Многие покинули Москву в те дни. Но многие и остались. По самым разным причинам. Для четверых артистов Московской эстрады — Игнатовой, Мещеряковой, Пальникова и Хохлова — причина была простой — задание советской разведки.
Идейный автор «артистическо-разведывательной бригады» подполковник госбезопасности Михаил Борисович Маклярский решил, в первую очередь, снабдить нашу четверку следующими, по его мнению самыми необходимыми, вещами: запасом продуктов, как самой сильной валютой военного времени и резервом советских денег, на случай, если они не будут аннулированы.
И то и другое — для оплаты агентуры, взяток чиновникам и прочих повседневных расходов разведработы.
Для выполнения же боевых заданий Михаил Борисович решил создать на нашей штаб-квартире склад оружия и боеприпасов.
В один из октябрьских дней Сергей и я появились на углу Кисельного переулка, наискосок от продуктовой базы НКВД СССР. Наше начальство старалось не вызывать нас в здание НКВД, чтобы мы не примелькались там или не были замечены кем-либо из непосвященных.
С противоположной стороны улицы медленно, подошел Комаров, почти сгибаясь под тяжестью двух серых мешков, совсем не гармонировавших с элегантным синим пальто. Он сбросил мешки на тротуар, облегченно вздохнул, поправил сбившийся галстук, шепнул: — «Несите так, чтобы не видели» — и исчез, оставив нас в некотором недоумении по поводу его совета.
Дома, собравшись вчетвером вокруг таинственных мешков, мы развязали первый и с удивлением увидели, как из него посыпалось несметное количество спичечных коробок, затем бульонных кубиков, так на полмешка, и десятки консервных банок одной и той же комбинации — свиного сала с фасолью. Сюрприз другого мешка был большим — копченое сало и кусковой сахар. Сахар, наколотый большими серыми обломками, лежал внизу. На него были набросаны пласты сала. Кристаллы соли осыпались вниз, сахарная пудра поднялась вверх и в результате, как долгое время потом шутил Сергей, нас торжественно наградили в октябрьские дни соленым сахаром и сладким салом. Но, в самом-то деле, для военного времени, эти мешки были настоящим богатством. После короткого и бурного совещания, богатство было сложено в мамин диван.
Затем Сергей принес туго перевязанные банковским шнурком пачки денег. Место для пачек было найдено легче — они разместились в шкафу между бельем.
Подошла очередь оружия и боеприпасов.
Все в тот же Кисельный переулок, но на этот раз под вечер, Комаров принес два фибровых чемодана. Оглянувшись по сторонам, он заговорил скороговоркой и вполголоса.
— Осторожнее. Чемоданы очень тяжелые. Идите боковыми улицами, старайтесь обходить патрули, чтобы вас не поймали с этим делом. Ночные пропуска с собой?
Мы отнесли чемоданы к себе на квартиру. В них оказались пистолеты, гранаты, кубики взрывчатки и пачки патронов.
Мы разместили «вооружение» в двух тумбочках, ставших сразу такими тяжелыми, что передвигать и можно было только с трудом.
В те же дни Комаров снабдил нас комплектами фальшивых паспортов на другие имена, воинскими «белыми билетами» и наборами продуктовых карточек.
Вид у Комарова был явно замученный. Мы понимали, что кроме нашей четверки, ему, наверное, приходилось разносить такие же вещи и другим группам. Во всяком случае, он всегда куда-то спешил.
Но иметь склад оружия в квартире было мало. Нам предстояло еще научиться обращению с ним. На одну из встреч Комаров принес запечатанный пакет и, вручая его Сергею, подчеркнул ногтем номер на конверте.
— Доедете на электричке до платформы Северной и спросите вот эту воинскую часть.
В воинской части из начальства оказался только комиссар.
Небольшого роста, рябоватый, с рыжими, выцветшими бровями, он начал, медленно, высоким голосом читать.
— Просим обучить обращению и стрельбе из личного оружия системы Наган… Так… Это можно… полевого пистолета ТТ… Организуем и это… Иностранных марок: Зауер… Ошибочка.
Комиссар прервал чтение, многозначительно посмотрел на нас и сказал еще раз очень внушительно:
— Ошибочка. Грамотеи! Надо Маузер, а они Зауер. Ручка есь? Сейчас поправим. Вот тоже, придумали: Зауер. А такой и марки-то нет.
Я покосился на рукоятку пистолета в моем кармане и прочитал про себя четкую надпись: Зауер Германия.
— Ну, ладно, — комиссар отбросил в сторону пакет.
— Ближе к делу. С собой оружие какое есь?
Сергей вынул бельгийский пистолет.
