Вопреки первоначальным планам, Гаяускас всё же настоял, чтобы, отправляясь к ланисте, Йеми на всякий случай взял его с собой, а известить Мирона отправил Олуса. Кагманец согласился, но в паре кварталов от школы всё же оставил Балиса ожидать результатов переговоров. Потому и приходилось коротать время приятной беседой с тружеником иглы и нитки.
— Это точно. Встречают всегда по одежде.
— Вот-вот, — обрадовано согласился Нувенс. — Вижу, почтенный фар, ты действительно очень мудрый человек.
— В таком случае, ты должен понимать, что если я уйду отсюда довольный своей покупкой, то не премину заглянуть в твою лавку снова. Когда мне понадобиться купить что-нибудь из одежды.
Портной вскинул голову, с интересом глядя на клиента.
— Почтенный фар хотел бы купить что-то помимо плаща? Камизу? Шоссы? Кафтан? Ради такого клиента могу даже пошить хакветон.
— Точно можешь? — о том, что такое хакветон, Балис не имел ни малейшего представления, просто интересно было прощупать хозяина лавки, как говорится, на вшивость.
— Не сомневайся, почтенный. У меня прошлой осенью капитан городской стражи, фар Дидденс, полный комплект заказал. И хакветон, и лентер, и вапенрок. Всё ему в лучшем виде представил.
— Ну, вапенрок мне без надобности, — снова наугад сказал Гаяускас и снова удачно.
— Понятно дело, почтенный фар. Ты ж, извини меня, не благородного происхождения и, вроде бы, не Инквизиции служишь.
— Не Инквизиции.
— Вот, — было видно, что такой ответ портного обрадовал. — Стало быть, вапернок тебе и вправду ни к чему. А вот хакветон или, скажем, даже лентер…
Через открытое окно в конце улицы Балис увидел Йеми. Необходимость убивать время кончилась, пора было закруглять разговор.
— Я подумаю над твоим предложением, почтенный Нувенс. А пока всё же давай решим с плащом. Десять маретов?
Ремесленник вздохнул.
— Малые одиннадцать. Исключительно из уважения к твоей мудрости, и в надежде на новую встречу.
— Идёт…
Из поясного кошеля Балис высыпал на ладонь серебряные монетки, отсчитал одиннадцать и высыпал их в протянутую ладонь портного.
— Поздравляю с покупкой, почтенный!
Судя по ширине улыбки, в накладе продавец не остался. Перекинув покупку через руку, Гаяускас вышел из лавки.
Йеми стоял рядом у дверей. Один. Балис устало вздохнул. Предчувствие, не предчувствие, но вот не верил он, что вытащить Сережку из гладиаторской школы будет так уж просто.
— Не вышло?
— Ланиста велел прийти завтра.
— Почему завтра?
Кагманец очень натурально пожал плечами.
— Почём я знаю? Я же не псионик, чтобы чужие мысли читать.
— Понятно… — медленно произнёс отставной капитан.
— Пошли. Чего тут стоять.
— Идём.
Они медленно двинулись по узкой улочке.
— А что ты всё-таки об этом думаешь? — не утерпел Гаяускас.
Йеми испытующе поглядел на собеседника.
— Думаю, что самое правильное — подождать завтрашнего дня. Что бы ланиста не придумал, завтра он по всякому вынужден будет открыть свои замыслы.
— Надеюсь…
— Можешь быть уверен. У него нет никакого резона темнить.
— И всё-таки он темнит…
Йеми замедлил шаг:
— Балис, я вижу, что тебе очень дорог этот мальчик. Но не нужно раньше времени паниковать.
— А кто здесь паникует?
— Ну… — кагманец на мгновение задумался, подбирая слова. — Я, может, неудачно выразил свою мысль. Я хотел сказать, что сейчас, наконец-то, преимущество на нашей стороне. Мы знаем, где Сережа, мы знаем, что никуда он оттуда не денется. Его освобождение — вопрос лишь времени. Мне бы хотелось, чтобы ты был спокоен и терпелив, Балис. Завтра я приведу тебе твоего…
Йеми снова замолчал, подыскивая нужное слово.
— Спутника, — невозмутимо подсказал Балис.
— Честно сказать, я думал, что он твой родственник, — признался кагманец.
— Мирон же тебе сказал, что нет.
— Мирон мог не знать, не понять или перепутать…
— Это Мирон-то?
— Со всяким бывает. И, в конце концов, имею я право ему просто по-человечески не поверить?
Балис неожиданно усмехнулся.
— Наверное, не имеешь. У тебя, кажется, всё всегда продумано заранее.
— Благодарю за высокую оценку моих скромных способностей, — принимая шутливый тон, склонил голову Йеми, — но до такого совершенства мне далеко. Просто, каждый меряет по своей мерке. Мне трудно себе представить, чтобы человек мог так переживать за судьбу совершенно постороннего для него мальчишки.
