— А что, есть другие варианты?!
— Надо подождать. Он, может, и параноик, но не идиот. Едва ли он будет верить, что это игра, если пройдут сутки.
— Как знать, Константин Сергеич… — подал голос Семен.
— У меня нет этих суток! У вашего цензора — винторез. И у него осталось еще два патрона в обойме. И снайперский прицел… Слава богу, простой, без инфракрасного режима.
Ага. Вот, значит, почему Стас подпустил штурмовиков почти впритык и дал им подняться. Боялся, что если начнет стрелять, пока они подползают, может кого-то не заметить, а себя уже выдаст…
— Слава богу, что не инфракрасный и не тепловик! — повторил полковник. — Но уже светает. А скоро станет совсем светло. И сдается мне, он только его и ждет. Попытается вырваться из кольца, прикрываясь мальчишкой. А кроме винтореза у него еще два пистолета и тридцать семь патронов к ним. Как минимум тридцать семь. Понимаете, что это будет значить, если он вырвется из кольца?.. Сейчас его сдерживает темнота. Он не видит, где мои соколики. Но когда он их всех разглядит, и просчитает сектора обстрела…
Полковник помолчал, глядя на меня.
— Или у вас есть другие варианты? — спросил он.
— Подождите хотя бы полчаса.
— Что это изменит?
— Может быть, что-нибудь и изменит… У вас есть фотографии всех, кого он убил?
— Что?.. — нахмурился полковник.
— Мне нужны фотографии. Всех тел. Всех, кого он убил. Четко, подробно. Лучше с нескольких ракурсов.
Полковник покивал. И вдруг осведомился каким-то подозрительно мягким голосом:
— Цветные?..
Я кивнул:
— Лучше всего — видео, если есть.
— Послушайте, вы что там, у себя в агентстве, совсем с ума посходили?! — взорвался полковник. — Зачем вам эти фотографии?!! Что вы там хотите увидеть?!! Да даже меня от этих фотографий в дрожь бросает! Меня, вы понимаете? Я по жизни всякого насмотрелся, но это…
— И все-таки мне нужные эти фотографии, полковник.
— А-а-а! — почти взвыл полковник. От души махнул на меня рукой. — Дайте этому извращенцу фотографии!.. Что с оцеплением?..
11Я смотрел фотографии. За спиной, согнувшись, стоял Семен.
Я отложил очередную: женщина, техничка в игровом клубе. Точнее, то, что от нее осталось.
Пододвинул листок бумаги, где рос столбец из цифр.
— Тридцать девять лембед, — подсказал Семен из-за плеча.
— Тридцать пять, — поправил я, приписывая число к столбику.
И взялся за следующую фотографию.
Внимательно всмотрелся. Повреждения. Чем нанесены. С какого расстояния… И, самое главное, сколько мучился бы человек, если бы был не персонажем игры, а живым чело…
Фотография задрожала у меня в руке.
Черт возьми…
Это ведь не распечатка со скрином из прохождения.
Это не распечатка. Это и был живой человек…
— Константин Сергеич? — напрягся Семен.
— Ничего, ничего. Все в порядке.
Только ничего не было в порядке! Стас, Стас, что же ты наделал…
И еще вокруг суетились люди полковника, и паники в их голосах все больше… Я старался не прислушиваться. Надо сделать то, что могу сделать я. Только я.
Прежде всего: как далеко Стас зашел в заваливании игры?
Он-то уверен, что это игра…
Вот и последняя фотография. Эту можно не рассматривать, снайпера я видел своими глазами.
Я проставил последние цифры на листочке, и стал их складывать. До этого я старался на них не смотреть — чтобы не отчаяться раньше времени. Тут можно начать подгонять оценки под то, что хочется. А мне нельзя ошибаться. Мне надо то, что есть на самом деле…
А вот Семен считал все это время:
— Четыреста десять… — сказал он.
— И плюс трое штурмовиков… — добавил я. — И Андрей…
Эти четверо — все взрослые мужчины, все в бронежилетах. А штурмовики еще и вооруженные профи. За таких минимум. Да еще убиты-то — быстро и с дистанции, без мучений. Самый-самый минимум. Три по два, и один по четыре — за Андрея. И это все к тем четыреста десяти…
— Итого четыреста двадцать.
Семен за моим плечом тяжело вздохнул.
— Ничего не выйдет, Константин Сергеич… Он слишком близко к пятистам лембедам, чтобы отступиться… С его параноидальной склонностью видеть во всем подвох, он ни за что не поверит, что это уже не игра…
— Восемьдесят лембед, — проговорил я.
Именно столько отделяет Стаса от того, чего он добивается.
— Мальчишке лет двенадцать… — сказал Семен. — Значит, ребенок. Если по пределу, то пятьдесят лембед?