— Вот, почистить хотели, да не знаем, как разобрать…
Я удивленно взглянул на него. Ведь только вчера вечером мы нашли секретную кнопку на затылке этого пистолета. Но тут же понял и промолчал.
— Это дело простое, — повертел комиссар в руке изящную машинку. — Мы его сейчас… — Он потянул за рукоятку, нажал на спуск, подергал ствол и вдруг громко крикнул: «Саш!».
Из двери выглянул Саша, худенький, с бледными веснушками на скучном лице.
— Дай-ка отвертку, — приказал комиссар, и, подумав, добавил нерешительно — и… молоток.
Учеба не состоялась. Мы сбежали по пути на стрельбище, как только получили обратно, так и оставшийся неразобранным, бельгийский пистолет.
Комаров долго хохотал, слушая наши жалобы, а потом, успокоившись, сказал:
— Ладно, дадим своего человека.
В день встречи со «своим человеком» шел проливной дождь. Сергей с ходу рванул дверцу автомашины, одиноко стоявшей на условленном месте и, протискиваясь к сидению, спросил, больше для формы:
— «Товарищ Комаров?»
— Н-е-е-т, — спокойно протянул незнакомый голос, — не Комаров.
В машине одиноко сидел шофер.
— Простите, — выскочил, как ошарашенный, из машины Сергей и, отойдя в сторону, поднял на всякий случай воротник пальто. Дождь не унимался.
Минут через десять шофер вылез, обошел ее неторопясь, постучал носком сапога по задней шине и, не оборачиваясь к Сергею, спросил его вполголоса.
— Может, все же сядете в машину-то?
Сергей уже прошел несколько уроков по конспирации, поэтому он подчеркнуто удивленно посмотрел на незнакомца, пожал плечами и сделал несколько демонстративных шагов в сторону.
— Ну, мокните, мокните, — пробасил шофер и залез обратно. Мокнуть Сергею пришлось довольно долго.
Наконец прибежал запыхавшийся Комаров и потянул Сергея к машине.
— Знакомьтесь, — кивнул он на шофера, ваш инструктор.
— А мы вроде как уже познакомились, — отозвался инструктор из глубины машины. Из соседнего подъезда подошли и мы трое.
— Егор, — отрекомендовался инструктор и аккуратно подал каждому руку лопаточкой.
Поехали недалеко — в соседний переулок, где размещалась воинская часть. Спустились в подвал — длинный, узкий, но сухой и ярко освещенный.
Егор вынул из кармана маленький пистолет с изящной перламутровой ручкой, вставил обойму и протянул Нине.
— Стреляйте. Вон туда.
Он показал на белую мишень, пришпиленную к деревянному щиту в конце подвала.
Нина выстрелила несколько раз и пистолет заело. Мы с Сергеем помчались к мишени. Пуль там не оказалось. Вдруг Нинин пистолет сам собой исправился, хлопнул выстрел и пуля, пробив рукав Сергеева пиджака, шлепнулась в самый центр мишени. Мы переглянулись. Лица у всех были бледные. Но Егор улыбался.
— Осторожнее. Так убить можно… — прогудел он своим невозмутимым басом.
Так началась наша боевая тренировка. Уже после нескольких занятий мы привыкли к боевому оружию и правильному обращению с ним. Особенно доволен был Сергей.
Сначала нам показалось было обидным, что для подготовки столь важной группы, какой мы себя считали, выделили обычного шофера. Но потом мы быстро оценили простоту и опытность нашего инструктора. Сергей даже взял в привычку похлопывать Егора по плечу его неизменного синего комбинезона и приговаривать покровительственно:
— Ну, что ж, Егор, — поехали, популяем, что ли?
Однажды, придя на встречу, мы увидели, что машина завалена деревянными ящиками и мотками разноцветных шнуров.
— Рассаживайтесь, ребята, как можете, поедем за город и там все это барахло нам понадобится, — махнул Егор рукой на ящики.
Выехали к окраине города, на Горьковское шоссе.
Патруль контрольно-пропускного пункта, в желтых овчинных полушубках, с новенькими автоматами и красным флажком в руках, остановил нас для проверки документов. Егор вытащил маленькую красную книжечку. Солдат взглянул в нее, вытянулся и отдал честь: «Проезжайте, товарищ полковник». Когда Егор засовывал книжечку обратно под полушубок, мы увидели в просвет распахнувшегося воротника четыре шпалы полковника. Я взглянул в округлившиеся глаза Сергея и мне стало почему-то дико смешно. Кто же из нас мог тогда предположить, что шофер Егор был не кем иным, как начальником боевой подготовки Партизанского Управления, полковником госбезопасности, мастером парашютного спорта Пожаровым?