— Не предсказывай заранее! — говорит мне товарищ. — Мало ли что может произойти за это время! Ты забыл о метеорах!
Да, он прав. Нет такого фронта, где не было бы несущих гибель снарядов. Есть они и на астронавтическом фронте. Это метеоры и астероиды. Вычислено, что скорость столкновения этих «космических снарядов» с кораблем не может превзойти 135 километров в секунду. А радиолокатор отмечает их приближение за тысячу километров. Значит, в нашем распоряжении свыше семи секунд для изменения курса корабля. Этого вполне достаточно. Автомат включает особый ракетный двигатель за долю секунды, а тот немедленно сообщает кораблю поперечный толчок в нужном направлении.
Мы уже неоднократно наблюдали работу этого автомата, в особенности на обратном пути. Хочешь — не хочешь, а на мгновение притаишь дыхание: сработает ли он? Но спустя полминуты мы успокаиваемся, и каждый острит как может. Одного из членов экипажа, который уже трижды в таких случаях хватался за сердце, мы прозвали «Фомой неверным».
8 сентября
Месяц назад я писал вам о том, как мы спасаемся от столкновений с метеорами. Сегодня мы едва на стали жертвой такой аварии. Видимо, наш прибор не безгрешен.
В час обеда над головой раздался пронзительный скрежет. Этот резкий и очень неприятный звук продолжался не более доли секунды, но сразу поднял на ноги весь экипаж.
Пилот и бортмеханик утверждали, что мы столкнулись с каким-то маленьким метеором. К счастью, корабль не получил пробоины, так как иначе весь воздух из нашей кабины немедленно устремился бы в мировое пространство. Тем не менее следовало проверить целость корабля.
Это задание было возложено на бортмеханика и вашего корреспондента. Мы надели скафандры, обернули вокруг себя и прикрепили к поясам длинные проволочные тросы, положили в карманы скафандров крохотные ракетные пистолеты. Затем мы вышли в тамбур.
Герметически закрыв дверь, ведущую из кабины в тамбур, мы распахнули вторую дверь, выходящую в Космос. Бортмеханик надежно закрепил концы наших тросов, обвязав их вокруг крюков в стенке тамбура. Затем он бесстрашно высунулся наружу, ухватился за поручень, проходящий вдоль всего корпуса корабля, и полез «на крышу». Я последовал его примеру.
На верхней части обшивки мы сразу заметили ожог длиной около полутора метров.
Бортмеханик успокоительно махнул мне головой и двинулся «по крыше» в обратном направлении. Он уже спустился к входу в тамбур, как вдруг от какого-то нерассчитанно резкого движения отлетел от корабля на всю длину троса, метров на пятьдесят, и повис в пространстве. Судорожно барахтаясь в пустоте, он задел за свой пояс и в довершение беды отцепился от троса.
Меня охватил страх. Я невольно взмахнул руками. И в тот же момент я тоже отлетел далеко от корабля.
Преодолев короткое замешательство, я ухватился за трос и, перебирая по нему руками, дотянулся до корабля. Уже стоя в открытых дверях тамбура, я увидел, как бортмеханик вытащил из кармана ракетный пистолет. Яркая вспышка пламени на мгновение окрасила однообразно темное космическое пространство. Бортмеханик плавно поплыл к кораблю. Спустя секунду он стоял вместе со мною в тамбуре.
Мы тщательно притворили за собой дверь, открыли вторую дверь и вошли в кабину, где освободились от скафандров.
— Так и есть, — сказал бортмеханик. — Это крохотный метеор, величиной с булавочную головку. Нам повезло. Он мчался с огромной скоростью, но под очень малым углом к кораблю. Он скользнул по обшивке, почти не повредив ее, а сам от трения испарился. Будь он в десять раз крупнее, нам бы не поздоровилось.
26 ноября
Сегодня 108-й день нашего пути с Меркурия на Землю и последний день пребывания в Космосе.
Наш обратный полет продолжался на одиннадцать с половиной суток дольше, чем на Меркурий. Мы могли бы избежать этой досадной затяжки, если бы улетели с Меркурия, проведя на нем ровно меркурианский год. Одно только «но». Прилетев к орбите Земли, мы бы не нашли на месте нашей родной планеты. Понятно, мы предпочли этой мрачной перспективе несколько лишних дней томления в кабине.
Солнце давно приняло свои обычные, земные размеры. Отчетливо видна Земля, висящая на небосводе. В телескоп различимы очертания континентов, океанов и морей. Мы «в окрестностях» Земли.
С помощью короткого взрыва освобождаемся от ненужных нам более частей корабля, ранее служивших хранилищами плотного водорода. Они опорожнены еще при взлете с Меркурия, и мы выбрасываем их, как пустые консервные банки. Наш планер вступил в ионосферу, а затем в стратосферу. Вот наконец и тропосфера. Наш корабль мягко и плавно, как воробей на ветку дерева, садится на Землю.
За канатами, окружающими огромное поле космодрома, волнуется неисчислимое множество людей. Распахиваются двери кабины планера. Всем телом, всей душой мы ощущаем невыразимую радость прикосновения к почве Земли, к почве Родины, которая вскормила и вспоила нас, дала нам знания и силы для покорения Солнечной системы.
Друзья мои! Только тот, кто, подобно нам, пробыл так долго в Космосе, может понять, какое это счастье — прочно стоять обеими ногами на Земле!