиться. Тем более что, по моим самым скромным подсчётам, теперь была матерью совершеннолетней девушки.
– Может, всё-таки смогу быть чем-нибудь полезен? – наиболее дружелюбным голосом поинтересовался я.
– Теперь вряд ли…
– Что случилось? – настойчиво спросил я. – Какая-нибудь неприятность с дочерью?
– Упаси Господи! С моей Леночкой всё нормально. Она успешно учится в нашем педагогическом университете. Поступила на факультет журналистики и межкультурных коммуникаций. В следующем году у неё защита дипломной работы. Другими словами, у моей красавицы всё хорошо…
– Танюшка! Раз уж ты обратилась ко мне за помощью, так будь любезна объяснить причину твоего звонка, – на повышенных тонах произнёс я. – Позволь мне как-нибудь самому определиться, смогу быть чем-нибудь полезен или нет?
– У нас сосед пропал, – смущённо ответила она и поспешно добавила: – Только ты не подумай… У меня с ним не было ничего такого…
– Я ни о чём подобном не думаю!
– Нет. На самом деле… Мы просто живём в одной коммунальной квартире.
– Этот сосед, молодой или в возрасте?
– Да ему уже где-то под шестьдесят…
– Практически ровесник моего отца, – машинально подметил я.
– Возможно? Даже, скорее всего…
– К сожалению, он умер от обширного инфаркта, – солгал я, ибо никогда в жизни не видел своего папаши и ничего не знал о его существовании.
– Прими самые искренние соболезнования… – притихшим голосом произнесла Лихачёва. – Не сомневаюсь, твой отец был глубоко порядочным, отзывчивым человеком.
Я чуть не сказал, что он был порядочной скотиной, но вовремя остановился.
– Женат, или находится в гражданском браке? – с напыщенной строгостью, уточнил я.
– Кто?
– Твой сосед, который пропал.
– Когда-то был обручён. Теперь давно в разводе…
– Может у него новая зазноба объявилась? – предположил я. – Как бы там ни было, но ведь каждый человек имеет право на личную жизнь.
– Тут такое дело, Пашенька…
– Какое именно?
– Мы с Леночкой живём в коммунальной квартире…
– Я знаю.
– Столько лет прошло с тех пор, как мы с тобой познакомились в Дивноморске, а ты не забыл о таких подробностях. У тебя действительно отличная феноменальная память.
– Танечка! – дружелюбно произнёс я. – Ты же сама мне только что об этом сказала…
– Неужели? Извини! Совсем не соображаю, что говорю. К тому же боюсь отнять у тебя слишком много времени.