— Постороннего, наверное, нет. Но разве Сережа мне посторонний?
— А разве нет? Он тебе не родственник, не слуга, не сын твоих друзей, не ученик, не сосед, в конце концов. Мирон сказал, что он тебе никто.
Балис машинально развёл руками. Получилось не очень хорошо: мешал перекинутый через левое предплечье свежекупленный плащ.
— Всё верно. Не ученик, не слуга, не родственник, не сосед. И не посторонний. Так бывает?
— Бывает. У нас это называется словом "друг".
— Э-э-э…
Спокойное замечание Йеми сильно удивило Гаяускаса. Как-то непривычно для взрослого человека употреблять слово «друг» по отношению к ребёнку. Проще что-нибудь более нейтральное: «воспитанник», например. Или «подопечный». Только… Балис вдруг почувствовал, что произнести простую фразу из четырёх слов: "Он мне не друг", у него не повернётся язык. Хотя бы потому, что они вместе с Серёжкой перешли красную пустыню. Как там у Высоцкого?
Если ж он не скулил, не ныл.
Пусть он хмур был и зол, но шел.
А Серёжка и не скулил даже. Слава богу, со скал никто не падал, до "стонал, но держал" дело не дошло.
— Ладно, это не так важно, — заявил кагманец, глядя на замешательство спутника. — В любом случае, я понимаю твоё желание освободить его как можно скорее. Поверь, завтра я его приведу в харчевню, где остановился Мирон, живого и здорового.
— Должен сказать, что ты это говорил мне вчера, — не преминул заметить Гаяускас.
— Я не замечал за тобой такой нетерпеливости.
— Я терпелив. Но при этом скептичен.
— Ты думаешь, мы делаем что-то не так? — остановился Йеми. Остановился и отставной капитан.
— Я не знаю, — честно ответил Балис. — Всё логично, всё вроде правильно, но… Знаешь, мы ведь уже не раз на этом обжигались: всё верно, а ничего не получается. Вот я продумываю, что делать, если всё пойдёт не так как надо.
— Договорились, — серьёзно сказал кагманец. — Если завтра у меня вдруг что-то сорвётся, то командовать будешь ты.
— Сначала Мирон, — улыбнулся Гаяускас. — А я уж в самом конце… Если понадобится разнести всю эту богадельню по камушкам…
— Договорились, — снова согласился Йеми. — Ладно, мне пора на встречу с Мироном. А ты собрался смотреть город?
— Пошатаюсь немного. К вечеру вернусь в любом случае. Как найти нашу харчевню я разобрался.
— Удачи. И смотри внимательнее, чтобы кошелёк с пояса не срезали…
Таинственные друзья изониста на встречу не пришли. Теокл принял Йеми и Мирона в своих апартаментах в гордом одиночестве.
— Там комната моей супруги, — кивнул он на дверь, ведущую в смежную комнату, — но она ушла смотреть ткани. Мы бываем в городах не так уж и часто, поэтому время очень дорого.
— Понимаю, — кивнул кагманец. — Что ж, позволь представить тебе моего друга Мирона. У нас с ним к тебе общее дело.
— Рад познакомиться. Прошу, присаживайтесь.
Трое мужчин расселись вокруг стола на тяжелых табуретах. Ещё один остался незанятым.
"Если что, то таким с одного удара можно мозги вышибить", — прикинул Нижниченко. — "Или окно выбить с рамой вместе".
Окно выводило на довольно людную улицу. Если выпрыгнуть — то отличные шансы затеряться в толпе. Но улицу можно оцепить… Тогда должен выручить ПМ, предусмотрительно захваченный на встречу.
— Итак, что же вы от меня хотите? — первым спросил Теокл.
— Поподробнее узнать, какого оборотня понадобилось твоим таинственным друзьям. И, если можно, то и зачем он им, — без лишних слов перешел к делу Йеми.
— Кто может искать оборотня? — принялся рассуждать вслух Теокл. — Либо власти, либо Инквизиция. Где твои хозяева, почтенный Лечек? В магистратуре, в базилике или в Вальдском замке?
— А если у меня нет хозяев?
— Позволь тогда узнать, для кого ты ищешь оборотня?
— Для себя.
— Вот как… — хозяин комнаты выглядел озадаченным. — Тогда позволь напомнить тебе, почтенный, что общение с оборотнем по законам Империи является серьёзным преступлением. Подозреваемые в нём подлежат суду Инквизиции, а из такого суда редко кто выходит живым. А большинство из тех, кто выходят — завидуют мёртвым.
— Я это знаю, — согласно кивнул Йеми. — Но, если верить почтенному Тесле, а у меня нет никаких причин ему не верить, то мы с тобой и так подлежим суду Инквизиции. И вина наша столь тяжела, что общение с оборотнем нашей доли не ухудшит. Так что, единственный человек, который чем-то рискует среди нас — это мой друг Мирон.