— Да, — кивнул я.
Если замучить по полной программе, вдумчиво и со вкусом, не дав умереть раньше срока — то пятьдесят лембед. В идеале.
У Стаса — может быть и на практике.
— По-любому, еще тридцать не хватает, — сказал Семен. — Это совсем немного. Всего одна женщина, если по полной программе распотрошить… — Он тяжело вздохнул и покачал головой: — Нет! Он не отступится… Решит, что его хотят сбить с толку в самый последний момент…
— Или двое мужчин.
— Что? — не понял Семен.
— Одна невооруженная женщина — или двое мужчин. Если вооруженных…
За вооруженных дается меньше, чем за невооруженных. Но невооруженных, похоже, взять неоткуда…
— Константин Сергеич?..
Он все еще не понимал.
— Эй, господа маньяки! — подошел полковник. — Что-нибудь?..
Он с надеждой посмотрел на меня.
— Да.
— Да?! — он подался ко мне, а все его люди вмиг затихли, превратившись в слух.
— Константин Сергеич?.. — теперь Семен уже ощутимо напрягся.
— Вы что-то придумали? — спросил полковник.
— Да. Но вам придется помочь мне.
— Черт возьми! Можно подумать, я сам, безо всяких понуканий не сделаю все, что в моих силах, чтобы вытащить того малолетнего щенка живым и здоровым!
— Здоровым, боюсь не получится… Но хотя бы живым…
— Лишь бы живым, остальное поправимо! Что вы задумали?
— Пойду к нему. Что же еще тут можно сделать?
Семен открыл рот, но так ничего и не сказал. Кажется, временно потерял дар речи.
Полковник налился дурной кровью.
— Вы что, идиот?! Один ваш человек уже пытался переговорить с ним! И что? Его снял, и вас снимет, еще на подходе!
— Повторяю, полковник: перестаньте мыслить стереотипами. Не нужно относится к нему как к террористу, захватившему заложника. Вы думаете о нем так, будто он будет прикрываться мальчиком как щитом, спасая свою жизнь…
— А разве он не это делает?!
— Нет. Он лишь пытается набрать пятьсот лембед.
— Константин Сергеич! — быстро заговорил Семен. — Опомнитесь! Вам не убедить его, что это игра! Вы же видели, что с Андреем… — Семен поморщился. — Стас увидел знакомое лицо, но вместо того, чтобы понять, что это уже не игра, он убедил себя, что это не просто игра, а игра хитрая, многоуровневая, что его специально хотят запутать! Обмануть и обхитрить! Он убедил себя в этом! И он — параноик! Так что теперь что бы вы ни сделали, он все равно будет уверен, что это игра! Вам никак его не переубедить!
— Я знаю.
— И поэтому вам… — в запале продолжал Семен, не сразу меня расслышав. А когда до него дошло, осекся. — Знаете?..
— Да. Я прекрасно знаю, что его не переубедить.
— Так на что же вы надеетесь?! — спросил он в один голос с полковником.
— Именно на это. На то, что он параноик, уверенный в том, что вокруг — хитрая игра, мишень в которой он.
— Не понимаю… — пробормотал полковник.
— Вижу… — усмехнулся я. — Так вы мне поможете?
— Да! Я же сказал! Все, что угодно! Что вам нужно? Бронежилет высшей степени защиты? Поддержку снайперов? Танк? Вертолет?
— Обойму патронов к винтовке, которая у него. И не холостых, настоящих.
Полковник переменился в лице.
— Охренел?! Чтобы я ему — еще одну обойму к винтовке?! Своими собственными руками?!!
— Не вашими, а моими. И я не договорил, полковник. Это еще не все…
12— Психи… Целое агентство психов… Господи, с кем я связался… — все качал головой полковник.
Но его люди исправно работали.
Два врача сноровисто и аккуратно тыкали меня шприцами. Впрыскивали из шприцев совсем немного, но уколы шли один за другим. По всему телу, через каждые несколько сантиметров. Руки, ноги, грудь, спина, шея…
— Поймите, Константин Сергеич! — все причитал Семен. — Он параноик! Все, что вы ему скажете — он все равно поймет на свой лад! Любой факт вывернет у себя в голове так, чтобы укладывался в его схему, в то, в чем он себя убедил! И если он вбил себе в голову, что это игра, а мы все стараемся запутать его, чтобы лишить должности директора новосибирского филиала, то все! Вы уже никак и ничем его не переубедите! Он па-ра-но-ик!
— Я и не собираюсь…
— Вы… — продолжил Семен в запале, и осекся. — Простите, Константин Сергеич?.. Вы не собираетесь убеждать его, что это — реал?..